Лекции по искусству профессора Паолы Волковой. Книга 3 - Паола Волкова

Когда люди, придя в музей, видят вот такой предмет, то они просто постоят около него, посмотрят и уйдут. Кому-то это интересно, кому-то это не интересно, а ведь на самом деле этот предмет родился из тончайшей и сложнейшей ткани искусства. Этот предмет родился из Пира.

Помните, я вам рассказывала о Пире? Мы с вами еще раз к нему вернемся. Эта амфора, в которой греки приносили вино. Потом они приносили воду в гидриях, смешивали ее в кратерах и вот эту смесь жуткой гадости и кислятины называли вином.

амфора

гидрия

кратер

И это греческое вино, смешанное с водой, подавалось на Пиру. Его пили и вели беседы о главном. И, в частности, одним из самых тяжелых условий разговора на Пиру были изображения предметов, стоявших вокруг. А что здесь изображено? Один из самых популярных видов Олимпийского спортивного состязания. Бег. И, вот – давай, будь любезен, смотри на вазу и говори. Или изображена борьба – тогда говори о борьбе. А еще тут есть такая маленькая хитрость – жуткий текст. И все сидящие должны знать, что в беге или борьбе имеется вот такой шаг, или вот такое движение рук, или, почему они бегают обнаженными. А еще должны знать, когда и на каких Олимпиадах бегали именно таким образом. Что?

голос из зала: А, если я не хочу знать?

Волкова: Вот Вас бы на античный Пир. Каждый должен был знать. Каждый! И рассказать об этом. А еще они должны были рассказать, кто был победителем в таком-то роде бега, и процитировать, если, возможно, Гомера или выдать собственные стихи. Это колоссальный труд. Вот в этом и была культурная деятельность общества. И она непосредственно была связана с этими предметами.

Проходит время, история все это растворяет и остается тот самый предмет. И, в основном, все забывают, а с чем он был связан? И пишут о нем так, как описывают картинки: античная ваза – предмет экспорта. Нет. Предметом экспорта античная ваза стала тогда, когда распался Пир. Это я говорю к тому, что любая культура, с которой мы сейчас имеем дело – есть артефакт, раритет, существующий исторически и художественно совсем в другом контексте и на совсем других волнах, нежели та история, в которой он был сотворен. Поэтому то, что я вам буду показывать, это уже есть вынутые из своего времени и живущие в другом культурном пласте вещи, потому что каждое искусство имеет несколько историй. Оно имеет историю своего рождения, историю своего создания и историю продленности существования. Мы же с вами сейчас имеем дело с продленностью. А что такое продленность существования? Это неизменность нашего интереса. Это неизменность наших художественных вкусов, это то влияние, которое по ходу бега этих исторических вещей, оказывает свое действие на культурное сознание других людей, других эпох и так далее. То есть, это вообще необыкновенно интересная и очень важная для нас форма. Но сейчас, прежде, чем я просто начну показывать вам вещи, я должна коснуться одного, очень важного обстоятельства, которое в прошлый раз я не успела вам рассказать – у нас с вами не хватило времени. Если вы помните, я говорила вам о том, что читала только у Павла Александровича Флоренского – величайшего человека русского ренессанса. Вы слышали, что-нибудь о нем? Только честно говорите мне, слышали или нет? О Павле Александровиче Флоренском? Вы слышали. Еще кто? Никто.

Тогда я хочу сказать о нем несколько слов. Это один из самых светлых умов и самых гениальных людей русского ренессанса, возрожденческой русской культуры на рубеже двух столетий. Отец Павла Александровича был священником, создателем религиозного христианского общества, автором невероятных по новизне, сложности и актуальности, то есть непреходящему значению, философско-искусствоведческих и философско-культурных работ. Самая большая работа Павла Александровича называется «Столп и утверждение истины». Это была его диссертация и сейчас она переиздается. Ее можно читать как целиком, так и по частям. А еще Павел Александрович Флоренский, как всякий человек Возрождения, был величайшим русским ученым-гидравликом.

Когда я впервые пришла в Ленинскую библиотеку, мне захотелось почитать его работы. Тогда не было электронных каталогов, а стояли такие симпатичные ящики. Я открыла один из них, вынула карточку на его имя и не увидала там его философско-искусствоведческих и художественных работ. Я увидала только его работы по гидравлике. В частности, он рассчитал ДнепроГЭС и очень много других вещей, что не помешало нашему замечательному государству, во главе которого стояли совершенно удивительные люди, уничтожить его. Он был одним из первых, кого казнили. Я, даже, не хочу об этом говорить, иначе начну рыдать. Это страшно. Он был арестован, а ведь, он строил Беломорканал. На Белом море был опрокинут вместе с плотом в воду. Долго сидел. Все это ужасно. Но его работы удивительны. Сейчас таких работ уже никто не пишет, потому что ни у кого нет таких знаний. Так вот, я прочитала у Павла Александровича Флоренского как раз то, о чем говорила в прошлый раз – античный мир был миром, который они сами называли словом «Эллада». Помните?

Эллада

Карта Древней Греции

Древняя Эллада. Присяга граждан Херсонеса

Вот вам Эллада, а это то, что не имело, как бы общей территории, и что было разбито на Балканскую Грецию, Малоазийскую Грецию, Аттику, Пелопоннес, Лаконию.

А сейчас посмотрите на одну очень интересную вещь. На секунду от этого отключитесь. Не кажется ли вам, глядя на эту картинку, что все это место могло быть когда-то единой территорией? И представьте себе, что происходит какой-то невероятный подземный взрыв, катаклизм, благодаря чему, эта территория разлетается в прах. И сюда заходит море, образуя тот самый Эгейский бассейн.

Вы видите эту рваную географию Эгейского бассейна, включающую, когда-то Крит? Он принадлежал этому территориальному единству. Вот, о чем я говорила вам в прошлый раз. Культура Крита, о которой все пишут, является предшественником античности. Я хочу показать вам критскую скульптуру.

Жрица

Вы, пожалуйста, посмотрите на нее, а теперь посмотрите на античную скульптуру. Похожи они между собой или нет? Да ну, нисколько. Вы видите, что они совершенно различные? Если вы внимательно посмотрите на критскую скульптуру, то сможете увидеть, что здесь, по всей вероятности, изображена жрица, с открытой грудью и со змеями в руках. Она одета в кофточку с очень узенькими рукавами по локоть, в корсет на очень узкой талии, ярусную юбку и платок, завязанный, как передник. А на голове у нее такая вот шапка. Я вам хочу сказать, что мать Александра Македонского – Олимпиада, на которой женился его отец, была критской жрицей. Но к тому времени, конечно, никакого Крита уже не было. Она была просто критской жрицей. Красоты необыкновенной. Ее все боялись, как огня, начиная с собственного сына. Просто смертельно. Когда мы дойдем до Александра, я вам расскажу историю о ней и о змеях.

Я просто взяла первую попавшуюся античную скульптуру. Ведь, это совершенно, абсолютно другой принцип видения человека. Абсолютно. Совершенно другая пластика, совершенно другая идея, другая задача, другая одежда, другая форма. Поэтому я утверждала и утверждаю, что прямых связей между Критом и Грецией нет. Вот посмотрите, какая замечательная критянка.

Ее в искусстве называют таким условным именем – «парижанка». Посмотрите, какая у нее взбитая голова, огромный подведенный глаз. К сожалению, вы не можете видеть на этом скудном изображении накрашенный пунцовый рот, черные завитые кудри. А на кого она похожа? Скажем, из этнически знакомого нам современного типа? Ну, посмотрите, господа! Не на испанку ли? А костюмчик-то какой! Вот какая интересная вещь. Напомните мне, чтобы мы не потеряли эту очень важную линию. Она на сегодняшний день очень современна, актуальна и очень важна. Отсюда, через финикийцев, это семя было пересеяно в финикийские средиземноморские колонии и это они стали тем самым местом, откуда пришла, какая тема?

голос из зала: Корриды.

Волкова: Конечно. Но это не просто коррида. Это та коррида, что сохранилась и сейчас – деревенская коррида. Вы видели тысячу раз в кино, когда открывают ворота, и быки начинают бежать, а мальчишки через них прыгать. Это деревенская коррида. Мне просто сейчас не хочется останавливаться на этом, чтобы не терять время и рассказывать о том, когда, каким образом и при каких условиях сложилась настоящая коррида. А об этом очень точно все известно.