Великий диктатор. Книга третья - Alex Berest

тогда не так уж много было и нормальных лезвий. Мой отец меня учил бриться станком с лезвиями «Нева». Тоже то ещё удовольствие.

И я, как наяву, вспомнил первый урок бритья, руки отца, разбирающего и собирающего станок. И его лицо, когда он наносит помазком взбитую пену на свои щёки и подбородок. Через столько лет после попадания в этот мир я наконец вспомнил лицо своего первого отца. На душе сразу стало хорошо и тепло. Но резкий стук в дверь санузла вырвал меня из приятных воспоминаний.

- Матти! Ты там не заснул часом? - послышался встревоженный голос Ээро Эркко. - Или тебе плохо?

- Нет, дядя Ээро! - крикнул я в ответ. - Я скоро выйду.

- Хорошо. Но поторопись. Кэб уже прибыл.

Ну да, ну да. Точно. Мы же с Эркко едем сейчас в министерство торговли и промышленности Великобритании на встречу с Уинстоном Черчиллем. Безжалостно выдрав несуразные волосинки на подбородке, я умылся и поспешил на выход, попутно подумав, что надо купить Жиллеттовские станок и лезвия, которые видел в одном из магазинов североамериканских товаров.

Министерство торговли и промышленности Великобритании располагалось в здании казначейства. Которое находилось в центре старого города и примерно в одиннадцати милях от нашего места обитания. Поэтому мы и выехали на запланированную аудиенцию заранее, с приличным запасом времени.

Наш кэб был классическим двухместным, двухколёсным экипажем. Так называемым «Хэнсом», названным в честь изобретателя Джозефа Хэнсома. У этого экипажа кучер находиться сверху-сзади, а вожжи пропущены через специальные скобы на крыше.

Это была моё третье путешествие в центр города. Первый раз — это поездка из порта с Гербертом Остином. Второй раз — мы с Ээро Эркко ездили в редакцию газеты «Дейли Телеграф». Но всё равно, каждый раз я с удовольствием разглядывал громадный город и его жителей.

На входе в здание казначейства нас уже дожидались пропуска. А выделенный нам в сопровождающие мальчишка-курьер в красном мундирчике довел нас до нужного кабинета всего за пять минут. Но был этот путь в громадном здании настолько извилист и запутан, что мне пришло на ум, что назад мы сами можем и не выбраться. О чем я и поделился со своим издателем. На что тот просто отмахнулся.

- Нашел проблему. Вон, секретаря попросим. Тот вызовет курьера который нас и сопроводит.

Не успел Ээро Эркко договорить, как нас пригласили в кабинет. Молодой Черчилль был не очень похож на того, чьи фотографии я помнил из интернета. И лишь взгляд, да широкий лоб делали его смутно схожим с великим премьер-министром из моего прошлого мира.

- Ага! А вот и наш юный писатель! - сухим, чуть надтреснутым голосом воскликнул министр и, обойдя свой стол, первым делом поздоровался со мной. - А вы, Ээро Эркко, издатель этого молодого человека и президент финской сборной на олимпийских играх, а также глава одной из самых влиятельных партий в вашем княжестве, - проявил свою осведомленность хозяин кабинета, здороваясь с моим сопровождающим. - Присаживайтесь, господа.

- Здравствуйте, сэр. Спасибо. Я плохо говорить английский, но понимать хорошо. Может, перейдём на французский или немецкий?

- А вы, молодой человек? Владеете английским? - перевёл Черчилль взгляд на меня, проигнорировав слова Эркко.

- Да, сэр. Владею, сэр. Пишу, читаю, говорю и понимаю. У меня был хороший учитель.

- О как! А ваш учитель случаем не родом из Бакингемшира? Уж очень узнаваемый диалект вам поставлен.

- Да, сэр. Наш управляющий кирпичным заводом Кевин Райт родом из этого графства.

- Ну, вот и отлично! Потому что у меня дело, в основном, к вам, молодой человек. А если ваш сопровождающий что-то недопоймёт, вы сможете ему перевести, - сказал Черчилль и улыбнулся Ээро Эркко.

- Да, сэр, - только и оставалось мне согласиться, а обиженный дядя Ээро молча кивнул.

- Во-первых, я бы хотел попросить ваш автограф на этой замечательной книге, - и мне протянули томик «Между мирами» в красивой зелёной с золотым тиснением обложке.

- Конечно, сэр. Это большая честь для меня, - постарался я польстить английскому чиновнику, подписывая титульный лист — «На добрую память, от автора».

- Спасибо, Мэттью, - впервые назвал меня по имени Черчилль. - Всё дело в том, господа, что дело касается именно этой книги. Вот здесь, в приложениях, - хозяин кабинета раскрыл книгу на моих рисунках. - Здесь есть изображения боевых кораблей, которые как минимум две страны уже использовали при проектировании и строительстве реальных боевых судов. По вашим лицам я вижу, что вы не в курсе этого. Так вот, Германская империя позаимствовала из твоей, Мэттью, книги, линейный корабль «Кёниг». Насколько мне известно, германцы заложили уже три подобных трёхбашенных и четырёхствольных дредноута. Наша империя тоже использовала твои рисунки и описания для создания колониальных дредноутов. Или, как ты их ещё назвал в книге — «карманных линкоров». Красивое определение. Оно очень понравилось нашим адмиралам. И, благодаря твоим идеям, было найдено решение забавное и характерное одновременно. Адмиралтейство требовало шесть кораблей, экономисты предлагали четыре, но в конце концов мы сошлись на восьми. В отличие от германцев, мы — цивилизованная страна и всегда с уважением относились к авторскому праву. Но, во избежание недопонимания со стороны общественности и властей Российской империи, мне надо чтобы вы, молодой человек, подписали вот эту бумагу. - И внук седьмого герцога Мальборо протянул мне два листа с машинописным текстом, скреплённых моей скрепкой.

В тексте переданного мне документа был настоящий договор между мной и сразу двумя британскими ведомствами — адмиралтейством и военным министерством. В коем я соглашался на использование моих рисунков и текстов для повышения обороноспособности Великобритании.

Перевёл на финский текст договора для Ээро Эркко. И внутренне позлорадствовал, заметив, как поморщился на это молодой Черчилль. А нечего тут морщиться, сам ведь разрешил.

- Я не знаю, Матти как на это прореагируют в Гельсингфорсе и Петербурге. Сам решай, - пожал плечами мой издатель.

- А что тут решать? Или вы думаете, что они прекратят строить и сломают заложенные суда? - с этими словами я и поставил свою подпись под договором.

- Вот и прекрасно! - Черчилль поднялся со