Грязь - Никколо Амманити
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Где она?»
«Прямо перед нами. В доме „Понца“. Ты видишь ее?»
Дед начал щуриться и вытягивать шею, отчего сразу стал похож на старую слепую черепаху.
«Совсем голая, говоришь?»
«Нет, в лифчике».
«И как она? Красивая?»
«Очень красивая, дедушка!»
Микеле, несмотря на свои одиннадцать лет, уже понимал толк в женской красоте. Та, которая писала в комнате, была самая красивая из тех, кого он видел. Лучше даже, чем его кузина Анджела.
«Сходи в мою комнату. Быстренько, сынок, бегом. Принеси мой бинокль. Я тоже хочу посмотреть».
Микеле побежал в комнату деда. Он прекрасно знал, что голые женщины дедушке очень нравились. Каждый вечер дед засыпал, смотря эротический сериал «Большой втык». Сидя в кресле, с открытым ртом и пультом от телевизора в руке.
Дедушка в войну был альпийским стрелком, и на стене его комнаты висели значки и черно-белые фотографии его полка. Микеле открыл шкаф и нашел среди выглаженных и пахнущих лавандой рубашек старый бинокль, взял его и побежал назад через гостиную. Сестра Марция и мама накрывали на стол, расставляли на новой скатерти столовое серебро.
«Микеле, не хочешь нам помочь?»
Микеле замер на пороге террасы.
«Сейчас, ма!»
«И скажи дедушке, чтобы он вернулся в комнату. Его хватит удар, если он будет все время там сидеть. Зачем тебе бинокль?»
Микеле на секунду задумался.
Может, пора сказать маме правду?
«Мы смотрим салют».
Он вышел на террасу. Женщина все еще была в окне напротив. Он протянул бинокль деду, и тот сразу в него уставился.
«Эх, Микеле, Микеле! Вот это телка!» — произнес он довольным голосом.
Да, это настоящее мужское занятие!
5. РЫБИЙ СКЕЛЕТ 19:50
Массимо Руссо по прозвищу Рыбий Скелет ехал на своем красном мотоцикле «морини-350» по виадуку улицы Франции.
То есть ехал — это громко сказано. Скорее, полз.
Не спеша продвигался среди праздничной суеты.
Он был задумчив.
Пора наконец взяться за ум, хорошенько все обдумать и сменить наконец образ жизни. Начинается новый год, и мне пора начать новую жизнь, надо стать совсем другим человеком. Собраться с духом, отделаться от старых привычек. Пора стать серьезным. Сколько времени я уже не могу сдать экзамен?
Это был один из тех вопросов, которых он старался себе не задавать. Но сегодня был особенный день. Последний день года. Скорее, не праздник, а время подводить итоги прожитой жизни.
Да уж достаточно давно. Сколько времени прошло с тех пор? Восемь или девять месяцев. Но теперь все, довольно. Спокойно. В феврале сдаю экзамен по итальянской литературе. В апреле — по новой истории, и в июне получаю поздравления… Все изменится. Богом клянусь, изменится. Может, даже закончу учиться года через два.
Итак, он начнет с завтрашнего дня, с первого января.
Утром — душ. В комнате наводим порядок. Долой телефон. Долой телевизор. Больше никакой хрени. Никакой травки. Никаких посиделок в баре. Никаких поездок на мотоцикле в Ареццо с Кристианом. Садимся за учебники. Три часа с утра и три часа — вечером.
Решено.
Кальвинист хренов.
И потом, когда целый день ни фига не делаешь, состояние отвратительное. Мне надо чем-то заняться, а то так и не удастся оценить все прелести жизни, — подумал он в припадке откровенности и самоанализа, внезапно охватившем его.
Потом в нем зародилось вполне закономерное сомнение.
Это все я придумал, потому что выкурил на пару с братцем Андреа косяк, огромный, как сицилийская вафельная трубочка. Когда трава перестанет действовать, я снова стану прежним Рыбьим Скелетом. Ленивым пофигистом и любителем травки.
Поглощенный этими судьбоносными размышлениями, он не заметил, как с ним поравнялся старый голубой автобус с номером NA. Из его окошек свисали флаги футбольного клуба Нола.
Автобус был набит чокнутыми болельщиками. Они свистели, орали, шумели как ненормальные.
Автобус оттеснял его к встречной полосе.
Рыбий Скелет подался в сторону и принялся сигналить.
Смотрите, куда прете, придурки! Дайте проехать!
Обогнать автобус он не мог: на дороге не было места, пришлось резко затормозить, чтобы не врезаться в ограждение.
Потом он снова рванул за автобусом, по узкой боковой полоске дороги.
Он пристроился к нему сбоку. Прямо напротив кабины водителя. И поскольку он не привык спускать такое с рук, делать вид, что ничего не случилось, он заорал:
«Какого хрена! Валите назад на свой юг, раз ездить не умеете!»
Он подумал, хорошо ли они расслышали? Может, ветер дует в другую сторону? Тогда, чтобы пояснить, он вытянул руку и показал им рожки.
Придумывал и проделывал все это он очень медленно, поскольку та трава, которую он выкурил, была по-настоящему убойная.
Окошко водителя опустилось.
Они слышали. Они слышали, пидоры.
Рыбий Скелет был готов к перебранке с водителем, который сказал бы ему что-нибудь малоприятное о его персоне, в общем, обругал бы, но вместо этого он лишь увидел, как из окна высунулась огромная ручища, которая что-то держала.
Это что, сигарета?
Окурок полетел в него и приземлился прямо у него между ног, на сиденье мотоцикла.
Ишь ты, снайпер!
Он хотел посмотреть, куда упал окурок, но из-за шлема не смог. Тогда он попытался нащупать его, но перчатка была слишком толстой.
А потом раздался взрыв.
Ужасный.
Сердце чуть не выскочило у него из груди. На мгновение он потерял контроль над мотоциклом, и тот опасно наклонился. Он едва не врезался в чью-то машину, однако, чертыхаясь сквозь зубы, сумел выровнять мотоцикл.
Они запустили в меня петарду! Эти сукины дети запустили в меня петарду! Охренеть!
Автобус тем временем отъехал уже на приличное расстояние. Рыбий Скелет нажал на газ, и двухцилиндровый мотор его «морини» яростно взревел. Он выделывал немыслимые зигзаги между машинами, отделявшими его от автобуса. Петлял как сумасшедший и наконец догнал его, подъехал со стороны водителя.
«Выходи! Выходи! Выходи!» — заорал он что было сил, во всю мощь своих легких, этому ублюдку, сидевшему за рулем.
Через грязное стекло водителя было не разглядеть.
Он нажал на клаксон.
«Выходи! Выходи, ублюдок!»
Эти сволочи в автобусе продолжали свистеть, размахивать своими флагами и, казалось, не обращали на него никакого внимания.
Сделали ему гадость, а теперь, значит…
Но упертый Рыбий Скелет не мог просто взять и оставить все вот так. Он подъехал к автобусу и принялся пинать дверцу водителя, не переставая орать:
«Выходи! Выходи! Выходи, сукин ты сын!»
Неожиданно автобус вильнул вправо и притормозил.
Главное — мать помянуть: это всегда срабатывает, — Рыбий Скелет приободрился.
Автобус стоял у обочины. Рыбий Скелет тоже затормозил, метрах в двадцати за автобусом. Снял шлем и слез с мотоцикла. Прищурился, пытаясь придать своему лицу суровое, каменное выражение. Вроде как у инспектора Кэллагана.
Рыбий Скелет получил свое прозвище из-за фигуры — он был худой и угловатый. Как килькин скелет. Узкий таз и выпирающие ребра. Не ноги, а ходули. 46-й размер. Рост под два метра. Голова маленькая, вместо носа — какой-то невообразимый клюв тукана.
Автобус по-прежнему стоял на обочине. Флаги больше не развевались — просто болтались, а болельщики внезапно притихли. Только черный дым валил из выхлопной трубы.
Из автобуса никто не выходил.
Рыбий Скелет снял перчатки.
Совсем рядом проносились машины.
Морду бьют без перчаток.
Он решил еще раз намекнуть говнюку, что пора выходить.
«Твоя мать, чтоб тебя родить, перетрахалась со всей долбаной командой Нолы. Выходи! Выходи! Выходи, слышишь!»
Наглости у него было хоть отбавляй.
Дверца медленно приоткрылась. А дальше все было как в американском кино. Разве что автобус стоял не на старой, залитой солнцем заправке посреди аризонской пустыни, а в квартале Флеминг с его охраняемыми домами, освещенными желтыми фонарями и бенгальскими огнями.
«Выходи! Выходи… Вы…»
Слова замерли на губах Рыбьего Скелета, сердце ушло в пятки.
Парень, вышедший из автобуса, сильно смахивал на шкаф. Он был огромный. Просто чудовищный. Он закрыл собой дорогу, виадук Олимпика и вообще все.
«Это что еще за Халк?»
Рыбий Скелет пару секунд стоял, потрясенный этим морем мышц, этим триумфом мужских гормонов, этими руками размером с блюдо для пиццы, этими тупыми свиными глазами, с ненавистью уставившимися на него, но потом до него дошло, что можно сделать этими ручищами из его хрупкого тельца, и он захныкал и завопил, заорал:
«Уходи! Уходи! Уходи!»
