Волчье счастье - Паоло Коньетти

несовершеннолетняя, я позвоню в полицию, и они вытащат тебя оттуда. Я отвечала, что у меня больше нет жетонов, и вешала трубку.

А чем закончилась история с диким мужчиной?

Она закончилась так же, как все истории про горы.

А именно?

У всех, кто вырос в горах, внутри сидит гнев, который рано или поздно вырывается наружу. Чаще всего под действием спиртного. Если тебе нужен совет, скажу вот что: делай что угодно, только не женись на девушке с гор.

Я и не задумывался об этом.

Ровно в полдень приходили местные, работавшие на лыжной трассе и одетые в одинаковую форму. Времени на обед у них было в обрез, а голод — сильный, ждать обеда дольше пяти минут они не могли. Сильвия спешила к столам с хлебом и сыром, в то время как Фаусто раскладывал по тарелкам пасту и жарил мясо. Бабетта то и дело поглядывала на рабочих: они пили воду, никаких напитков покрепче им не дозволялось, и, отрезав себе ломтик тома, жевали его с удовольствием, которое на самом деле не было удовольствием, — казалось, они не воспринимают сыр всерьез. Раньше Бабетта подавала к обеду вино, но несколько лет назад начальство запретило рабочим спиртное. Позже всех в ресторан приходил тот, который контролировал последнюю точку маршрута, расположенную на высоте две тысячи триста метров, открытую ветрам и солнцу. Зима оставила у него на лице свей след — загорелые обветренные скулы и глубокие морщины вокруг глаз. Каждый раз, входя в ресторан, он говорил с порога: «Эх, бледнолицые!»

Бабетта не могла удержаться от смеха. Отчего-то при виде этих людей на душе у нее становилось теплее. Разве в Париже встретишь закаленные горами лица? Загорелый рабочий — точь-в-точь индейский вождь — садился рядом со своими соплеменниками, и Сильвия несла пасту. Потом приходили лыжники в полной экипировке, с проголодавшимися ребятишками, а Бабетта шла к кассе.

8. Волосы

Тем вечером настроение у Фаусто переменилось из-за одного телефонного звонка. Он долго разговаривал по телефону на кухне, однако Сильвия не поинтересовалась, с кем и о чем. Она ничего не желала знать о его бывшей женщине.

Если хочешь, давай порвем отношения, сказала она.

Извини.

Хватит каждый раз извиняться.

Я всегда извиняюсь? Наверное, просто дурацкая привычка.

Снова пошел снег. Комнату согревала печка, и было хорошо лежать голыми под одеялом. Сильвия погладила щиколоткой его ногу. Взяла за руку — ей так нравились руки Фаусто. В ладони у него застряла заноза, и она прижалась к ней губами.

Может, я всего-навсего устал от зимы.

Не слишком ли рано на тебя навалилась усталость?

Сейчас уже март, хочется снова увидеть, как все вокруг зеленеет. Вот бы отправиться на реку — ловить рыбу, купаться.

Ты умеешь ловить рыбу?

Нет.

Хочешь, пойдем мыться вместе?

Там мало горячей воды.

А давай тогда вымоем мне волосы? Хочешь вымыть их сам, вот этими замечательными руками?

Фаусто был не из тех, кто отказывается от подобного предложения. Он встал и надел брюки. Подбросил в печь дров, налил воды в кастрюлю и поставил ее греться. Потом отнес в ванную стул, повесил на спинку полотенце, усадил Сильвию и попросил запрокинуть голову — так, чтобы волосы оказались над раковиной. Густые, крепкие волосы. Капелька шампуня — и он взбил огромный кокон пены.

Сильвия сказала:

А знаешь, я, кажется, уже нашла место, где можно чувствовать себя в безопасности.

Правда? И что же это за место?

«Квинтино Селла».

На Монте-Роза?

Вроде бы, да. Дом сдает друг Бабетты, сегодня утром я разговаривала с ним.

Я знаю это место.

Да?

Погрузив пальцы в облако пены над головой Сильвии, он перебирал ее мокрые волосы, потом задумался о чем-то, снова взбил пену и наконец сказал:

Горный приют «Квинтино Селла», Фелик, три тысячи пятьсот восемьдесят пять метров. Мне было восемь или девять лет, когда я впервые побывал там.

А что такое Фелик?

Название ледника.

Родители взяли тебя с собой, когда тебе было всего восемь?

Да, это считалось в порядке вещей. Там были и другие дети. Сначала мы добирались только до «Квинтино Селла» и обратно, не ночуя там. Вверх и вниз — успевали обернуться за день. Когда я подрос, мы оставались на ночевку, а следующим утром шли на Кастор.

Кастор?

Это самая высокая точка Монте-Роза. Четыре тысячи двести двадцать шесть метров. Одна из красивейших горных вершин.

Ты помнишь все эти цифры?

Как можно забыть их? Дети всегда запоминают названия и цифры.

Фаусто зашел в душ. Почувствовав, что вода уже не такая горячая, закрыл кран. Электрический бойлер явно слабоват, чтобы справиться с волосами Сильвии. Она дала ему бальзам, Фаусто капнул немного ей на голову.

Ну, как мне удается роль парикмахера?

У тебя талант. Расскажи еще про Кастор.

Тропа на Кастор проходит по горному хребту. Это перевал Фелик. На некоторых участках это тончайшая перемычка, устланная снегом. Справа и слева — отвесные склоны, а внизу — глубокие расщелины. В детстве мне говорили, что, если идущий впереди вдруг упал к краю обрыва, ты должен сразу податься к другому краю, иначе он утянет тебя за собой, если вдруг сорвется в пропасть.

Ты когда-нибудь видел такое?

Мы так делали разве что в шутку. Однажды проводник, надев на нас страховки, предложил попробовать, каково оно. Мальчишка, который шел впереди, притворился, будто упал, а я шагнул к другому краю седловины.

Ну и шутки.

Вообще было весело.

Фаусто принес с кухни кастрюлю горячей воды. А теперь запрокинь голову, сказал он.

Так?

Да. Закрой глаза.

И он стал медленно лить воду из кастрюли, держа ее за ручки.

Ух ты, сказала Сильвия, просто волшебно.

Готово. Теперь у нашей путешественницы к полярному кругу чистые волосы.

Спасибо, шеф.

Я уже не шеф, a coiffeur[7].

Alors merci, mon coiffeur[8].

Потом они пошли на кухню и устроились у печки. Фаусто подбросил еще дров, и Сильвия стала сушить волосы, как тогда у Бабетты. Открыв заслонку, она наклонилась к огню и принялась расчесывать волосы пальцами, перебирая прядь за прядью. Она держала волосы у огня всего несколько секунд, чтобы не опалить и не пересушить их. Он прядей поднимался влажный пар.

В давние времена был такой город — Фелик, сказал Фаусто. Однажды туда прибыл странник. Он стучался во все двери, но никто не принимал его, и, покидая город, странник наложил проклятие. Он произнес: «Над этим мерзким городишкой будет идти снег завтра, и послезавтра,