Собаки и тайны, которые они скрывают - Элизабет Маршалл Томас

мордой к боку второй собаки, его шея сильно изгибалась, а нос практически утыкался в загривок другой собаки. Только после этого он иногда снова менял стойку и позволял другому псу исследовать его.

Иногда, когда казалось, что напряжение уже спало, одна собака толкала другую бедром. При этом вторая собака либо никак не реагировала на это, либо прижимала уши и слегка опускала хвост. Никто точно не знает, что означает этот толчок бедром. Может быть, так собаки дают друг другу прочувствовать свою массу. В любом случае, этот тест, похоже, помогает им прийти к соглашению. Обычно вскоре после этого они расходятся, и каждый пес идет своей дорогой.

Миша таким образом проверял каждую собаку, которая хотела обнюхаться с ним, и неизменно выходил из таких встреч с высоко поднятым хвостом, что являлось признаком его превосходства над другой собакой, которая уходила с низко опущенным хвостом. Затем Миша мог пригласить другого пса поиграть или получал от своего визави приглашение слегка порезвиться. Миша мог также пригласить другую собаку следовать за собой.

Будучи очень прагматичным псом, Миша никогда не утруждал себя кружением вокруг крошечных собачек, а просто проносился мимо или перешагивал через них. Точно так же он никогда не пытался кружить вокруг здоровенных собак, делая вид, что не замечает их. Очевидно, он не хотел, чтобы кто-нибудь заметил, что огромные собаки могли превосходить его физически. Вместо этого Миша общался с собаками, чей вес отличался от его собственного на 4–7 килограммов (в этот диапазон попадало более 90 процентов собак, с которыми он встречался). Он проводил больше времени, кружа вокруг кобелей, чем вокруг сук, которые, как правило, были менее общительны. Однако, какого бы пола ни была чужая собака, в тот момент, когда встреча завершалась, Миша, сохранив свое превосходство, продолжал идти по улице, повторяя точно такое же поведение с каждой собакой, которая не отступала от него. Он продолжал путешествовать по городу, проходя квартал за кварталом, и хладнокровно кружил вокруг всех собак, которые попадались ему навстречу.

Сначала я видела в этих собачьих встречах лишь препятствие для Мишиных путешествий, что-то вроде проблемы, которую нужно решить, чтобы достичь своей цели. Так что я терпеливо следовала за ним из квартала в квартал и все более озадачивалась тем, что он, кажется, так и не находил того, что искал.

Я решила, что Миша не ищет компании, ведь он никогда не проводил больше минуты ни с одной из чужих собак. В любом случае у него была своя группа в моем доме: его верная жена Мэри вместе со щенками и еще два мопса, которые из-за своих малых размеров с самого начала повиновались ему, когда мы все вместе шли гулять (на прогулках мне нужно было держать Мэри на поводке, чтобы она не убежала вместе с Мишей куда глаза глядят).

Я также была уверена, что в своих путешествиях Миша не искал секса, главным образом потому, что течных сук на улицах Кембриджа встретить очень трудно. Местные кобели собираются стаями возле домов, где живут течные суки, неустанно помечая все окрестные деревья, кусты и постройки. Иногда в моих путешествиях с Мишей я видела толпы слоняющихся самцов, но суки, которая их заманила, нигде не было видно. Будучи реалистом, Миша редко присоединялся к таким стаям, а если и присоединялся, то ненадолго. И ни разу, пока я путешествовала с ним, он не встретил суку, на которую он мог бы запрыгнуть.

Наконец, исключив дружбу и секс как мотивы Мишиных путешествий, я также исключила поиск пищи и охоту. Дома я предлагала ему достаточно еды, но он всегда ел довольно мало, потому еда в домах чужих людей его не соблазняла. Миша не переворачивал мусорные баки, поскольку его не интересовало их содержимое. Скорее, он исследовал только внешние поверхности мусорных баков – вероятно, потому что они были помечены другими собаками. Мусор, связанный с едой, такой как обертки от фаст-фуда, его тоже мало интересовал. И он почти не обращал внимания на добычу, обитающую в пригородах, такую как кошки и мелкие дикие млекопитающие. Даже погоня за белками не слишком занимала Мишу. Как только он загонял белку на дерево, он забывал о ней и возвращался к своему путешествию, проникая во все новые районы Кембриджа и кружа вокруг все большего числа собак. Наконец я пришла к выводу, что кружение вокруг других собак было в Мишиных поисках не просто побочным делом. Именно это и было его целью!

ВЫВОД был неутешительным. Мои длительные и кропотливые наблюдения за чужой собакой, чьи дальние прогулки сделали мое имя и телефон известными в полицейских участках по всему Большому Бостону, не привели ни к чему. Мои усилия не давали мне ничего сверх того, что я могла бы увидеть, выглянув в окно. Да, Миша не охотится и не присоединяется к стаям бродячих собак. «И это все?» – с раздражением спросила я у Миши однажды вечером, поспевая за ним на велосипеде по очередной темной улице. Миша услышал меня. Изменив свою обычную манеру смотреть прямо перед собой, он дружелюбно оглянулся через плечо, чтобы бросить на меня быстрый взгляд.

Я продолжала следовать за ним всю осень и зиму, пока Кембридж не засыпало снегом. Сугробы были выше человеческого роста. Тогда я смогла увидеть то, что прежде не замечала, – следы лап и мочи других собак. Видимо, Миша был не единственным, кто использовал технику «середины квартала» для пересечения оживленных улиц. Следы других собак показали, что очень многие из них использовали метод середины квартала, независимо от того, имелся ли там объект типа дерева или пожарного гидранта, чтобы привлечь их. Если такой объект для мечения имелся, собаки предсказуемо шли к нему. Не столь предсказуемым было то, что они на самом деле там делали: псы не просто оставляли свои собственные метки, но исследовали и сверху «переписывали» метки других. И тут я заметила, что, когда Миша помечал одно и то же место второй или третий раз, он делал это потому, что частица метки другой собаки оставалась не перекрытой.

Только тогда, когда предыдущее пятно казалось совершенно стертым, Миша выглядел довольным и готовым двигаться дальше.

Но почему он это делал? Однажды, наблюдая, как Миша чуть не вывернулся, чтобы оставить метку как можно выше на сугробе возле нашей двери, я поймала себя на мысли, что кобель, который может оставить такой