Дыхание скандала - Элизабет Эссекс

Мать пожала плечами, ее интересовало не логическое упущение лорда Олдриджа, а результат.

— Понятия не имею. Он не говорил о ней. Он сделал предложение тебе. И потом, Кассандра создана для лучшего.

Беспечные слова ударили, словно лошадь — копытом в грудь. И у Антигоны перехватило дыхание от новой боли.

— А я нет?

Слишком погрузившаяся в собственные эмоции, чтобы учитывать чужие, мать отмахнулась от ее оскорбленных чувств носовым платком.

— Ты знаешь, что я имею в виду, Антигона. Ее он прожевал бы и выплюнул, но ты… ты достаточно сильная, чтобы противостоять ему. Кассандре, с ее красотой, следует выбирать из самых значительных людей и не только в нашем затхлом уголке Западного Суссекса. И она могла бы выбрать, если бы ее видели.

— Если бы она хотела быть на виду. Но она этого не хочет, мама, и ты знаешь, что попытки заставить ее добиться светского триумфа лишь усиливают ее скованность, а с ней и заикание.

— С тобой дома она не заикается. — Мать схватила ее за руку. — Ты должна помочь ей и заставить хотя бы попытаться быть более общительной. Разве ты не понимаешь? Это наш шанс.

— На что?

— На лучшее. Увидеть, что Кассандра вышла замуж так, как того заслуживают ее красота и кроткая натура. Это первый шаг.

— Лорд Олдридж?

— Да! Поскольку ты обручена с ним, мы сможем вращаться в более высоких кругах. Нас станут приглашать в Торнхилл-Холл, а потом — в лучшие дома округи. — Впервые за несколько дней глаза матери вспыхнули, в них появился проблеск цели. И решительность. Теперь, когда она закусила удила, ее не остановить. — Мы должны убедить лорда Олдриджа дать бал. Весной лорд Олдридж поедет в Лондон на светский сезон. Мы должны добиться того, чтобы составить ему компанию. Или его сестре, леди Баррингтон. Она — хозяйка прекрасного дома и с влиянием в обществе. Мы должны не отпускать ее от себя и сделать покровительницей Кассандры. Как ты всего это не понимаешь?

— Ты хочешь, чтобы я принесла себя, свое счастье в жертву обществу, чтобы Кассандра могла удачно выйти замуж? Без единой мысли о том, что может сделать ее или меня счастливой?

Рана была страшной, словно в нее все глубже втыкали нож, пока в груди не осталось ни воздуха, ни тепла. Только леденящая боль.

Это далеко выходило за рамки нелепости, это больно. И нечестно.

Отец сказал бы: «В сентябре будет ярмарка, Антигона, девочка моя, так что ты придумаешь что-нибудь получше». Но она не могла думать. Она едва могла дышать.

— Счастье, — усмехнулась мать. — Ты читаешь слишком много романтической чепухи. Счастье состоит в том, чтобы не упускать подвернувшуюся возможность. И ни в чем ином.

Голос Антигоны звучал неровно, но ее это не волновало, если нужно умолять.

— Пожалуйста, мама. Не требуй от меня этого. Мы прекрасно справимся без лорда Олдриджа. Пройдет время, горе ослабит свои тиски, и мы снова будем счастливы. Пожалуйста. Пожалуйста, выброси из головы мысли о домах, балах и светском сезоне.

— Нет. — Мать повернулась к ней, лицо ее пылало от безрассудной смеси жадности, гнева и отчаянного страха. — Антигона, подумай! Тебе не нужно выходить за него! Тебе лишь нужно походить в невестах. Временно. Пока мы не найдем Кассандре подходящего мужа. Полгода, год, если ты сможешь с этим справиться. — Мать повернулась и принялась шагать по комнате, ее темный птичий силуэт вырисовывался на фоне окон, длинные черные юбки шелестели у ног. — Три месяца пройдет, пока тебе будет прилично присутствовать на балу, но мы можем использовать это время на планирование и организацию. Мы должны быть представлены леди Баррингтон до того, как она уедет из провинции в Лондон на светский сезон. Да…

У Антигоны было такое ощущение, словно ковер выдернули у нее из-под ног, и сила земного притяжения ослабила хватку.

Она сделала еще одну попытку, нужно попробовать заставить мать слушать:

— Мама, лорд Олдридж явно не из тех, кого можно так легко провести. Ты не считаешь, что грешно так использовать человека? Не то чтобы меня волнуют его чувства — честно говоря, не думаю, что они у него есть, — но лорд Олдридж сражает меня именно тем, что с ним не стоит шутить.

— Тогда не шути. Ты будешь сама благопристойность, доброта и сдержанность. И никаких дерзостей и прямолинейных высказываний.

Антигона пыталась найти логические доводы, чтобы противостоять неразумной, упрямой решимости матери. Все что угодно, чтобы помешать матери толкнуть их на скользкий путь к Торнхилл-Холлу.

— Мама, посмотри на меня. — Антигона указала на свои грязные башмаки и растрепанные волосы. — Ты просишь невозможного.

— В этом нет ничего невозможного, — отрезала мать. — Если только ты будешь доверять мне. Поверишь, что я знаю, как для тебя лучше. Для всех нас.

— Доверять? Мама, ты не можешь ожидать, что я поставлю свое будущее, все свое счастье на то, над чем у тебя нет контроля. — Если раньше Антигоне казалось, что из-под нее выдернули ковер, то теперь земля качнулась у нее под ногами, и она неотвратимо заскользила вниз, прочь от всего, что знала и чего хотела.

— Я могу ожидать. — Мать вихрем повернулась к ней, безжалостная, как хищный ворон. — Обещаю тебе, все будет так, как я сказала. Ты должна сделать это, Антигона Престон, сделать, как тебя просят, хоть раз в жизни не пытайся быть умнее других. Принимай ухаживания лорда Олдриджа. Принимай его подарки. Принимай неожиданную удачу. Ты это сделаешь. — Глаза матери горели решимостью. — Ты сделаешь это для Кассандры, если не для себя. Меньшего ты сделать не можешь.

Слова, которые викарий произнес меньше часа назад, снова всплыли в уме Антигоны. «Я был нем и безгласен, и молчал даже о добром; и скорбь моя подвиглась».

И поскольку она не могла заставить себя согласиться на столь губительный план, Антигона ничего не сказала.

Нет. Хотя горло у нее горело, и голова болела от непролитых слез, Антигона Престон не заплакала. Она не создана для слез.

Она проглотила шершавый камень горя и поставила себе цель — выдержать.

Глава 3

Одной стойкости оказалось мало.

Потому что Антигона ошиблась. Денег действительно не было. Вообще не было.

Для математика, который всегда с наслаждением составлял уравнения с многочисленными переменными и неизвестными, чтобы объяснить природные явления, ее отец, как оказалось, был прискорбно слаб в основах арифметики. В расходных книгах домашнего хозяйства плюсы постоянно не сходились с минусами. Был только малый и крайне рискованный источник дохода. Годами довольно часто в расходных книгах из неизвестных источников появлялась крупная сумма, и семейство Престон оказывалось на плаву именно тогда, когда, казалось, их затягивало в пучину долгов. Но каковы были источники дохода, нигде не записано.