STATUS - Иван Леонов

– Оскар, – я поворачиваюсь к техническому директору, а по совместительству ещё и ближайшему соратнику, – это возможно?

– Технически да. Но займёт много времени из-за колоссального массива данных.

– Смотрите, как интересно получается, – продолжаю я. – Вы приходите и говорите, что кто-то якобы шпионит за людьми в корыстных целях и, чтобы с этим бороться, мы должны раскрывать вам персональную информацию о людях. Так я понимаю? Слежка, чтобы бороться со слежкой?

– Совершенно верно.

– Эти самые подозреваемые разоблачают коррупцию и цинизм, а мы должны помочь вам их прихлопнуть?

– Да, Ортон. По закону они преступники.

– У вас даже нет наводки. Вероятность что-то найти, мягко говоря, невысока. Вы хотите, чтобы мы дали доступ к информации о пользователях. А это конфиденциально. И вы ведь не глупый человек, чтобы этого не понимать. А если о нашем сотрудничестве узнает общественность? Это создаёт для нас риск. «Компания, которая защищает проштрафившихся политиканов» – нам не нужна такая репутация. Нас и так в росте безработицы обвиняют. Понимаете, пользователи позволяют нам получать огромное количество конфиденциальной информации, потому что мы позиционируем STATUS как инструмент создания возможностей, но не репрессивный аппарат.

– Чего вы хотите от меня, Ортон?

– Какая выгода от сотрудничества должна покрыть нам такие риски? – вступает Фрэнк.

– Вы, вероятно, неправильно меня поняли. Здесь нет места торгу, – тон Конрада стал жёстче. – Я занимаюсь обеспечением безопасности и расследованием дела. Если ваше нежелание сотрудничать мешает поимке преступников, то мы вынуждены будем взять то, что нам надо, сами.

На мгновение в комнате воцаряется тишина. Все замерли, никто даже не ёрзает на стуле. Слышу, как бьётся моё сердце. Да, дела… Конрад пришёл к нам с ультиматумом. И, похоже, кто-то дал ему карт-бланш, чтобы он непременно добился результата.

– Зато наша репутация перед пользователями будет чиста, – набравшись смелости, парирую я. – И ещё, вы так уверены, что найдёте то, что хотите, без нашей помощи? А подумайте, какой прецедент вы создадите? А ещё вас не похвалят, если вы поднимете лишний шум.

– А вы упёртый молодой человек, Ортон. Оправдываете своё реноме. – Конрад смягчился и откинулся назад. – Я вам кое-что хочу показать, – он притягивает к себе кейс, открывает его и достает несколько стеклянных колб.

– Вы принесли нам насекомых?

– Присмотритесь внимательнее, – он протягивает мне лупу и одну из колб.

Я беру колбу и начинаю рассматривать жука. Это не просто жук – это самый настоящий робот, только внешне напоминающий насекомое. Его крылышки, покрывающие бо́льшую часть тела, представляют собой солнечные батарейки. Голова усеяна камерами и сенсорами. Размером он не больше трёх сантиметров.

– Это шедевр! – передаю колбу другим для ознакомления.

– Это ещё что, взгляните сюда, – он протягивает ещё одну колбу, «насекомое» внутри похоже на стрекозу. – Эта хреновина ещё и летать умеет. Вот именно такие штуки и могут незаметно заснять вас в упор, как это и было сделано.

– А вы говорите, что у вас ничего нет, – продолжает Фрэнк.

– Эти устройства не имеют прямого отношения к делу, их нашли совершенно случайно два года назад во время другого расследования. Производителя так и не установили. Но кем бы он ни был – ума ему не занимать. Это не серийное производство, а значит, ручное. И сделать этих «насекомых» крайне трудно, нужна ювелирная работа. Думаю, те, кто это создали, знают себе цену и не работают бесплатно. Наши военные и спецслужбы с удовольствием взяли бы такое средство на вооружение.

– Кто-то сделал самый крутой гаджет десятилетия, а вы даже не представляете кто? – удивляется Оскар.

– Не представляем.

Неужели это действительно правда, или Конрад чего-то недоговаривает?

– Наверное, опять какой-нибудь очкастый азиат! – юморит Оскар. Все похихикали, атмосфера слегка разрядилась. – «Сделать крайне трудно…» Это всего лишь вопрос времени и вложений, не более того, – продолжает рассуждать Оскар.

– Так зачем вы всё это нам показываете, Конрад? – пытаюсь я вернуться к сути вопроса.

– Вам легко рассуждать о репутации до тех пор, пока это не коснётся вас. У всех есть тайны и секреты. Что, если завтра ваши личные и коммерческие тайны компании станут достоянием общественности? Куда вы побежите? Кого будете просить о защите? Что, хотите подождать, пока у вас появится личный счёт к преступникам? – он умолкает на несколько мгновений. – И да, всем известно о ваших намерениях внедрять STATUS на государственном уровне. Я не могу ничего обещать, но мне представляется, что ваша помощь в сотрудничестве стала бы отличным заделом на будущее.

Я осматриваю озадаченные лица собравшихся.

– Нам с коллегами надо посовещаться, Конрад. Всё взвесить. А затем мы сможем вернуться к нашему разговору, если вы, разумеется, не будете заламывать нам руки.

– Ну что вы… Я надеюсь, вы примете правильное решение и в ближайшее время мы начнём оперативную работу. – Он кладёт вещи в кейс, встаёт и обходит стол с нашей стороны, поочерёдно пожимая нам руки, будто мы на деловой встрече. – До встречи, господа!

– Около минуты мы сидим в тишине. Каждый прокручивает в голове свои варианты.

– С каждым днём всё веселее… – начинает Тим.

– И не говори, – подхватываю я. – Мне кажется, что вариант, когда они ворвутся к нам в масках, не такой уж и хреновый.

– Нет, Ортон. Так мы ничего не будем контролировать. К тому же окажемся нелояльными властям. Да и те, кто нас поддерживают и продвигают, совершенно не поймут такого шага.

– Ты прав, Тим. Оз? Ты что думаешь?

– Нам придётся отвлечь на это ресурс, думаю, весьма немалый. Но если есть что искать, то, скорее всего, рано или поздно мы это найдём.

– Фрэнк? А ты? – Тим поворачивается и обращается к нему, но Фрэнк сидит молча. – Фрэнк… Фрэнк, какого хрена ты замолк?

– Всё хорошо, Тим, я всё слышу. Вы втроём всё сказали. Пусть Ортон решает, – сухо отвечает Фрэнк.

– Я свяжусь с Конрадом лично и сообщу о нашем согласии. Кто-то ещё хочет высказаться? – я оглядываю присутствующих, все молча покрутили головами. – Тогда совещание окончено. Благодарю.

Я остаюсь в комнате один. Один со своими мыслями. Мы не остановим технический прогресс: эти безделушки, которые сейчас показывал Конрад, способны поставить мир с ног на голову. Есть, допустим, человек, который не имеет возможности состояться в жизни. И есть рядом бюрократы и прочие «классовые враги», которых он считает виновными в этом. Ему не нужны сложные навыки, чтобы залезать в защищённые сети и пытаться найти там что-то ценное. У него теперь есть безделушка, способная проникнуть в самый центр личной жизни или закулисных разговоров. У человека, да что там у человека, у целой массы есть простой и убийственный способ социальной мести. «Замочи шарлатана» – новая социальная игра. Власть государства может очень скоро потерять значимость для её соискателей. Все знают, что она бывает аморальна, но пока срам прикрыт фиговым листом и не режет глаз, то вроде и терпимо. Власть – это словно неверные супруг или супруга, которые иногда ходят налево, но вы этого не видите, хотя, может быть, обо всём и догадываетесь. И по идее, нужно, чтобы статус-кво сохранялся.

Но зачем добиваться высокого положения, тратить нервы в бесчисленных интригах, идти по головам, если невозможно скрыть свою истинную сущность, свои цели и желания и в один миг быть «прихлопнутым» каким-то фрустрирующим неудачником с социального дна? Никому такая власть не нужна. Нет шарма, нет соблазна, риск слишком велик. Это обуза. Да что там политики, чиновники, бизнесмены – а как же все эти селебрити? Сплошь и рядом одно лицемерие, а тут бац, и срыв покровов. Звезду-то и погасили! О дивный новый мир!

Кто же будет управлять странами? Хороший вопрос. Либо тоталитарная власть, которая просто делает то, что хочет, давя свободу слова и репрессируя неугодных, либо та власть, которая готова вытерпеть чувство публичной наготы из-за возможности постоянной слежки, но получить при этом должную компенсацию. Кто знает, друзья, может быть, в ближайшем будущем возможность иметь личную жизнь, действительно закрытую от других, станет большой роскошью. Как говорится, всё тайное становится явным. Что, если это новая реальность? Что, если мир теперь такой, что скрыть ничего нельзя?

Пятничным вечером ко мне в кабинет заходит он. Среднего роста, худощавый, с блестящей лысиной и в дорогом, свободного покроя костюме без галстука, который он по привычке снял под конец рабочего дня. Верхние пуговицы рубашки расстёгнуты – эта незначительная деталь во внешности, пожалуй, единственное, что намекает на хулиганский настрой вполне респектабельного, разменявшего четвёртый десяток семьянина. В мире, где все улыбаются с грустными глазами, Фрэнк – настоящая находка, редкий экземпляр, действительно счастливый человек. С виду ничем особенно не примечательный, но всегда с искренней, понимающей улыбкой. Жизнь много раз испытывала его с самого момента рождения, а не так давно он ещё и победил рак. Так что я вряд ли знаю человека, который бы ценил жизнь больше, чем Фрэнк.