Альбом моей памяти. Родословная семьи - Лидия Кобзарь-Шалдуга

В школу

Моя первая учительница Ира Ильинична, высокая, нескладная, самоуверенная и резкая. Учебники нам выдавали в школе, их не хватало. Читанку («Родная речь») выдали нам на двоих с соседкой Галей Журавлёвой. На уроке задали выучить дома стихотворение. Через день к вечеру я зашла к Гале за учебником – надо было уже на завтра выучить стишок. Она отдала мне книгу, а на следующий день на уроке её вызвали, и она сказала, что не успела выучить, так как я у неё забрала книжку. Учительница отчитала меня: – Так не по-товарищески поступают только жадины! – А я, потрясенная несправедливостью, промолчала, не смея перечить учительнице.

В конце 50-х в школе по распоряжению начальства завели целую кроличью ферму, все клетки разделили по классам, нужно было утром приносить из дому корм для кроликов. Летом перед школой надо вдоль своего огорода по меже нарвать полную сетку-авоську травы. А зимой школьники несли листья капусты, сено, морковь. Однажды отец не выдержал:

– У нас дома тоже надо кормить и кролей, и корову, свинью, птицу, так и скажи там… Когда я сообщила, что не буду больше приносить корм, учительница при всех обозвала меня белоручкой! И без того я росла застенчивым, робким ребенком, а тут и совсем потеряла уверенность в себе.

На большой перемене или на уроках физкультуры играли в классики и резиночку, в «Круглового», «Вдарил-невдарил», «Гуси-гуси», в школьном дворе подтягивались на турнике, ходили по бревну-буму, зимой – на школьных лыжах катались по окрестным холмам. И мечтали скорее перейти после четвертого класса в «красную» школу, где учились с пятого класса.

В младших классах мы пели в хоре малышей «Ой, полным-полна коробушка», танцевали украинский танец в веночках, а к Новому году готовили выступление на сцене в актовом зале: танцевали в пышных юбочках из марли, изображая все действия снежинок из песни:

Білесенькі сніжиночки,Вродились ми з води,Легенькі, як пушиночки,Спустилися сюди.Ми хмаркою носилисяВід подиху зими,І весело крутилисяМетелицею ми.

Тепер ми хочем спатоньки,Як діточки малі,І линемо до матінки —До любої землі.Але вітрець швидесенькийЖене та крутить нас.Не дми, не дми, буйнесенький,Бо нам вже спати час.

Матуся наша ріднаяХолодна і суха,Бо дуже змерзла, бідная,Вона без кожуха.Отож її нагріємо,Устелимо сніжком,Мов ковдрою, накриємоЛегесеньким пушком.

В семье

Наши родители воспитывали нас, своих детей, не нотациями и поучениями, а всей своей жизнью. Они никогда не наказывали меня, даже не ругали, я была слишком примерным ребенком. Но через пять лет родились мои братья-близнецы Коля и Ваня. Они постоянно что-то не могли поделить и бесконечно ссорились. Только один за что-нибудь взялся, тут же и другому это понадобилось! Приходилось их постоянно мирить, успокаивать, при этом не всегда хватало терпения и у мамы, и у бабушки, надо и шлёпнуть, и отругать, и как-то наказать. Чтобы спокойнее жилось взрослым, им всегда покупали обязательно всё одинаковое: игрушки, одежду, два комплекта учебников, два велосипеда…

Мои школьные учебники и тетради я держала на полках в письменном столике, который отец сам смастерил. Карандаши, ластики, разную мелочь малыши-забияки вечно разбрасывали, пока отец не повесил на дверку столика маленький замочек.

Не помню, чтобы родители при нас, детях, ссорились. В доме у нас никогда вообще не употреблялось ругательных слов, даже таких казалось бы, безобидных, как «чёрт», «зараза», «паразит», которые я часто слышала у соседей. Хотя родители не были религиозными людьми, просто почему-то совершенно не было надобности в таких словечках.

В нашей семье жили в уважении друг к другу, с врождённым тактом и деликатностью. Например, дома я не слышала обсуждений кого-либо из соседей. Не было и в помине жалоб на нехватку денег, на какие-либо жизненные трудности. Вообще о деньгах не было разговоров, мои родители даже мне, взрослой, никогда не задали вопрос о зарплате. Также и я сейчас не спрашиваю у сына, сколько он получает. А когда меня кто-то чужой спрашивает о деньгах – я, теряясь от неловкости за бестактность этого человека, не знаю, как ему ответить.

Вспоминаю, сколько садов мой отец посадил дома и в колхозе! Как самоотверженно трудился всю жизнь! Будучи бригадиром садово-огородной бригады выращивал лучшие в области урожаи овощей и фруктов. На премию купил мощный мотоцикл «ИЖ-Юпитер». Затем стал начальником участка в колхозе и выращивал рекордные урожаи сахарной свёклы и пшеницы, имел много разных грамот, многие годы его фото было на районной доске Почета, получил медаль «За трудовую доблесть».

Отец весной в своем саду

Мама во дворе возле летней кухни

Когда наш отец в своём колхозе им. Красной Армии организовал коммунальное хозяйство, его деловые способности развернулись на полную силу. Он закончил в Харькове курсы и быстро обеспечил газовыми плитами каждый дом, бесперебойно возил газовые баллоны, уголь, дрова сельчанам во все три бригады колхоза: в Рогозянку, Андреевку и Стецковку.

Используя свои обширнейшие личные связи в Харькове и всей области, доставлял вагонами прямо на нашу станцию Шиповатое шлакоблоки, кирпич, целые финские домики, всевозможные стройматериалы из Харькова, Купянска и других мест. Ему, как лучшему в области начальнику коммунхоза, в Харькове выделили персональный грузовик. Это тогда, в семидесятые годы, развернулось бурное строительство и в колхозе, и у односельчан. Люди жили зажиточно и уверенно, спокойно глядели в завтра.

Мама заведовала быткомбинатом, а позже – в отделе кадров колхоза оформляла пенсии и вела учет разных работ. Отец, будучи бригадиром, целыми днями мотался на мотоцикле по фермам и полям, иногда подвозил домой тетку Майку, жившую с мужем от нас через хату. Соседки, конечно, подначивали, но мама всегда отшучивалась, она была абсолютно уверена в своем муже. Между ними царило полнейшее доверие, отец был полностью открыт, всегда советовался по всем мелочам. Возвращаясь из Харькова, подробно рассказывал о поездке маме и всем нам. Мама могла о чем-то умолчать, но нам, детям на все просьбы всегда отвечала:

– Как отец скажет. Надо спросить у отца.

Заскочив домой в обед, отец бросался отбирать у мамы ведро с водой, которое она несла через двор в сарай напоить корову. Больше ни у кого в жизни я не наблюдала таких чистых и целомудренных, уважительных и доверительных отношений.

Правда, мама мне, уже взрослой, жаловалась на болезненную ревность отца, от которой он сам страдал, как-то сказала: «Лучше бы он пил!..» Однажды она в отчаянье даже ушла из дому. Отец через два дня еле нашел её у дальней родственницы и умолял вернуться, обещая больше не давать воли своему наваждению.

Часто в летние каникулы я видела, как отец доставал из багажника охапки полевых цветов и отдавал их не мне, например, а именно в руки маме. Мотоциклом в Харьков он привозил маме в больницу букеты её любимых пионов. Она мне рассказывала: «Выхожу в приёмную, а он отдаёт огромный букет пионов, весь в пыли – ведь ехал 130 км! Я зашла в умывальник, под краном их ополоснула, занесла в палату, так все там просто ахнули!»

Отец на снегозадержании в колхозном саду

Мама на нашем огороде, возле сада

Когда в молодости отец мастерил мебель в нашу хату, мама украшала её своим рукоделием. Зимними вечерами при свете керосиновой лампы увлечённо вязала кружева и вышивала нитками мулине гладью и крестиком рушники, дорожки, картины. Отец вставлял вышитые ею букеты в рамки и вешал на стены, а самый большой букет на чёрном домотканом полотне вставил за стекло в дверцу самодельного шифоньера.

Мама очень любила солнце в доме. У нас всегда на окнах – прозрачные белые занавески, на портретах рушники, а на столе – белая вышитая скатерть, на полу – чистые дорожки. Мне нравилось наводить чистоту и уют – мыть полы, гладить бельё, пока мама поралась в летней кухне, а бабушка – в огороде. Школьницей и студенткой в каникулы я каждый день подметала во дворе и за воротами, в комнатах брызгала китайскую розу и протирала листья фикуса.

Брат Николай в 7 классе

Я с братиками в 6-м классе

Брат Ваня

Дома меня не заставляли заниматься хозяйством, как обычно в сельских семьях. Моя бабуся ещё была в силе, занималась огородом, а мама – домашним хозяйством, она тогда нигде не работала и не доверяла мне кухонные дела. Поэтому я не стирала, не знала кухни, не доила корову, не управлялась со скотиной. После уборки в доме и во дворе я чаще шила, рисовала, много читала. Так что в некотором смысле и правда росла белоручкой.