Альбом моей памяти. Родословная семьи - Лидия Кобзарь-Шалдуга

Когда сын Костя учился в первом классе, мы стали делать домашний рукописный журнал «Улей». В первом номере были рисунки Лены, Кости, его друга Глеба, статья «Как праздновали Новый год», послепраздничная анкета, загадки и стишки, придуманные Костей и его другом Сашей, рассказы о том, как папа приобщает к физкультуре сына, семейный юмор, о погоде, о прочитанных книгах.

За семь лет у нас вышло двадцать три номера журнала «Улей»: хроника семейной жизни, стихи, рисунки, сказки детей и их друзей. В рубрике «Наша родословная» – обо всех наших дедушках и бабушках, родословная схема, странички из школьных сочинений, письма родных и друзей, вырезки из городских и украинских газет, юмор. О нашем журнале узнали и в Киеве, журнал «Малятко» прислал нам в подарок книжечку известной детской писательницы Оксаны Иваненко с её автографом. В Свердловске журнал «Голос» напечатал о нем статью. Подробней о нем я написала в книге о детстве Кости «Мой сын. Дневник матери».

Первая подружка

Уже не помню, как я познакомилась со своей первой подружкой Светланой Шестопаловой, жившей от нас через пять хат, возле бабы Мани. Наверное, когда с бабушкой Неонилой ходила к её подруге бабе Мане, а может быть, в яслях. Света на год младше меня, но мы всегда до третьего класса были неразлучны и дома, и в яслях. Её мама умерла, когда дочке было всего два года. Моя мама её жалела и всегда приглашала к нам. Света и сейчас считает её образцом матери, до сих пор вспоминает её пирожки с протёртой сахарной свёклой и пареным тёрном. Мама показывала нам разные детские игры, давала разные лоскутки для кукол, учила держать иголку. Зимой мы целыми днями играли у нас на просторной печи. На той печи мы никогда не знали простуд и болезней.

Летом я ходила к Светлане нечасто, потому что панически боялась братьев Пустоваровых, моих ровесников Петра и Володьку. С замиранием сердца старалась бегом проскочить, прошмыгнуть мимо их двора. Они это видели и нарочно выбегали за мной – ухватить сзади за косички, это было как в кошмарном сне!

В доме Светы я запомнила на стене несколько картин-иллюстраций художников. На одной – Лиса перед медвежатами надкусывает кусок сыра. Другая – «В городском сквере» детишки в весенних ручьях пускают кораблики. За рамками были яркие германские открытки, отец Светы присылал их, когда после войны служил в Германии. Мне нравилась у них во дворе раскидистая яблоня, от её сочных яблок у нас губы и щёки становились коричневыми. А вокруг яблони красовался роскошный цветник с петуниями.

Отец Светы, дядько Пилип-Филипп, красивый мужчина: высокий, статный, немногословный, с надменным выражением лица. Дочь очень похожа на него тонкими чертами и стройным станом. Он после смерти первой жены Майи, матери Светы, женился на улыбчивой девушке Надежде из соседнего села, но до конца жизни ходил на другой конец своего села к любовнице Наталье, у которой рос его сын Володька – ровесник Светы.

В воскресенье летом мы иногда вдвоем ходили в Рогозянку в гости к её второй бабушке Ольге и деду Илье Савченко, которая угощала нас необыкновенно вкусными пирожками с капустой. Их хата вся цвела в рушниках и вышивках двух взрослых дочерей на выданье – Дуни и Нины.

С подружкой Светой и её сестренкой

Тогда, в середине ХХ века, в нашем селе, как и по всей Украине, в каждой сельской хате было светло и радостно: стены внутри и снаружи побелены, во дворе – подметено. Каждую субботу печь и плиту подбеливали, а глиняный пол-доливку протирали водой, по периметру подводили сажей и посыпав жёлтым песком, узорчато подметали гусиным крылышком. А летом посыпали свежей травой пижмы, чабреца или полыни.

Возле каждой хаты от улицы палисадник, огороженный тыном из лозы, – в нем кусты сирени и роз заглядывают в окна. В палисаднике и огороде много цветов: мальвы и чернобривцы, настурция и ночная фиалка, астры, георгины, пионы. Ниже двора – садок, потом огород, где-то по меже кусты калины, хмеля, бузины, тёрна, за огородом – луг и речка. В Рогозянке речка заболоченная, заросшая камышами и рогозой. Хозяева напротив своего огорода делали между камышей копанку с мостками-кладками, куда летом ходили купаться и полоскать бельё.

Летом, когда в колхозе много полевых работ, мы со Светой ходили в ясли. Там некоторое время, после рождения моих братьев-близнецов работала моя мама. Запомнила я молоденькую, красивую и весёлую воспитательницу, которую звали няня-Люба, малышня её обожала. Она пела нам песни и читала стихи, водила на экскурсию в посадку на горе, откуда видно было всё наше село в долине вдоль речки. Недалеко от яслей, за деревянным мостом, под горой однажды раскинулся цыганский табор, нас в яслях тогда пугали этими цыганами, которые якобы воруют детей. Нам же было и боязно, и очень любопытно поглядеть хотя бы издали на этот табор.

Первую свою куклу я не помню, мне только позже бабушка говорила, что была у меня фабричная кукла Кулина (Акулина) – подарок крёстной, с которой я не расставалась лет до трех. Игрушек из магазина в моем детстве не было. Но я не считаю это большой бедой. Зато у нас было больше простора для воображения и творчества, когда мы сами шили из тряпок кукол, мастерили им одёжки из разных старых лоскутков. В палисаднике среди зарослей сирени мы со Светой всё лето до четвертого класса играли «в хатки» – устраивали там комнаты для кукол и для себя: на кирпичи клали дощечки – это стол, кровать, застилали их, ставили «посуду» – разные баночки, «ходили в гости» друг к другу.

Рядом в палисаднике росла высокая белая акация, мы подпрыгивая срывали и жевали кисточки белых душистых цветов. А из стручков жёлтой акации делали свистульки-пищики. Среди кустов сирени – высокая вишня, её ствол сиренево блестел от наших рук и ног – мы отшлифовали его, часто забираясь на неё то за клейким соком, то за спеющими вишнями. Набирали полузрелых ягод в стеклянную бутылку, палочкой долго толкли и с наслаждением сосали с той палочки кислый вишневый сок.

Однажды мы вдвоём со Светой устроили настоящий концерт. Сценой служила призьба – широкая завалинка под крышей от крылечка вдоль всей стены в виде террасы. За колодцем возле оврага нарвали ромашек, кашки и полевой гвоздики, сплели себе венки на головы, привязали к ним тесёмки-ленты и так пели, кружились в танце на этой сцене-завалинке. В порыве самозабвенного вдохновения даже не заметили, что у двора стоят зрители: женщины, возвращаясь с колхозного поля, остановились и с улыбками глядели на маленьких артисток. Заметив их, мы в смущении убежали в сени.

Со Светой иногда путешествовали на край улицы, где за хатой бабы Параски по склонам оврагов буяли заросли дикой вишни и сирени, а между ними на солнечных прогалинах в густой траве краснели ягоды земляники. Боже, какие щедроты дарила нам земля! Дикие ягоды, душистые травы, тяжёлые кисти сирени после летней грозы… В цветущем разнотравье под жарким солнцем прыгали кузнечики и колыхались на травинках паучки, а над нами вились стайки бабочек-мотыльков, в зарослях на гнёздах видели серых пичужек. Всё это гудело и щебетало, словно мать-Земля пела и весь мир вокруг звенел хором разными мелодиями и голосами.

В детстве дни длинные, бесконечные, и каждый день ждёшь только хорошего, радостного. Всё лето мы бегали босиком, не ощущая ни сухих комьев земли, ни колючек. Зато какое наслаждение чувствовать подошвами живую землю – горячий песок или прохладную траву! А как весело после ливня бегать босиком по лужам и по росной траве! «Дощику, дощику! Звари мені борщику в полив’янім горщику!..» Эти детские воспоминания дарят такие острые ощущения настоящего – чистого, безмятежного счастья…

Когда пришло время идти мне в первый класс, я никак не могла понять, почему Свете нельзя идти в школу со мной вместе? Почему ей нельзя пойти на год раньше?! Ну как же я там буду без неё, среди незнакомых людей!? Первого сентября я чуть не опоздала в школу. Пораньше вышла из дома, чтобы зайти к Свете и горячо её убеждала:

– Давай, скорее умывайся, надевай чистое платье и пойдём со мной! Сядем за одной партой, не выгонят же тебя!.. – Но учительница не разрешила ей зайти в класс: – Придёшь через год!.. – А я навсегда так и не смогла полюбить эту учительницу.

В школу

Моя первая учительница Ира Ильинична, высокая, нескладная, самоуверенная и резкая. Учебники нам выдавали в школе, их не хватало. Читанку («Родная речь») выдали нам на двоих с соседкой Галей Журавлёвой. На уроке задали выучить дома стихотворение. Через день к вечеру я зашла к Гале за учебником – надо было уже на завтра выучить стишок. Она отдала мне книгу, а на следующий день на уроке её вызвали, и она сказала, что не успела выучить, так как я у неё забрала книжку. Учительница отчитала меня: – Так не по-товарищески поступают только жадины! – А я, потрясенная несправедливостью, промолчала, не смея перечить учительнице.