Человек, который не мог умереть - Николай Иванович Левченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В конце концов, если ты боишься, что тебя начнут допрашивать, так можно сделать анонимно объявление в сетях. Я думаю, твои родители тебя разыскивают тоже и сразу же откликнутся.
О, как бы он хотел так поступить, даже если б она не просила!
– Наверно, ты права. Но только я ведь плохо помню, что делал до того, как был контужен. Что, если я кого-нибудь убил не из числа военных? Амнистия на эти преступления не распространяется. Я помню одну девочку с оторванным плечом. Она лежала у дороги. Не знаю, как она там оказалась. Вот собственно и все, чего я помню.
Девушка перехватила его возле пояса, прижалась.
– Не говори такие ужасы! Тот, кого я так люблю, не может быть убийцей. Ладно? Больше так не говори, Алёшенька, мне страшно!
До рокового дня, вновь переломившего судьбу обоих, больше они не касались этой темы. Но Алесей слегка кривил душой, когда вдавался в рассуждения. Причина его нежелания пускаться в розыски своих родителей была не только в страхе наказания. Он выдержал бы и допрос и заключение, зная, что его ждет девушка. Что, если его все-таки зовут иначе и это рано или поздно выяснится? Вика его так любила, что безоглядно наделяла всем качествами, которых он в себе не различал. Что, если она все же не его, не та невеста? Он чувствовал, что ее душу тоже теребят вопросы. Недоумение возникло с первой ночи, проведенной вместе, когда она увидела на его теле родинку, которой раньше «вроде не было», и что-то там еще, о чем она тактично не сказала. Он понял это по ее глазам. Да, определенные сомнения у каждого на свой лад были. Возможно, память Алексея в этом тоже подводила, но не было и обручального кольца, которое он вроде подарил когда-то девушке… Но сколько ни скреби в душе, ни размышляй, по сути это были мелочи, они не придавали им значения и прогоняли все дурные мысли прочь. С тех пор как встретились и обрели в любви покой, более всего им не хотелось расставаться, из-за какой-то несуразности снова потерять друг друга. И Алексей, отбросив все сомнения, старался быть таким, как видела его любимая, одним неверным словом боялся развенчать душевную идиллию. И стоило б сказать, они чудесно проводили время.
На берегу Днестровского лимана, неподалеку от Одессы, жила в своей хибарке бабушка Виктории. Она была вдовой, скучала, периодически звонила, чтобы проведать свою внучку, и всё звала к себе молодоженов. Инициатором по части проведения досуга всегда была Виктория. Так что первый же совместный отпуск они решили провести без сутолоки, на свежем воздухе и натуральных овощах и фруктах. Не долго думая, они собрались и отправились в Овидиополь, куда ходила электричка. Бабушка Виктории сразу обласкала их своим гостеприимством, встретила буквально хлебом-солью. Быстро из рассказов Вики разузнав, чего хотела, она старалась не мешать их отношениям, и отпуск проходил в тихом пасторальном упоении друг другом. Девушка устроила себе гамак меж яблонь в приусадебном саду, а Алексей сидел с ней рядом и читал какой-нибудь роман о дальних странствиях, которые ей очень нравились. И каждый день их ожидали дивные вареники с черешней и оладьи. Но в провинциальном окружении живой на выдумки Виктории довольно скоро все прискучило.
– Что, если нам еще куда-то съездить? Как ты думаешь? Время еще есть. А то здесь даже некуда сходить, развлечься. – Однажды наскоро пришло ей в голову.
Алексей во всем старался потакать ее желаниям. И по совету ее простодушной бабушки они поехали в Затоку, на косу, соединяющую берега лимана, где был курорт и «грязи», которые наверняка должны были помочь здоровью Алексея. Женщина дала записку к одной своей знакомой, чтобы та пустила их в свою квартиру, и они там поселились. Коса с лечебной грязью была недалеко, на весь остаток отпуска оба поселились там. Жизнь проходила здесь с чередовавшимся оздоровительно-терапевтическим разнообразием. Утром под наблюдением Виктории он превращался в негра на берегу целебного и мутновато-желтого залива. Глядя на него, девушка довольно хлопала в ладоши, смеялась, что его лицо и тело от лечебной грязи обретают зрительную цельность и что ему так даже более идет. С ног до головы обмазавшись сама, она вставала в разных живописных позах, делала гримасы с рожками и хохотала. Затем они переходили на песчаный берег, к морю, чтобы начисто ополоснуться, и проводили целый день на пляже, разглядывая местных смуглых обывателей и бледнолицых, бурно веселящихся туристов.
– Знаешь, порой ты так глядишь куда-то вдаль, как будто тебя что-то гложет изнутри. Или, может быть, я плохо выгляжу, когда ты это делаешь? – сказала она как-то раз, на всякий случай, оглядев свой голубой, почти невидимый купальник. – Если дело не во мне, тогда имей в виду: я буду счастлива с тобой везде, куда б мы ни поехали. Скажи, куда тебя так тянет? Мы можем это запланировать на следующий год.
От звука ее голоса Алексей легонько вздрогнул и похолодел от мысли, что он непроизвольно чем-то себя выдал. В памяти его действительно вдруг возникала, как обрывок сна, красочная панорама города с широкой гаванью и старыми античными дворцами, где он едва ли был когда-то.
– Не обращай внимания на то, что я порой отсутствую помимо своей воли. Наверно это тоже следствие контузии. Надеюсь, скоро эти приступы пройдут. С тех пор, как меня ранило, еще задолго до того, когда мы снова встретились, меня, неясно почему, влечет одно название, мелькает в голове, словно бы я непременно должен побывать там. Сначала, потерявши память, я даже и не знал, есть ли что-нибудь с таким названием на свете.
– С каким названием?
– Города в Италии, где я ни разу не был.
– Ты хочешь съездить в Рим?
– Нет, это – Неаполь. Партенопея, как он назывался раньше.
– Партенопея? Хм.
Девушка взглянула на него, не зная, то ли рассмеяться, то ли посочувствовать такой фантазии. Затем вздохнула и сказала:
– Ну что ж, Неаполь, так Неаполь. Решено. Только в следующий раз уж, милый.
Алексей поцеловал ее в висок, не зная, что добавить. Даже если б он и пожелал побольше рассказать, то не сумел
