Грязь - Никколо Амманити

«Гаэтано, какой ты красавец… Сядь сюда, рядом со мной…» — предложила ему графиня, упав на диван и вытянув свои похожие на палки ноги.

Три отвратительные собачонки бегали вокруг и рычали на Гаэтано. Он осторожно сел. Графиня тут же вплотную придвинулась к нему.

Он подумал о том, где теперь его деревенские приятели. Было бы совсем неплохо провести вечер с ними.

«А какой ты элегантный… Этот костюм тебе ужасно идет. Какой красивый галстук… Слушай, я думаю, что мы могли бы вместе поехать на крещение в Пальму. Это чудное место на Майорке. Нас пригласили маркиз и маркиза Серджие. У них прекрасная вилла…»

«И меня пригласили?»

Гаэтано эта идея совсем не воодушевляла. Он знал этих Серджие. Им было лет по восемьдесят. Два мастодонта.

«Конечно, мой красавец», — ответила она, допивая джин.

Тут же она снова наполнила свой бокал, протянула руку и вцепилась ему в бедро накрашенными ногтями.

«Послушай, Гаэтано, пойдем ко мне в комнату, хочу кое-что тебе показать…» — Глаза у нее были, как у львицы в период спаривания.

«Ну вот…» — мысленно вздохнул Гаэтано.

Ее надо было поддерживать, она уже не держалась на ногах.

Сколько ты уже приняла, старая развратная алкоголичка?

В комнате она рухнула на кровать, потом с трудом повернулась и проворковала хриплым голосом: «Давай! Займемся этим прямо сейчас, Гаэтано. Я этого хочу. Я хочу закончить этот год самым прекрасным в мире способом».

«Сейчас? Прямо сейчас? Но… графиня, скоро гости придут…» — пробормотал Гаэтано, чувствуя, как внутри у него все сжимается.

«Какая разница… я тебе плачу. Раздевайся. Я хочу видеть, что у тебя там…»

Черт возьми. Черт возьми. Черт возьми все это!

Он снял с себя все, кроме трусов.

«А их почему не снимаешь?»

Он снял и их.

«Гаэтано, какой ты красавец. Прошу, раздень меня. У меня не получается…»

Гаэтано попробовал расстегнуть молнию на платье от Феррагамо, которое не хотело сниматься. Он тряс графиню, как куклу. Три собачонки принялись играть его брюками от Карачени.

«Уроды, отпустите мои штаны!»

«Оставь их… пусть… поигра…» — пробормотала графиня и повисла без чувств на руках Гаэтано.

Черт! Она откинулась! Откинулась!

Он приложил ухо к ее цыплячьей груди. Бьется. Слава богу, сердце бьется.

Она просто была мертвецки пьяна.

Уложив тело на кровать и пинком отпихнув собачонок, Гаэтано быстро оделся.

Ладно. Я ухожу, — подумал он. — Все-таки Новый год. Это просто невыносимо. Я тоже хочу сегодня развлечься. Сейчас же позвоню Скарамелле и поеду к ним. Надеюсь, они еще в гостинице.

Он снял трубку стоящего рядом с кроватью телефона и набрал номер.

Они были еще там.

Здорово!

Пока соединяли с номером Скарамелли, Гаэтано пришла в голову гениальная идея.

Абсолютно гениальная. Идея, которая сделает его самым знаменитым человеком в Ноле.

И я это сделаю? Конечно, сделаю. И пошли все.

«Слушаю! Кто это?» — Скарамелла взял трубку. «Это я, Гаэтано!»

«Гаэтано! Ты нам позвонил! Как чудесно!»

«Что вы делаете?»

«Да ничего… Может, пойдем поищем ресторанчик или пиццерию, где можно посидеть. Ты не посоветуешь какое-нибудь недорогое местечко?..»

«Какая еще пиццерия! Ребята, вами займусь я. Я устроил вам праздник. Только для вас. В пентхаусе на улице Кассия… Это одно из самых модных местечек…»

«Это твой дом?»

«Ну, не совсем… Слушай, запомни хорошенько, приходи только с игроками команды. Я прошу! Никому больше не говори. Понял? Это очень закрытая вечеринка. Я вас жду. Оденьтесь элегантно. Не хочу из-за вас ударить в грязь лицом…»

Он продиктовал адрес и повесил трубку.

15. АНТОНИО СКАРАМЕЛЛА 21:00

Антонио Скарамелла, центральный нападающий и капитан спортивного клуба «Нола», повесил трубку и удовлетворенно потер руки.

Гаэтано, как и всегда, оставался своим парнем.

Утром по телефону он показался холодным и отстраненным, как будто не хотел знаться со своими старыми товарищами, делает вид, что он теперь человек совсем другого круга.

Неправда.

Скарамелла ошибся. Гаэтано — верный товарищ.

Праздник!

Изысканная вечеринка в пентхаусе на улице Кассия. Праздник в высшем обществе Рима.

Серьезное дело. Очень серьезное.

Нужно приодеться, привести себя в порядок. Да, надо надеть синий костюм и шелковый галстук цветов клуба.

«Кто звонил?» — спросил гуальтьеро Тречча, массажист команды, мывший подмышки в умывальнике их комнатки в отеле «Италикус».

В этой комнатке, где с трудом можно было развернуться, стояли две продавленные кровати с подушками из конского волоса, и никакого телевизора, никакого холодильника. Только запах тунисского ресторана с первого этажа.

«Гаэтано…»

«А! И что он хотел?» — спросил Гуальтьеро Тречча, вытираясь бумажным полотенцем.

Даже полотенец не дали.

Скарамелла соображал, можно ли сказать Тречче. Слишком он неотесанный для такой вечеринки, такое впечатление, что только что из деревни.

Но он же всегда был частью команды, — это надо признать.

Один из команды. Он бы сильно обиделся. Надо ему сказать, они ведь тоже не идеальные.

«Мы едем на праздник. На улицу Кассия. Нас пригласили, только нас, членов команды. Пожалуйста, никому не говори».

«Спокойно, я — могила», — ответил Тречча с заговорщическим видом, посмотрелся в зеркало и спросил: «Думаешь, надо подстричь усы?»

16. ГАЭТАНО КОЦЦАМАРА 21:02

Гаэтано запер спальню графини на ключ. Старая мымра придет в себя только утром. Так что никаких проблем.

И он направился в гостиную, поправляя галстук.

Прислуга в белой форме ожидала гостей. «Все готово?» — спросил он, разглядывая закуски и рустичи[2] в серебряной посуде.

«Конечно, синьор! Мы ждем только гостей. Хотите беллини?» — предложил старый веснушчатый официант.

«Да, пожалуйста!»

И он принялся потягивать беллини.

Замечательно!

«А графиня? Ей принести чего-нибудь?» — спросил официант.

«Нет, графиня устала и неважно себя чувствует. По всем вопросам обращайтесь ко мне!» — спокойно произнес Гаэтано.

«Хорошо, синьор», — сухо отреагировал слуга.

17. СУКИЯ 21:05

Патриция Дель Турко (на работе — Сукия) вышла из такси, расплатилась и направилась решительным шагом ко входу в жилой комплекс «Острова».

Сукие было двадцать два, но выглядела она гораздо моложе. Ей можно было дать лет пятнадцать, не больше. Девочка-подросток, школьница.

Она была очень худая, грудь едва обозначалась под белой футболкой и кофточкой на пуговицах. Длинные и тощие, как у цапли, ноги. На плечах лежали две светлые косички. На курносом веснушчатом носике — огромные очки в металлической оправе. Еще на девушке были прозрачный плащ, юбка в шотландскую клетку, белые шерстяные гольфы и невысокие черные лакированные туфли со шнурками. В руке — старый портфель из светлой кожи.

Ее не расстраивало то, что сегодня вечером придется работать.

Ей было наплевать на Рождество, Пасху и даже на Новый год.

День как день. Рабочий.

Ведь Сукия — настоящая профессионалка.

Сегодня вечером у нее два дела. Сначала — адвокат Ринальди, а потом, часа в три, надо идти на лесбийскую оргию в Пренестино.

Убедившись, что ее никто не видит, она позвонила по домофону.

Ее клиенты требовали индивидуального подхода.

В лифте с ней ехала группа элегантных молодых людей. Они уставились на ее ноги, но Сукия не отреагировала.

Вышла на третьем этаже и пешком поднялась на четвертый.

Она была довольна. Адвокат Ринальди ей нравился. Идеальный раб для госпожи, власть которой ужасна и безгранична. С ним не было никаких особенных проблем, он никогда не сопротивлялся, позволял унижать себя и наказывать. В общем, обыкновенный извращенец. Фут-фетишист и любитель связывания.

Ну разве что часто повторялся в своих желаниях и быстро кончал.

Нажав на звонок, она решила, что адвокат уже готов достигнуть крайнего, глубочайшего уровня деградации.

Надо хорошо встретить Новый год, не так ли?

18. РЫБИЙ СКЕЛЕТ 21:08

Рыбий Скелет снял кроссовки «Рибок», и это тут же почувствовалось.

Жуткий запах воцарился в комнате.

«У нас сегодня масса возможностей. Я знаю, что в Дженцано вечеринка, а еще праздник на барже, там, на Тибре…» — рассказывал Рыбий Скелет, скручивая второй косяк.

«Тебя туда звали?»

«Нет!»

«Ну так и фиг ли. Придумал тоже. По-моему, у тебя просто зараза какая-то типа чесотки… А кто устраивает все на Тибре?» — зевнул Кристиан.