Дыхание скандала - Элизабет Эссекс

— Милорд. — Антигона присела в реверансе и заняла место в линии пар, куда привел ее лорд Олдридж.

Танец, хвала небу, оказался кадрилью, а не новомодным вальсом, который все в Уилдгейте тайком разучивали, но не смели танцевать на публике. Гемпшир явно быстрее осваивал новинки, чем Суссекс, но и здесь смелости не хватало.

Антигона помалкивала и сосредоточилась на танцевальных па, пока после неловкого движения лорд Олдридж не оказался рядом с ней.

— Я на днях видел вас. На холмах. На этой вашей кобыле.

За последние месяцы Антигона нашла только один способ облегчать свое горе и выносить дурное предчувствие, которое глубоко укоренилось у нее в груди от мыслей о ее спорной помолвке — мчаться по холмам на Резвушке или спрятаться в лесу и часами бродить в компании своих собак. Позволить завывавшему ветру оплакивать за нее крушение надежд. Позволить безжалостному дождю молотить ее до оцепенения, пока она не измучается душой и телом так, что сможет спать ночью.

Так что не замечание ее обеспокоило, а его скрытая недоброжелательность.

Потому что сейчас, как и в тот момент, когда лорд Олдридж одарил ее траурной подвеской (которую мать тоже заставила надеть), его медленный, придирчиво оценивающий взгляд вызвал у нее ощущение, что дождь, который только что забарабанил по окнам, каким-то образом пробрался ей за воротник. У Антигоны под легким муслином платья дернулись лопатки.

Лорда Олдриджа ее дискомфорт не тронул.

— Я выбрал второго из своих лучших гунтеров для тренировки, — непринужденно продолжил он. — Я мало ездил на нем в этом сезоне.

— Голландского гнедого? — с живостью сказала Антигона, чтобы отвести разговор от неприятной темы.

— Так вы его заметили? Меня это не удивило. Я назвал его Гай Цезарь. Великолепный конь.

Насколько Антигона припоминала, этот молодой гунтер скинул его милость во время второй охоты зимнего сезона, и тот шлепнулся на задницу в канаве. Тогда он был не слишком доволен своим великолепным гунтером.

— Я так понимаю, он делает успехи?

Легкое движение бровей доказывало, что даже лорд Олдридж не так неуязвим, как хочет казаться.

— Он научился. Ему нужна твердая рука.

Что нужно этому доброму животному, так это всадник с большим мастерством и меньшей гордыней, но Антигона воздержалась от подобных высказываний и довольствовалась тем, что улыбнулась своим приватным выводам.

К несчастью, это оказало благоприятный эффект на его милость.

— Вот видите, мисс Антигона. Не так уж трудно нам вести мирную беседу, если вы постараетесь. Я понимаю, вы молоды, но у нас много общего в интересе к охоте и лошадям. И, вероятно, будет справедливо сказать, что мы оба восхищаемся мастерством верховой езды друг друга.

Если оставить в стороне заносчивость этого утверждения, то по крайней мере в одном лорд Олдридж прав — Антигона восхищалась его лошадьми, чего нельзя сказать о его жесткой системе дрессировки. Но он прав. Лошади — это тема, которую они могли обсуждать без препирательства и разногласий.

Во всяком случае, без значительных разногласий. Если она будет хорошей. И приспособится. И не будет говорить о том, что лошадь сбросила его в канаву.

Антигона воскресила в памяти инструкции матери и, подражая сестре, попыталась скромно потупить взор.

— Вы совершенно правы, милорд.

Его ледяная улыбка еще немного потеплела и почти коснулась его серых глаз.

— Возможно, вам захочется навестить мои конюшни в Торнхилл-Холле. Понять, что вас ожидает, преимущества нашего союза, а также что ожидается от вас, как от леди Олдридж.

О Господи, дай терпения! Этот человек говорит серьезно. Он искренне думает, что может соблазнить ее стать леди Олдридж, заманив конюшней. Это было бы оскорбительно, если бы не было так дьявольски продумано. Потому что неприятная правда состояла в том, что, будь на месте лорда Олдриджа любой другой джентльмен, этот прием сработал бы. Если уж ей и суждено быть соблазненной, хотя об этом и мысли нет, это можно сделать, пообещав голландского гнедого. Но сейчас речь не о каком-то отвлеченном персонаже, а о старике Олдридже с холодными глазами и еще более холодными руками. Даже если он пообещает всех своих прекрасных рысаков, это не заставит ее согласиться на большее, чем участие в затеянной мамой хитроумной игре.

Действительно, Кассандру осаждали молодые люди, желавшие представиться, и мама с помощью леди Баррингтон была счастлива это позволить. Кассандра оказалась в кольце поклонников, и Антигона проталкивалась сквозь частокол локтей, чтобы помочь сестре, когда леди Баррингтон остановила ее, хлопнув веером.

— Мисс Антигона, мы должны взяться за вас. Мистер Стаббс-Хей, дорогой, — окликнула она одного из молодых джентльменов, стремившихся познакомиться с прекрасной мисс Престон. — Как ваша милая матушка? Мисс Престон уже занята, так что позвольте порекомендовать вам мисс Антигону как самую лучшую партнершу. Она должна сегодня танцевать.

Антигона не возражала против такого представления. Она была бы рада остаться с сестрой, но ту, похоже, убедили танцевать с красивым молодым джентльменом с весьма многообещающим именем, виконтом Джеффри, который уже уводил Кассандру. И мистер Стаббс-Хей казался довольно приятным.

Он оказался к тому же и достаточно сообразительным, чтобы понять завуалированный приказ леди Баррингтон, когда его услышал, и достаточно своекорыстным, чтобы действовать без проволочек.

— Лучшего мне и желать нечего, миледи. Почту за честь, если вы согласитесь танцевать со мной, мисс Антигона.

Она согласилась, джентльмен подал ей руку, но музыка кончилась, Антигона оказалась в центре зала под яркой люстрой в почти счастливом ожидании следующей мелодии. В обществе добродушного румяного простака, мистера Стаббс-Хея она действительно могла повеселиться.

Музыканты заиграли контрданс, и Антигона попыталась отдаться удовольствию чудесных па. Но когда через несколько фигур выдался момент для разговора, мистер Стаббс-Хей положил конец ее радости.

— Должен сказать, мисс Антигона, — мистер Стаббс-Хей наклонился, чтобы сообщить секрет, — я был удивлен, услышав о вас.

Антигона по косым взглядам прекрасно понимала, что он намекает на ее помолвку. Но если слухи еще не разошлись, она может заменить сплетню мистера Стаббс-Хея на свою собственную.

— И что вы обо мне слышали?

— Что старик Олдридж подцепил вас на крючок. На вид, вы точно не того типа.

От его откровенного, почти вульгарного заявления Антигона неожиданно сбилась с шага. Неприятный жар разливался у нее между лопатками и наверняка выполз на шею. Антигона вложила в голос нечто более едкое, чем уксус: