Когда поют цикады - Стивен Амидон

Джека, однако у него и без того хлопот по горло. Уж лучше она сначала разберется с сыном, а потом, за вечерним бокалом «Манхэттена», преподнесет Оливеру историю уже как свершившийся факт.

– Ладно, мне пора собираться. Я дам знать, как двинусь в путь.

– Я люблю тебя, – сказала Селия.

– Взаимно, – отозвался Оливер. То была их старая мантра.

Разговор закончился. Женщина осталась сидеть в гостиной, одолеваемая тревогами за мужа. Ему вправду не стоило так напрягаться, в особенности после сомнительных во всех отношениях результатов прошлогоднего теста на беговой дорожке. Вот только от старых привычек трудно избавиться. Пока в доме хоть один ребенок, он будет чувствовать себя обязанным обеспечивать семью, сколько бы денег они уже ни отложили. Одержимый стремлением быть всем, чем не был его собственный отец. Такой уж он человек.

Но тут через парадную дверь в дом вошел Джек, притом что обычно он пользовался гаражом. Выражение лица у него было хмурое, нечто среднее между обеспокоенным и растерянным. Сын прокрался вдоль дальней стены и, не сводя глаз с кухни, начал на цыпочках подниматься наверх. Он пытался избежать ее.

– Здравствуй, милый, – произнесла Селия, стоило ему преодолеть две ступеньки.

Джек удивленно обернулся.

– О! Привет.

– Все в порядке?

– Устал, – пробурчал парень, избегая смотреть ей в глаза.

Снова застучал отбойный молоток.

– Иди-ка сюда, – позвала Селия.

С театральным вздохом он подчинился и плюхнулся на диван напротив матери.

– Точно все в порядке?

– Да с чего нет-то? – бросил Джек, и Селия предпочла пропустить мимо ушей раздраженные нотки в его голосе.

– Ты выглядишь расстроенным.

– Просто устал.

– Чем занимались всю ночь?

– Да просто тусили.

– У Ханны?

– Ага. – Он наконец-то посмотрел ей в глаза. – А что такого-то?

Снова демонстративное неповиновение. Селия решила отложить разбирательства. В таком состоянии вразумлять его бессмысленно.

– Поговорим об этом потом. Позавтракаешь?

– Перехвачу что-нибудь в школе. Все, я могу идти?

Женщина кивнула, и он умчался вверх по лестнице. Манеры сына в восторг ее не привели, однако она напомнила себе, что мальчик всего лишь устал. В конце концов, он впервые провел ночь с девушкой в постели. Было бы странно, если бы он не выглядел и не вел себя так, словно его пропустили через отжим белья.

Селия вернулась на кухню. Рабочие продолжали с упоением сеять хаос и разрушение. Им понадобилось чуть более часа, чтобы превратить величавое старое патио в пятьдесят с лишним квадратных метров руин и перекопанной земли.

Она окинула взглядом остальной двор. Выложенный серой плиткой бассейн, недавно выкрашенная беседка, лабиринт из шпалер с розами, изящно потемневшая ванночка для птиц. И, конечно же, лужайка, безмятежное море зеленого, из которого каждый вечер подобно перископам поднимались спринклеры. Площадка для игр, барбекю и вечеринок.

Они жили здесь вот уже двадцать пять лет, отпраздновав новоселье перед самым рождением Дрю. Интересно, подумала Селия, каково здесь будет, когда останутся только они вдвоем. Она представила их в новом патио летним воскресным утром, как они расхаживают босиком по прохладной плитке, потягивают кофе, обмениваясь разделами «Таймс». Или развлекаются вечером под бдительными электрическими мухобойками, поджаривающими посягнувших на их отдых комаров. «Но так ли все и будет? Или два стареющих человека просто будут болтаться по дому, слишком громадному для них?»

И снова ей пришлось одернуть себя. «Да откуда, черт возьми, вся эта тоска и обреченность взялись? Все у нас будет хорошо. Мы еще оторвемся. Проведем несколько месяцев в Италии, будем кутить вечерами в Бостоне, ездить на Бродвей, кататься на лыжах в Джексон-Хоуле – да будем делать что захотим! Все будет хорошо».

Джек прогрохотал вниз по лестнице и исчез за парадной дверью, бросив напоследок «пока». Вот тебе и разговор по душам. Отбойный молоток возобновил свою зубодробительную проповедь. Тогда-то Селия и решила связаться с Элис. За ланчем с ней можно будет обсудить сыновнюю ночевку. Выработать тактику, сформировать единый фронт. Она уже давно не виделась со своей сумасшедшей подругой. Так давно, что даже чувствовала себя виноватой, хотя последние несколько раз, когда она пыталась устроить встречу, именно Элис отговаривалась извинениями. На этот раз, однако, Селия будет настаивать.

А потом она только и делала, что пыталась укрыться от ужасного шума и не думать о выражении лица сына. Наконец, когда ее уже начали одолевать мысли, что встречаться и незачем, мобильник вспыхнул сообщением.

– «Папильон»? – предложила Элис.

– Было бы чудесно, – отстучала Селия.

Элис

Таблетка «Золпидема» и бокал шабли на сон грядущий оказались ошибкой. И убеждать себя в обратном было бессмысленно. Она приняла коктейль из снотворного и вина около полуночи, услышав, что Ханна вернулась домой, и благодаря ему проспала как убитая четыре часа. По пробуждении сразу же проверила телефон, хотя прекрасно знала, что он ни за что не отправит ей сообщение посреди ночи. Господи, да он днем-то этого не делал. Элис спихнула ногами спутанное одеяло и отправилась вниз промочить глотку, по которой словно прошлись пескоструем. Из-под двери в кабинет Джеффа просачивался свет. Его рабочий график все более и более смещался в ночь – не без помощи, ясное дело, раздобытых у дружков ноотропов, позволяющих поддерживать бодрость и концентрацию и настолько новых, что даже наименований пока еще не имели. Ночные бдения Джеффа эволюционировали из исключений в правило. Против чего Элис не возражала. Ее вполне устраивало вести брачную жизнь посменно. Из спальни Ханны тоже пробивался свет, однако девушка часто спала со включенной лампой: темнота занимала одну из первых позиций в длиннющем списке ее страхов.

Женщина прошла на кухню, открыла холодильник и задумалась, не побаловать ли себя еще одним бокалом шабли. Утром ей как будто никуда не надо было. Как и днем, коли на то пошло, раз уж Мишель исчез с лица земли. Но так она прикончит бутылку, и потом ей с осознанием данного факта придется иметь дело с мужем, который по части алкоголя мог превращаться в сущего сноба. Проглотишь продолговатую пилюлю, свежеспрессованную в какой-нибудь малайзийской лаборатории, – и ты исследователь сознания, пинком распахивающий двери восприятия. А выпьешь парочку стаканчиков выжатого винограда или сброженного картофеля – так у тебя проблемы. Надо бы купить литровую бутылку «Столичной» и хранить ее в ящике с нижним бельем, как делает ее мать. Крайне сомнительно, что в ближайшем будущем Джеффу вздумается копаться в ее трусиках.

Впрочем, время превращаться в собственную мать для нее, может, еще и не наступило.

Элис потянулась за одной из изящно упакованных бутылок на верхней полке. Ледниковая вода. Я вас умоляю. Как будто ешь бургер из полярного медведя.