Альбом моей памяти. Родословная семьи - Лидия Кобзарь-Шалдуга

Однажды отец посадил меня к себе на колени возле керосиновой лампы на кухонном столе, взял газету и стал показывать буквы. Незаметно и довольно быстро я стала складывать слоги и свободно читать. Летом уже сама бегала в рогозянскую контору, где помещалась библиотека, подолгу не могла оттуда уйти, домой давали только по две книжки. Помню, что «Муху-цокотуху» я прочла по дороге, не дойдя домой, она мне совсем не понравилась: о каких-то пауках и комарах… Я тут же развернулась и пошла её поменять, но молодая библиотекарша Катерина Васильевна велела приходить через три дня.

С той поры у меня появилась страсть к книжкам, а из книг выросла мечта научиться рисовать и играть на фортепиано или скрипке. Но я никому об этом не говорила, нечего было и думать – ведь даже в райцентре Великий Бурлук не было музыкальной школы. Отец покупал мне тетради, альбомы, акварельные краски и цветные карандаши, последняя коробка – из тридцати шести! – штук долго хранилась у меня как память.

Первую книгу я купила в 6-м классе, это была повесть Ирины Вильде «Совершеннолетние дети» на русском языке, я перечитывала её все школьные годы. Она во многом повлияла на моё самосознание. Главная героиня Дарка была мне очень близка: доверчивая и тоскующая по дому, гордая и неуверенная: – Как я буду петь или танцевать у всех на виду… ведь можно сгореть от стыда!..

О, как много значила для меня эта книга и её героиня, с её первой влюблённостью, с её преданностью всему украинскому, с её внутренней независимостью и непокорностью! В своем альбомчике я нарисовала автопортрет с подписью «Дарка». А однажды и мне, как маленькой Дарке, приснился удивительный сон, который помню до сих пор. Будто кто-то в небесах подарил мне коробку волшебных радужных красок. Во сне крепко держала их в руках и предвкушала: теперь я легко могу нарисовать что угодно! Проснулась от переполнявшего восторга с сильно сжатыми кулаками. Не открывая глаз, с блаженным замиранием явно ощущала в руках эти сказочные краски: – Какое счастье!..

Чувство необыкновенной радости ещё долго жило во мне.

В детстве нередко моё сердце пронзало желание как-то сохранить навсегда чудесные моменты: цветок, лицо, пейзаж – чтобы вот таким это осталось навсегда. Наверно, поэтому с 9-го класса я веду дневник, до сих пор храню более двух десятков общих тетрадей и сомневаюсь: может, всё же надо их уничтожить?..

У нас в семье жили заботами о детях, о хозяйстве, говорили больше о работе, учебе, о книгах, о планах на будущее. Но вот у наших соседей, родителей моей одноклассницы Гали Журавлёвой, было несколько иначе, там хозяин, инвалид войны без ноги, шил сапоги и летние тапочки всем односельчанам, у них водились деньги не только для хозяйства. Нередко они собирали весёлые компании с выпивкой, анекдотами и сальными разговорами, шумными ссорами и разными застольными песнями. У них я впервые услышала пластинки на патефоне. Меня тогда поразили и навсегда запомнились песни непревзойдённой Лидии Руслановой, особенно её знаменитые «Валенки» и «Степь да степь кругом»!

В нашем доме никогда не бывало спиртного, я почти не слышала песен или громкого смеха, не было подначивания, никогда не собирали у нас пьяных застолий, не звучали песни. Пение отца я слышала только, когда вся улица собиралась на свадьбу, на проводы или на толоку, чтобы сообща кому-то поставить хату или сарай, а после отметить это за общим большим столом. Обычно там дед Шандура играл на скрипке или наяривал на гармони, а развеселившиеся люди пели частушки и танцевали до вечера. Уже в конце дня несколько человек, среди них отец, сидели у наполовину опустевшего стола, подперев щеку, и в три-четыре голоса красиво пели старинные украинские песни.

Тогда в 50—60-х годах в сёлах Украины всегда звучали песни: вечерами девчата шли в клуб и обязательно пели; везли в кузове грузовика молодых женщин в поле на работу или с поля – они тоже пели! А уж на любой свадьбе, проводах, гулянке – сколько песен пелось! Но потом появились магнитофоны и все перестали петь.

Как задушевны наши песни, как они завораживают, как поэтичны и мелодичны! А в народном многоголосном исполнении с ними может сравниться только грузинское мужское четырёхголосье. Я никогда не любила гармошку, забористых и похабных частушек, также никогда не нравились мне и псевдонародные песни под баян в разных ансамблях. Только старинные народные песни без сопровождения, романсы и классика вызывают во мне ощущение подлинного искусства.

Помню, как в конце 50-х у нас в селе проводили радио – копали траншеи для проводов, и почти одновременно ставили столбы для электричества. Когда включили первую лампочку в хате, она казалась ярче солнца. Позже у нас дома появился электро-проигрыватель, и в 9-м классе в Купянске я купила первую маленькую пластинку с песнями итальянского мальчика Робертино Лоретти. Телевизор родители купили в конце 60-х, когда я училась в Полтаве, а первый магнитофон мой муж купил только в Североморске в 1980-м году.

Пока в селе не было клуба, кинофильмы показывали только летом на побеленной глиняной стене конторы. Эта стена выходила в тополиный сквер. Местный завклубом и киномеханик Витька Шевченко, по прозвищу Буцак накануне развешивал афиши по селу, а мы радостно предвкушали этот маленький праздник. Самые любимые фильмы, конечно же, индийские, главный герой-любовник – Радж Капур.

Теплые летние вечера в украинском селе настояны на сухих травах полыни и чабреца, наполнены запахами ночной фиалки в палисадниках и парного молока во дворе. Мама старалась пораньше подоить корову под летним навесом, покормить свиней, дети торопились загнать в загородку цыплят, уток и гусей. Женщины, переодевшись в чистое платье, брали в руки маленькую скамеечку или табуретку и шли в кино. По дороге оживлённо зазывали соседей:

– Сегодня кино! Индийское! Вы идёте?

– Сейчас иду, подожди меня! – Шли группами, заранее – чтобы занять лучшие места и обменяться новостями. Детвора рассыпалась на траве впереди, перед самым экраном. Девчата в светлых ситцевых платьях стояли в стороне группками, сдержанно смеялись и оглядывались на парней. А позади всех Витька-киновщик крутил киноаппарат, меняя бобины с плёнками. Комары жужжали, ребята курили сигареты, малышня полусонно таращилась кверху на экран, а женщины громко сопереживали и комментировали индийские страсти.

Позже, в начале шестидесятых в Андреевке построили клуб, и там развернулась сельская самодеятельность. Помню, все ждали постановку украинской пьесы-оперы «Наталка-полтавка» Котляревского, в которой Наталку пела очень красивая чернобровая новенькая библиотекарша Лиля, аккомпанировал на баяне завклубом Иван Кривошей, её будущий муж. Любимцем публики был Виктор Шевченко с юморесками Павла Глазового! Также он танцевал на сцене народные танцы в паре с маленькой грациозной Галей, с которой они вскоре и поженились. Летом по воскресеньям приезжала на грузовиках и мотоциклах молодёжь из окрестных сёл. На колхозном стадионе в Рогозянке смотрели футбольные игры районного масштаба, где звездой опять-таки был вратарь Витька-Буцак, наш киномеханик.

* * *

Довольно обширную домашнюю библиотеку в несколько шкафов книг классической литературы, по музыке и живописи, а также альбомов разных художников я собирала в студенческие годы в Полтаве и во время работы учителем в Ялте. Хорошие книги в СССР были большим дефицитом, купить их, впрочем, как и все иные товары, можно было только «по блату», то есть по знакомству с продавцами или отстояв в давке огромную очередь. Книга считалась лучшим подарком ко дню рожденья или при успешном окончании учёбы.

Ещё в первый год учительства в Алупке я по случаю купила две яркие детские книжечки про Карлсона – для своих будущих детей. Они пропутешествовали с нами по всей стране: из Алупки в Североморск, оттуда – на Урал в Златоуст, потом в украинское село Андреевку. Нашим детям Аленке и Косте мы с мужем всегда читали перед сном книги – с продолжением на следующий вечер. Но никогда насильно не принуждали читать. Наверное, поэтому, они тоже стали увлечёнными книгочеями, постоянно ходили в библиотеку.

Мы всегда покупали не только книги, но и диафильмы, и много пластинок – эстрадные, детские и классику, ещё выписывали кроме газет десятка полтора журналов. Среди них детские: «Малятко» из Киева, «Барвинок» и «Пионер» или «Костёр», «Юный натуралист», а также «Вокруг света», «Семья и школа», «Наука и жизнь», «Физкультура и спорт». Несколько толстых литературных: «Новый мир», «Наш современник», «Москва», «Иностранная литература». Сейчас сама вспоминаю и удивляюсь: как много мы все тогда читали! Любимые книги у мужа Анатолия – Александр Дюма и Джек Лондон, у сына-школьника Кости – «Незнайка» и «Волшебник Изумрудного города», повести Вл. Крапивина, а у меня – Лев Толстой, Леся Украинка и сказки Андерсена, особенно его «Русалочка», ещё – Экзюпери и Бунин… А в конце 80-х хлынул поток ранее запрещённых авторов, мы глотали их книги и не могли насытиться!