История любви - В. Гитин

В то утро любимая левретка громко скулила у ног своего хозяина.

Цезарь время от времени брал ее на руки, ласково поглаживая и предлагая различные лакомства. Hо собачка отказывалась от еды и продолжала жалобно скулить.

Поведение собаки заставило Цезаря вспомнить о других предостерегающих знаках судьбы, и он уже решил было не идти в сенат, но пришедший во дворец Деиум Брут, брат Марка Брута (того самого Брута, который отныне войдет в — мировую историю, нанеся Цезарю предательский удар кинжалом), уговорил его не лишать своего присутствия столь благородное собрание, давно ожидающее героя и кумира народа Италии.

Вырвавшись из рук хозяина, левретка с неожиданной яростью вцепилась зубами в край тоги сенатора-заговорщика, а затем, когда Цезарь встал, чтобы направиться к выходу, собачка бросилась ему под ноги, заливаясь отчаянным лаем.

Юлий Цезарь внимательно посмотрел на нее, вздохнул, покачал головой и вышел из своего дворца, чтобы никогда уже не вернуться назад…

А прусский король Фридрих II, которого за многочисленные батальные и политические победы называли Фридрихом Великим, во все свои блистательные походы неизменно брал с собой любимую левретку по кличке Бише. Как поговаривали злые языки, Фридрих держал при себе левретку, желая подражать Юлию Цезарю, но так или иначе, одно историческое событие доказало искреннюю привязанность короля к своей четвероногой любимице…

Это произошло в июле 1757 года во время осады Праги прусскими войсками.

Армия императрицы Австрии Марии-Теpезии, отступая под натиском воинственного Фридриха, укрылась за мощными стенами Праги — последнего укрепленного рубежа на пути окончательного поражения. Исход войны должен был решиться именно здесь.

Осада носила отнюдь не позиционной характер. Под стенами города постоянно происходили кровопролитные стычки. Грохот орудийной канонады не смолкал даже по ночам.

В этот день австрийцы бросили в бой почти все основные силы, чтобы отбросить прусские войска от города и разорвать кольцо блокады. Подобный отчаянный шаг был вызван еще и тем обстоятельством, что в Праге были на исходе продовольственные припасы, а это грозило голодом и эпидемиями.

Разгорелось яростное сражение.

В ходе его прусская пехота была смята и обратилась в беспорядочное бегство, грозившее лишить Фридриха II2 победных лавров, но стремительная атака гусар прославленного генерала Цитена решила исход сражения в пользу осаждающих.

— Австрийские войска поспешно отступили за мощные городские укрепления.

— Победа, ваше величество! — крикнул еще издали генерал Цитен, подъезжая к королю. — Что с вами, государь? — озабоченно спросил он, увидев, что Фридрих смертельно бледен и едва держится в седле. — Вы ранены?

— Бише, — проговорил дрожащими губами король.

Они ворвались в мою палатку и похитили Бише…

Цитен пожал могучими плечами и закусил длинный ус, чтобы не произнести едкие слова о сравнительной ценности какой-то маленькой хилой собачки и блестящей военной победы.

Кроме своего ремесла и лошадей, старый рубака любил крупных, заросших густой шерстью овчарок и весьма скептически воспринимал пылкую привязанность своего короля к тщедушной левретке, которую, как выражался генерал, «можно признать собакой только с похмелья».

Hо Фридрих был безутешен, хотя скрывал это от своих генералов.

Когда Прага была взята штурмом, состоялось торжественное подписание мирного договора с Марией-Терезией, по условиям которого к Пруссии отошла большая часть Силезии, а лично Фридриху Великому была возвращена Бише, томившаяся во вражеском плену.

После смерти левретки Фридрих воздвиг ей памятник из белого мрамора.

Говоря о придворной карьере породы левреток, нельзя не вспомнить о казни шотландской королевы Марии Стюарт.

Когда ее обезглавленное тело упало на доски эшафота, неожиданно из широкого кармана платья королевы выскочила крошечная левретка, начавшая остервенело облаивать палача, которого эта неожиданная агрессия привела в полное замешательство…

Левретки, впрочем, выполняли не только декоративные Франции. В некоторых странах Европы их успешно использовали для охоты на мелкую дичь.

Более крупные представители арабских борзых, распространяясь все дальше на восток, смешались с косматыми горными собаками, стали родоначальниками так называемых «брудастых» или «бородатых» борзых — монументальных мощных собак, принимавших активное участие и завоевательных походах варваров.

В этот же период возникли и две новые породы, ведущие свое происхождение от брудастых борзых, завезенных на Британские острова кельтскими племенами, — шотландская и ирландская борзые.

Ирландская борзая которую специально готовили для охоты на волков, стала называться «ирландский волкодав».

Эта огромная и устрашающего вида собака очень умна, понятлива, спокойна и добродушна, но вместе с тем обладает неукротимой агрессивностью в конфликтных ситуациях.

Об ирландских волкодавах всегда ходило множество легенд.

Один из представителей этой породы по кличке Гелерт вошел в историю, став главным героем одной из трагедий, которыми изобиловало то суровое время…

1210 год от Рождества Христова.

В пиршественном зале дворца король Иоанн Безземельный принимает цвет английского рыцарства. Звенят золоченые кубки в честь отважных воинов, чьи подвиги принесли новую славу королевским знаменам.

Ярко пылают факелы.

В огромном камине на вертеле поджаривается туша молодого оленя.

В самый разгар пиршества король встает с поднятым в руке кубком.

Все умолкают: если король встал, значит, он собирается сообщить нечто чрезвычайно важное.

— Доблестные рыцари! — говорит король. — Я постарался достойно вознаградить мужество и верность каждого из сидящих за этим столом, и все же…

Рыцари молча переглядываются.

— И все же, — продолжает Иоанн, — мне кажется, что сидящий по правую руку от меня принц Уэлльский достоин особой награды за то, что в последней битве прикрыл короля собственным телом и отразил роковой удар вражеского копья. Вы согласны со мной, милорды?

Рыцари все, как один, встают и склоняют головы в знак согласия.

Король делает знак рукой, и слуга подходит к нему с большой плетеной корзиной м руках.

— Милорд, — обращается Иоанн к принцу Уэлльскому, — позвольте мне, в знак благодарности за рыцарский подвиг, вручить вам то, что является символом верности и любви, что нельзя ни отнять силой, ни похитить…

Открыв корзину, он вынимает оттуда щенка ирландского волкодава и протягивает его принцу.

Тот, левой рукой прижав щенка к сердцу, низко кланяется королю.

— Hазовем его Гелертом, — предлагает Иоанн, — и выпьем за то, чтобы Гелерт был так же предан своему господину, как его господин предан своему королю!

Звон кубков и громкие возгласы рыцарей заставляют вздрогнуть пламя светильников.

Щенок, будто понимая, что речь идет о нем, благодарно лижет клочковатую бороду своего нового господина…

Шло время. Щенок быстро подрастал, и когда принц оставив годовалого сына на попечение прислуги, ушел в поход, по возвращении через четыре месяца его встретил юный принц Ричард, который шел навстречу отцу, твердо ступая маленькими ножками, а рядом с ним степенно вышагивал огромный красавец-волкодав, радостно виляя хвостом.

Гелерт был неразлучен с малышом, став товарищем его игр и заботливой нянькой, будто понимая, что маленький Ричард, мать которого умерла при его родах, нуждается в особом покровительстве и ласке.

В замке принца все полюбили добродушного и умного пса. Все, за исключением леди Гвендолен, вдовы покойного брата принца.

Она не упускала случая пнуть Гелерта ногой, когда он был еще беспомощным щенком, а потом, когда он подрос, постоянно донимала деверя жалобами на «этого злобного зверя», как она называла пса, и требованиями удалить его из замка.

Эта ненависть имела свои тайные мотивы. Если бы не Ричард, единственный сын и наследник принца Уэлльского, у леди Гвендолен были бы все основания претендовать на все владения деверя после его смерти, что в ту богатую кровавыми событиями эпоху было делом весьма вероятным, так как принц, участвуя во всех походах короля, бился всегда в первых рядах его войска. Эта злобная и коварная женщина не остановилась бы перед убийством ребенка во имя поставленной цели, но на ее пути возникло неожиданное препятствие — пес Гелерт, которого, в отличие от слуг принца, невозможно было ни запугать, ни подкупить.

А Гелерт, будто читая черные мысли леди Гвендолен, при виде ее всегда ощетинивался и глухо рычал, чего за ним никогда не наблюдалось в отношении других обитателей замка.