Отель одиноких сердец - Хезер О’Нил

в стороны ног выглядывали из-под одеяла. Он раскрыл глаза и вздрогнул, увидев стоявшую в ногах кровати сестру Элоизу. Он пришел в ужас. Его возбужденный пенис конусом вздымал тонкое одеяло.

Пьеро был уверен, что его ждет жестокое наказание. Вместо этого милосердная сестра ласково взяла его за руку, одновременно поднеся палец другой руки к губам, тем самым давая ему знак вести себя тихо. Этим жестом она как бы ставила себя в положение сообщницы его преступления. Она изящно пошла на цыпочках к выходу, и он последовал за ней. Элоиза привела его в ванную комнату и вошла туда вместе с ним. Он подумал, что она, скорее всего, привела его сюда, чтобы выпороть, не разбудив при этом всех остальных детей. Или собиралась заставить его залезть в ванну с холодной водой, что было в приюте довольно распространенным наказанием.

При виде наполненной водой ванны Пьеро стал бить озноб. Монреальские дети жутко боялись холода. Можно было подумать, что из-за долгих зим у них выработалась сопротивляемость морозу, но на деле все обстояло как раз наоборот. Холод преследовал их и мучал до такой степени, что они остерегались и боялись его больше, чем дети в других местах. Так же, как покусанные собаками дети потом боятся их всю свою жизнь.

– Разденься и полезай в ванну, – сказала монахиня.

Когда Пьеро стягивал через голову ночную рубашку, у него зуб на зуб не попадал. Мальчик дрожал так, будто за окном проходил поезд. Сестра Элоиза взглянула вниз на его пенис. Хотя эрекция прошла, он все же был больше, чем у других мальчиков в его возрасте. Заметив, куда она смотрит, Пьеро заслонил это место руками, вновь испытав смущение. Он вошел в ванну, забыв на какой-то момент о холоде, как будто она могла стать для него укрытием.

Нога его коснулась воды, и он поразился, потому что вода была теплая и на удивление приятная. Он чувствовал себя так, будто ждал затрещину, а получил дивный, восхитительный поцелуй. Пьеро быстро погрузился в воду, отдавшись ее чудесному теплу. Никогда раньше он не принимал такую теплую ванну. Каждый месяц, когда детей купали, вода оказывалась чуть теплой и грязной.

Он не задавался вопросом, кто позволил ему получить такое удовольствие. Пьеро просто нежился от приятного ощущения. Он как бы растворялся в теплоте воды. Кран выглядел как слон, развесивший в стороны уши. Элоиза покрутила эти уши, в ванну из слоновьего хобота вылилось еще немного теплой воды, и Пьеро закрыл глаза.

Вновь их открыв, он увидел, что сестра Элоиза сняла сутану, оставшись в короткой нижней рубашке. Было странно видеть ее волосы. Несмотря на то что они были коротко острижены, Пьеро заметил, что они мягкие и светлые, как плоды молочая. Монахиня так качнула головой, будто у нее были длинные, роскошные локоны.

– Я тебя вымою, – сказала она.

Пьеро встал, и Элоиза принялась энергично натирать куском мыла все его худенькое тело. Когда она скребла его и терла, на ее комбинацию попадали брызги. И по мере того, как она намокала, мальчик лучше различал под тканью округлости пышной женской груди. Он сам не знал почему, но его постепенно охватывал страх.

Дно ванной у него под ногами скользило и казалось непрочным, как тонкий лед. Он чувствовал себя так, будто в любой момент лед мог расколоться, и ему пришлось бы пролететь сотню футов вниз и рухнуть в холодную воду, которая там таилась.

– Хочешь почувствовать странное, но очень приятное ощущение? – спросила его Элоиза.

Пьеро пожал плечами. Как любой ребенок, он всегда был готов испытать что-то новое и, может быть, замечательное. Но в тот момент он пребывал в нерешительности. Внутренний голос мешал ему сказать «да», однако он не сказал ей «нет». Он навсегда запомнил, что не сказал ей «нет».

Положив мыло и мочалку на край ванны, Элоиза встала на колени. Она взяла его пенис в руку, чуть подалась вперед и охватила его ртом. Сначала она ввела только головку и стала ее облизывать и посасывать. Его пенис увеличивался в размере. Ему казалось, что он так и будет расти, подобно волшебному бобовому ростку. Мальчик чувствовал себя омерзительно, но ему было очень приятно.

Внезапно у него возникло спонтанное желание сжать руками голову монашки и втолкнуть пенис вглубь, прямо ей в глотку. Он пытался сдержать себя, но руки его и пальцы двигались сами по себе, помимо его воли. Пьеро хотелось коснуться кончиками пальцев ее шелковистых волос. И как только он это сделал, устоять уже не мог. Обеими руками мальчик ухватил Элоизу за волосы, затолкнул ей пенис глубоко в рот и тут же испытал оргазм. Ощущение оказалось настолько острым, что он так и не понял, хорошим оно было или плохим. Он так его испугался, как не боялся ничего раньше. Он понял только то, что легко мог бы заниматься этим всю оставшуюся жизнь.

Его пенис пульсировал у нее во рту. По всему его телу прошла дрожь, его качало, словно флаг на ветру. Элоиза поперхнулась и закашлялась. Потом мягко вытолкнула его наружу и сплюнула в ванну.

– Можешь возвращаться в постель, – сказала она.

Пьеро вышел из ванны. Он быстро вытерся и надел ночную рубашку. Потом, дрожа, на цыпочках быстро вернулся в кровать. За окнами шел дождь, превращавшийся в лед, когда капли достигали земли, – звук при этом был такой, как будто за Пьеро гналась сотня ребятишек. Ему было холодно, пришлось закутаться в одеяло, чтобы снова заснуть, придя в себя после странного сна наяву. Он даже не осознал, что именно они с сестрой Элоизой там делали. Раньше он вообще понятия не имел о том, что такое бывает. При этом он понимал, что произошедшее как-то связано с сексом.

Он был слишком юн, чтобы жениться на монашке. Она была обвенчана с Господом! Что бы сказал Господь, узнав о случившемся? Ведь Господь знает абсолютно все, поэтому Он наверняка знает и об этом. Почему же он так глупо поступил, обидев Господа? Он ведь считал, что ему в последнее время очень везет, потому что его не бьют, как других детей.

Он плакал в подушку. Он не знал, почему плачет. На следующий день он заплакал, взглянув на кашу. Его обильные слезы придали каше особенный вкус.

Сестра Элоиза продолжала будить Пьеро посреди ночи. Это случалось столько раз, что Пьеро сбился со счета. Это продолжалось, пока на улице не растаял зимний снег. Однажды, когда Элоиза ему это делала, он сосредоточивался настолько сильно,