Да – тогда и сейчас - Мэри Бет Кин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Привет! – крикнула Лина, но Энн отвернулась и скрылась в доме.
Когда Саре должен был исполниться год, Лина заметила, что живот у Энн как будто немного округлился. Она пристала к мужу, чтобы тот при случае спросил Брайана.
– Перестань, – отмахнулся Фрэнсис. – Захотят – сами расскажут.
Впрочем, вскоре все прояснилось. Несколько дней спустя, когда Лина пришивала мужу пуговицу к рубашке, тот зашел на кухню вымыть руки и между прочим сообщил, что Стенхоупы действительно ждут ребенка. Фрэнсис, как свойственно мужчине, не разузнал у Стенхоупов ни одной подробности, но Лина догадалась, что Энн скоро рожать, когда ее машина перестала покидать подъездную дорожку: соседка больше не ездила на работу. Дождавшись подходящего момента, Лина посадила Сару в манеж с игрушками, включила Натали телевизор, захватила старые качели для младенцев, пересекла заснеженный двор и постучала к Стенхоупам. Застигнутая врасплох, Энн в дом ее звать не стала, попросив показать, как застегивать ремешки, прямо на веранде. Лина удивилась, но все же сняла перчатки и продемонстрировала, как безопасно крепить конструкцию, как правильно подвешивать, как мыть, если понадобится. Между делом Энн, кутаясь в шерстяной кардиган, сообщила, что ей рожать на следующей неделе, а Лина призналась соседке в том, о чем пока не говорила даже матери: она снова забеременела. Ребенок должен был появиться на свет через полгода после ребенка Стенхоупов, а значит, Энн могла пользоваться качелями, пока ее сыну или дочке не исполнится шесть месяцев – впрочем, на качелях и так написано «до шести месяцев». И вообще, они могли бы меняться детскими вещами и помогать друг другу. Энн собиралась немного посидеть с ребенком и вернуться в больницу. Ей нравится работать, призналась она словно бы виновато, и Лина, заметив брешь в обороне, заверила, что она-то знает: сидеть дома с детьми куда тяжелее, чем видится со стороны и чем тебе самой прежде казалось.
– Если что-то понадобится… Ну, если Брайана не будет дома, когда все начнется, или еще что-нибудь, зови меня.
Направляясь домой, Лина думала: у нас просто сначала отношения не заладились. Думала: Энн наверняка потеряла ребенка и оттого на Лину с ее двумя дочками просто смотреть не могла. Думала: возможно, она сама нечаянно обидела Энн, но теперь это дело прошлое.
Питер появился на свет через несколько дней, и весил девять фунтов десять унций.
– Жуткое дело, – признался Брайан Фрэнсису.
– Так всегда бывает, – заметил Фрэнсис и добавил: – Тогда… в тот раз… ты видел?..
– Нет, нет. Ничего подобного. Мы заранее все знали.
– Я не хотел…
– Не бери в голову. Все в порядке.
По дороге из больницы Энн держала сына на коленях, а потом сама внесла его в дом – уголок голубого одеяльца трепыхался на жгучем февральском ветру. Натали и Сара по заданию матери нарисовали открытки «Добро пожаловать домой», и Лина положила их Стенхоупам на крыльцо, придавив свежеиспеченным маковым пирогом.
Наутро, когда Фрэнсис ждал, пока закипит чайник, а Лина раскладывала по тарелкам овсянку, раздался звонок в дверь. За стенами всю ночь напролет завывал ветер, и в утренних новостях сказали, что по всему округу повалило деревья. Фрэнсис решил, что звонят как раз насчет ветра – кому-то понадобилась помощь, а может, пришли предупредить насчет обрыва проводов или перекрытой дороги. Однако за дверью стояла Энн Стенхоуп в элегантном верблюжьем пальто до щиколоток, застегнутом на все пуговицы, и с качелями в руках. Губы ее были ярко накрашены, но под глазами у нее залегли темные круги.
– Возьмите. – Она протянула качели Фрэнсису.
– Все в порядке? – спросила Лина из-за плеча мужа. – С ребенком все хорошо?
– Я вполне способна позаботиться о своем ребенке, – сказала Энн. – И испечь пирог для своего мужа.
Онемевшая Лина уставилась на нее во все глаза.
– Ну разумеется, – произнесла она наконец. – Просто поначалу бывает трудно, вот я и подумала…
– Это совершенно не трудно. Он замечательный малыш. У нас все хорошо.
Фрэнсис понял, к чему все идет, раньше жены.
– Что ж, спасибо. – Взяв качели, он хотел закрыть дверь, но Лина его остановила:
– Подожди минутку. Пожалуйста, всего минутку. Ты не так поняла. Оставь их себе. Маленький в них спать будет. Правда. Они совсем новые.
– Вы не расслышали? – спросила Энн. – Мне они не нужны. Если моему сыну что-нибудь понадобится, я куплю сама.
– Как скажете, – проговорил Фрэнсис и все-таки закрыл дверь.
Он бросил сложенные качели на диван, но они отскочили от подлокотника и с грохотом упали на пол. Помертвевшая Лина стояла посреди гостиной с деревянной ложкой в руке. Фрэнсис пожал плечами:
– Вот кого правда жалко, так это Брайана. Хороший ведь парень.
– Господи, что я ей сделала? – спросила Лина.
– Ровным счетом ничего, – ответил Фрэнсис, снова усаживаясь за стол с газетой и чашкой чая. – Это с ней неладно. – Он покрутил пальцем у виска. – Слушай, не связывайся ты с ней больше.
Через несколько месяцев, в разгар жаркого душного августа на свет появилась Кейт. Лина жаловалась, что не может кормить грудью: стоит прижать ребенка к себе, они оба делаются такие потные, что малышка выскальзывает из рук. Через пару дней Лина сдалась, и теперь, возвращаясь с ночной смены, Фрэнсис первым делом, оставив вещи у входа, приносил дочери первую за день бутылочку молока. Наконец Лина смогла передохнуть, а отец и дочь, разглядывающие друг дружку поверх бутылочки, выглядели так мило, что она втайне жалела, что не прикармливала старших девочек.
– Ты моя зайка, – приговаривал Фрэнсис, забирая пустую бутылочку и перекладывая дочку себе на плечо, чтобы та отрыгнула.
Питер был старше на полгода. Он уже ел хлопья
