История любви - В. Гитин

Эго взаимопроникновение создало предпосылки для совершенствования существующих пород и выведения новых.

Мир потрясали войны, нашествия, эпидемии, открывались и покорялись новые страны, и всюду рядом с человеком находился его неизменный спутник — собака.

В этот период истории зародилась знаменитая порода русской псовой борзой.

…1237 год. Полчища хана Батыя взяли штурмом Рязань, Коломну, Москву, Владимир.

Как свидетельствует Hиконовская летопись, татары шли в поход с многочисленными обозами, в которых было не только боевое обеспечение, но и «всякий скот», среди которого, несомненно, находились и татарские борзые собаки.

Их скрещивание с русской северной лайкой и положило начало породе, унаследовавшей от татарской борзой грацию и высокую скорость, а от лайки — приспособленность к любым погодным условиям и стремительный бросок, так необходимый борзой собаке.

Hо время окончательного становления русской борзой как оригинальной породы приходится на «смутное время» правления Лжедмитрия I, выдававшего себя за сына. Ивана Грозного, чудесным образом спасшегося от рук убийц во младенческом возрасте.

Лжедмитрий, как известно, не задержался долго в кремлевских палатах и исчез с лица земли, оставив по себе лишь недобрую память, но одно из его, на первый взгляд, незначительных деяний оказало весьма заметное положительное влияние на историю Мира Собак.

Будучи страстным охотником, Лжедмитрий завез в Россию из Польши большое количество польских борзых. Эти борзые, которых называли «хартами», смешавшись с русскими борзыми, окончательно завершили процесс формировании породы русских борзых в ее классическом варианте.

В царствование российской императрицы Анны Иоанновны начался процесс онемечивании, который, в числе прочих признаков и особенностей, выразился и в выведении новой породы борзых вследствие скрещивания русской псовой борзой и курляндской, объединивших в своем потомстве скорость бега русской борзой с силой и агрессивностью ее курляндской родни. Впрочем, эта новая порода, как и все искусственные и навязанные извне образования, не получила широкого распространения и к концу XVIII века совершенно выродилась.

В период Отечественной войны 1812 года в Россию было завезено множество польских и английских борзых. В результате их скрещивания с русской псовой борзой возникла новая производная порода — чистопсовая борзая.

Русская псовая борзая становится признанной национальной породой, символом престижа и подлинного аристократизма. За некоторых собак помещики отдают целые деревни с сотнями крепостных. Борзая, как и в Западной Европе, занимает ведущее место в псарнях царей и вельмож, является убедительным показателем знатности и богатства.

В России выпускаются специальные руководства по организации псовой охоты, в которых подробно описываются как ее правила, так и требования, предъявляемые к внешним параметрам собак и к их выучке.

Охота с борзыми становится не только забавой аристократов, но и своеобразным искусством, владение которым является необходимым условием принадлежности к высшему обществу.

Совершенствуются и усложняются правила как чисто борзовой, так и комплектной охоты, где борзые действуют совместно с гончими собаками. В такой охоте крайне важно строгое взаимодействие этих двух групп. Гончие должны взять след зверя, поднять его и затем гнать на борзых, которые займутся его непосредственной поимкой. Это взаимодействие достигалось в результате терпеливой и целенаправленной выучки собак, которые во время охоты представляли собой слаженный ансамбль, действующий с размеренностью и точностью часового механизма.

Это было незабываемое зрелище, в котором ценность результата заметно уступала ценности процесса, Изысканная отточенность которого вдохновила не одного живописца и писателя.

В романе классика мировой литературы графа Л.H. Толстого «Война и мир» есть эпизод, который сам по себе стал хрестоматийным описанием псовой охоты, с изумительной яркостью передающим и ее суть, и характер, и неповторимую атмосферу захватывающего азарта гона, красоты борзового искусства и пьянящей радости победы.

«Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Все двигалось медленно и степенно.

— Куда головой лежит? — спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику.

Hо не успел еще охотник ответить, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих, на смычках, с ревом понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах; бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники — выжлятники с криком: «стой!», обивая собак, борзятники с криком: «ату», направляя собак, — поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца и боясь только потерять — хоть на мгновение — из вида ход травли. Заяц попался матерый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и, наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги.

Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из-за них вылетела илагинская красно-пегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца, и, думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из-за Ерзы вынеслась широкозадая черно-пегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.

— Милушка, матушка! — послышался торжествующий крик Николая.

Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь, как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.

— Ерзынька! Сестрица! — послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.

— Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! — закричал в это время новый голос, и Ругай, красный горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из-за них, наддал со страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился за зайцем. Звезда собак окружила его…»

Такая охота, разумеется, не могла соперничать в пышности с королевскими выездами XVII века, однако, она способствовала развитию и совершенствованию породы русской псовой борзой.

Семейство борзых в ходе своей истории познало не только медные трубы славы, но и холодную воду отчуждения, и смертельный огонь общественных катаклизмов.

1789 год. Французская революция. Опьяневшим от конфискованного вина и безнаказанно пролитой крови сотен тысяч своих сограждан люмпенам, видимо, было непереносимо видеть грациозных, высоконогих и благородных животных, всем своим видом подчеркивающим разницу между низменным и возвышенным. Так или иначе, но во времена революции все борзые собаки Франции были поголовно истреблены.

Русские псовые борзые также попадали между жерновами исторических катаклизмов, но, к счастью, избежали фатальной судьбы своих французских сородичей.

Первый из таких критических периодов пришелся на 1861 год, когда в России было отменено крепостное право. Множество помещиков тогда бросали свои имения, казавшиеся им бесперспективными без применения рабского труда. Желая продемонстрировать свое несогласие с реформой, а также исходя из принципа «Если не мне, то никому», эти озлобленные самодуры уничтожали свои псарни вместе с их четвероногими обитателями.

Тогда погибли десятки тысяч благородных животных.

Следующий период жестоких испытаний наступил после революции 1917 года, когда дворянские имения были разграблены и уничтожены, а борзые — частично истреблены (видимо, по тем же мотивам, что и во времена французской революции), а частично превратились в бродячих собак. Их тогда подбирали деревенские охотники. Они использовали борзых для охоты на волков которые чрезвычайно расплодились в те годы, а также на лисиц и зайцев.