Надрывы - Михаил Дубаков

— Ха, ха! Щенок даже меч не может поднять для защиты своей чести! Вот уж не думал, что славный род Сархаров порождает таких трусов! — понеслось вдогонку юноше.

Корни не обернулся и даже не ускорил ход, ничем не выказывая степень оскорбления и личной обиды, нанесенной солдатом, но смертельная ненависть, которую он пытался спрятать в самые темные закутки души, все же выбивалась наружу. Она воплощалась в неестественно прямой спине, в чрезмерно четком шаге и в слишком гордо вздернутом подбородке, а еще в скрипнувших зубах и впившихся в ладони ногтях. Только он сам знал, каких усилий стоило ему сдержать себя, уйти, не ответив сталью на злобные насмешки.

Понемногу кровавая пелена ярости, заславшая глаза, тускнела и растворялась минутами. Когда Корни ступил на горячий песок пустыни, пылающая ненависть превратилась в холодное презрение и четко выраженную, расчетливую месть. Но это потом. А сейчас, отыскав глазами зеленый столб, юноша пошел на запад.

Пес, будто чувствовавший состояние хозяина, тихо трусил рядом, деликатно отдалившись на пару метров.

***

— Ты не устал, внучек? Ну…, тебе ли это и не выведать… Ладно, расскажу…

"… Смерть не брезгует ничьими объятиями. Для нее не существует критериев отбора, и мир она дифференцирует только на две части: живое и неживое. Живое представляет для нее определенный интерес, и она с неутолимой настойчивостью охотника выслеживает и преследует добычу. Неживое ее интересует постольку, поскольку оно имеет связь с живым.

У Смерти много помощников. Одни слабые, другие могущественные. Есть и средней силы. Например, ненависть. Ненависть — это приманка, с помощью которой Смерть ловит зазевавшиеся жизни. Чуть только раскроется пошире в сердце калитка, и Смерть уже вгоняет туда заряд ненависти. А дальше уж как получится. Ненависть бывает двух видов: горячая и холодная. Первую Смерть любит особенно — это ее главный помощник. В пылу яростной ненависти жертва забывает обо всем, ее не интересуют наставленные на нее клинки и смотрящие в грудь наконечники стрел, она идет напролом, презрев инстинкты самосохранения, отбросив страх (главный враг Смерти) и нелепое чувство опасности. О, сколько жертв собрала Смерть с помощью этой ненависти. Холодная ненависть обычно бывает у сильных людей, которые смогли перетерпеть горячую и трезвее посмотреть на вещи. Но у некоторых трусливых завистливых личностей это обычное состояние. Холодная ненависть прячется поглубже и медленно зреет в тайниках души. Время от времени она пытается снова стать горячей и иногда ей это удается.

Вызревшая холодная ненависть — страшная вещь. В спелом виде она столь же яростна, как и горячая, но эта ярость не слепая, безумная и ничего не желающая слышать, а хитрая, расчетливая и изобретательная. Все существо, вся сущность ее носителя устремляется на решение острой задачи, поставленной вызревшей холодной ненавистью — мести. Месть — это результат ненависти, ее логическое завершение. Горячая ненависть стремится осуществить месть немедленно, сиюминутно, не задумываясь над последствиями и не считаясь с силой. Холодная ненависть тоже стремиться к мести, но к расчетливой, по возможности безопасной и желательно жестокой. Для врага нет ничего страшнее вызревшей холодной ненависти в сочетании со столь же холодной жестокостью.

А Смерть, выказывая открыто всяческое одобрение горячей ненависти и, чуть скупее, холодной, в тайне гордится второй. Да, хоть она и не имеет большого влияния на нее, холодная ненависть плохо переносит чужое воздействие, ее не купить лестными отзывами или похвалами. Но Смерть знает, что она и так воздаст ей дань, не особо задумываясь над этим. Эта дань будет всего лишь побочным эффектом мести, которую ненависть попытается осуществить во что бы то ни стало…"

— М-да, крайне неприятный побочный эффект для всего живого, не так ли, внучек?..

********************************************************************************

Глава 3.

"Толкните что-нибудь тяжелое,

и оно опрокинется".

Первый закон

противодействия Фудда

Темноту и спокойствие императорского дворца разорвал испуганный крик принцессы. Она с ужасом вбежала в опочивальню императрицы, сквозь слезы пытаясь что-то объяснить:

— Мама! Мама! Он уже здесь! Он пришел за мной. Мама! Мама, я боюсь! Мне страшно-о, ма-а-ма-а!

— Что?.. Что… Кина? — судорожно вскочившая мать порывисто обняла дочку. — Что случилось, девочка моя? Кто пришел?

Девочка обхватила мать ручонками и испуганно уткнулась заплаканным личиком ей в грудь, то и дело глубоко всхлипывая. В дверном проеме показались вытянутые лица нянек. Императрица раздраженно махнула рукой, и няньки бесшумно исчезли, тихо переговариваясь между собой о возможных последствиях. Мать гладила дочь по головке и нашептывала на ушко успокаивающие слова. Через несколько минут ручьи слез пересохли, но девочка периодически всхлипывала, не отойдя еще от испуга.

— Кина, что случилось? — ласково спросила мать, заглядывая дочке в глаза.

— Он… он прише-ол… Он скоро забере-от меня-а.

— Кто пришел?

— Я не знаю-у… Он… он… совсем неви-идимый.

— Ты что, приснила что-то плохое, да?

— Мама, ты ведь не отдашь меня ему? Правда? — девочка трогательно сделала грустные глаза. — Ты не отдашь?

— Что ты, Кина, — мать обняла ее еще крепче и вытерла слезы полупрозрачным платком. — Я никому тебя не отдам. Даже самому доброму не отдам. Я всегда буду с тобой.

— Обещаешь?

— Обещаю, — с ласковой улыбкой кивнула императрица.

Девочка постепенно успокоилась и, удобно устроившись в теплых материнских объятиях, уснула тревожным сном испуганного ребенка. Две влажные дорожки, проторенные на милом личике последними слезинками, блестели в нежных отсветах архольтового светильника. Она изредка всхлипывала во сне, но больше не боялась. Императрица, нежно обнимая дочь, еще долго не спала, наблюдая за ней, но под утро и она забылась сном, тоже тревожным. Потому, что мать всегда переживает за свое дитя, разделяя с ним все волнения и печали.

***

В это время, очень далеко от императорского дворца в Сиеле, старый пастух смотрел за стадом коз у подножья Вечных Гор. Было раннее утро. Едва проснувшись, ветер лениво трепал листики деревьев. Покровительственно дарило тепло восходящее солнце, отражаясь льдистыми вершинами могучих гор. Остатки ночного тумана беззащитно таяли под напором властительного светила, отползая в глубокие ущелья и овраги.

Старик принялся за незамысловатый завтрак: молоко, козий сыр и черствые лепешки. Он давно привык к восходам солнца, но не уставал каждый раз восхищаться великолепным зрелищем. Он любовался, как тает легкая туманная дымка, как согреваются озябшие за ночь деревья, как приветствуют светило птицы…

Но вдруг в безмятежное утро незаметно вкрался какой-то диссонанс. Старик насторожился: действительно… какой-то шум, далекий и неясный, но отчего-то страшный и пугающий. К тому же этот шум нарастал, стремительно приближаясь.

Козы, до этого мирно щипавшие траву, испуганно застыли на несколько секунд, а потом в панике начали метаться по лугу, душераздирающе блея. Шум превратился в рев, от которого вибрировала земля и замирало сердце. Старик взглянул на небо и едва не подавился куском сыра: с юга надвигалась огромная черно-сиреневая туча, оставляя за собой яркий густой след красного цвета.

Внезапно рев стих. На секунду. А потом нестерпимая вспышка заставила старика с криком закрыть уши. Через пару мгновений пастуха, словно букашку, швырнуло на землю, вдавив в податливый грунт на пару сантиметров. Земля задрожала в предсмертном экстазе, как соломинки ломались деревья, горы разродились камнепадами, а реки выплеснулись на берег. Барабанные перепонки лопнули, кровь обагрила руки и, струясь по запястьям, капала на землю. Вскоре все затихло…

Одинокая коза, жалобно блея, доверчиво тыкалась мордой в застывшее лицо пастуха. Когда сознание вернулось к нему, он неуверенно сел. Вокруг была мертвая, леденящая душу тишина. Старик крикнул, но тишина оставалась такой же незыблемой. Перед глазами стояла чернота… Чернота и ярко-зеленые круги, переливаясь и медленно тая, уходили в небытие. Старик понял, что оглох и ослеп. Грудь затряслась в судорожных всхлипах. Он снова лег на землю, чтобы тихо умереть. Надсадно болел бок, наверное, сломано пару ребер. Старик почувствовал, что во рту скапливается кровь, и ее становится все больше и больше.

Когда испуганный подпасок, отлучавшийся в деревню за провизией, через сутки вернулся, то увидел труп с измазанным кровью лицом и единственную выжившую козу, надрывно блеющую около него. Потрясенный мальчишка тупо взял козу на веревку и пошел в деревню. Но по дороге эта коза сдохла, ни на минуту не переставая блеять вплоть до самой смерти. Дурной знак, когда скотина непрерывно ревет перед кончиной…