Не взывая к закону - Леонид Юрьевич Шувалов

зря болтать языком, Борис Игоревич был уверен. Убеждали написанные на их лицах и вытатуированные в виде перстней на пальцах сведения о прошлых судимостях.

За работу Землянский взялся активно, прикрикивал, подбадривал грузчиков. Однако они не реагировали на его замечания и, как казалось Землянскому, передвигались, словно в полусне. Ни разу не прибавив шагу, не делая ни одного лишнего движения, они молча и угрюмо таскали мешки. Правда, вскоре Землянский почувствовал, как пересохло у него во рту, как противно подрагивала каждая мышца, когда он брался за очередной мешок, как начали слабеть пальцы, а Авдей и Дохлый продолжали передвигаться с той же методичностью, будто были не людьми, а заведенными механизмами. Подгоняемый их неумолимым появлением, Сергей скинул рубашку и чуть не бегом метался по кузову, едва успевая укладывать мешки.

– Перекури, командир, – насмешливо бросил Авдей, принимая мешок из рук запарившегося Землянского.

Сказано это было между делом, но тому показалось, что его уличили в чем-то постыдном. Закусив губу, он заработал еще быстрее, хотя ноги стали совсем чужими и даже уже не дрожали.

– Шабаш! – крикнул Сергей. – Не войдет больше!

Землянский обессиленно вытер лоб рукавом, спрыгнул на землю и, пошатываясь, направился к кабине. Грузчики спрятались в тень вагонов, закурили. Сергей достал голубую пятилитровую канистру, хлебнул, передал Землянскому:

– Освежись, Игоревич, полегчает.

Тот молча кивнул. Долго пил.

– Куда повезем? – спросил Сергей.

– Мой гараж знаешь? – возвращая канистру, вопросом ответил Борис Игоревич.

– Блоки туда же с ЖБИ я возил.

– Вот туда и повезем.

Сергей мотнул головой в сторону кузова:

– Мешки-то все войдут?

– Три этажа, – коротко бросил Землянский.

– Тогда должны… – раздумчиво согласился водитель и поинтересовался: – Мужиков брать будем?

– Одного, – сказал Землянский, потом позвал: – Авдей!

– Чего, командир? – вразвалку приблизился тот.

– Поедешь с нами.

– Как скажешь, командир, – ответил Авдей, забираясь в кузов.

ГЛАВА 9

Когда Ефимов скрылся в своем кабинете, оперуполномоченный Шелехов глухо проговорил:

– Сейчас, товарищи понятые, должна состояться передачи взятки. Ваша задача – зафиксировать, что деньги, номера которых мы вписали, будут изъяты у вашего начальника отдела снабжения…

– У кого? – возмущенно переспросил сварщик, который был почти на голову выше Шелехова.

– Не кричите! – оборвал тот. – У Ефимова.

– Вот скотина какая!.. Нас все время поддевает, что мы курим, а «восьмерки» идут… Сам-то!..

– Успокойтесь, – еще строже сказал Шелехов и улыбнулся: – Служенье муз не терпит суеты…

Появление в коридоре Ефимова и Трошина было для оперуполномоченного неожиданным. Он рассчитывал, что Трошин выйдет один. Шелехов насторожился, но больше всего обеспокоило его поведение понятых, которые прямо-таки поедали Ефимова свирепыми взглядами. Трошин тоже почувствовал возникшее напряжение, чуть приотстал и незаметно развел руками.

Одними губами Шелехов осадил понятых:

– Не дергаться!

Ефимов и Трошин скрылись за поворотом. Шелехов выждал несколько секунд, устремился следом:

– Теперь пошли.

Громко топая тяжелыми ботинками, шурша брезентовыми робами, понятые поспешили за ним. Сбежав по лестнице, Шелехов успел увидеть спину Трошина, входящего в туалет.

По губам оперативника скользнула улыбка, он подмигнул понятым:

– Кажется, больше не придется бегать.

Рослый сварщик процедил:

– Место-то подходящее выбрал, самое дерьмовое…

– Там сколько кабинок? – уточнил Шелехов.

– Одна.

– Это упрощает нашу задачу, – самому себе сообщил оперуполномоченный.

Дверь туалета открылась довольно быстро. Трошин показал Шелехову и понятым подписанный наряд на отпуск уголка и труб, буркнул:

– Взял.

Шелехов потянул на себя ручку двери, но она не поддалась. Ефимов заперся изнутри. Рослый сварщик отодвинул оперативника, дернул так, что шурупы вылетели, а ручка оказалась в огромной ладони сварщика. Тогда он затарабанил кулаком по двери:

– Эй, ты, пакостник, открывай!

– Откройте, Ефимов! – подал голос Шелехов.

Услышав эти голоса, Ефимов застыл, его лицо исказила гримаса отчаяния. Дверь продолжала сотрясаться, и он смотрел на нее, как на живое существо, которое вот-вот набросится и покусает. Он дернул в руках пухлый от денег конверт, словно можно было прикрыться им от того, что сейчас происходило. Ефимов пытался успокоить себя, мысленно уверяя, что эти голоса за дверью, эти удары – причудились ему, что ничего не произошло, он сейчас выйдет, поздоровается с шутниками и вернется в кабинет целым и невредимым.

– Откройте, Ефимов! – проговорил Шелехов. – Вы задержаны с поличным!

– С поличным? – прошептал Ефимов, натыкаясь взглядом на конверт. Произнесенная им же самим фраза разрушила всякую надежду на то, что это кошмарный сон, а не реальная действительность.

– С поличным! – снова прошептал Ефимов, и его глаза заметались в поисках какой-нибудь щели.

Но туалет был отремонтирован совсем недавно и издевательски блестел ослепительно-голубыми кафельными плитками. Ефимов сделал осторожный шаг. В этот момент погас свет. Стало так темно, что он не мог даже рассмотреть пакет с деньгами в собственной руке.

Выключив свет, Шелехов вернулся к двери:

– Ефимов, прекратите упорствовать! Вы начинаете напоминать небезызвестного героя Ильфа и Петрова!

– Какого? – спросил Ефимов, чтобы выиграть время.

– Корейко, – ответил оперуполномоченный и громко сказал: – Товарищи понятые, сейчас будем ломать дверь, за которой скрывается взяточник!

Понимая, что это не простая угроза и дверь действительно вот-вот взломают, Ефимов нашел в себе силы издать возглас:

– Сейчас!.. Брюки застегиваю…

Он наугад швырнул конверт в сторону журчащего сливаемой водой унитаза, нащупал задвижку. Зажмурившись от хлынувшего дневного света, он стоял в дверном проеме и даже не дышал.

Шелехов щелкнул выключателем, отстранил Ефимова. Сразу заметил сиротливо лежащий конверт с торчащими из него десятками, которые при падении рассыпались веером, но, тем не менее, проговорил, глядя, на начальника отдела снабжения:

– Прошу выдать полученные вами от Трошина деньги.

На лице Ефимова появилось полнейшее недоумение. Он снова принялся возиться с «молнией» на брюках!

– Какие деньги?.. О чем вы, товарищ?

– Старший оперуполномоченный ОБХСС, – представился Шелехов, предъявил удостоверение и повернулся к сварщикам: – А это понятые… Еще раз прошу выдать деньги.

– Вы ставите меня в нелепое положение, – дрожащим голосом ответил Ефимов. – Право же…

Рослый сварщик не выдержал, замахнулся:

– У-у, шкура барабанная!

От неожиданности Ефимов вздрогнул, втянул лысый череп в плечи, затравленно сверкнул глазами из-под вскинутой для защиты руки.

– Прекратите! – поймал понятого за запястье Шелехов.

Ефимов пришел в себя, взвизгнул:

– Это произвол! Вы за это поплатитесь. Сейчас не тридцать седьмой, чтобы вот так хватать!

Сварщик надвинулся на него.

– Заткнись!

– Вот видите! – почти радостно воскликнул Ефимов, поворачиваясь к Шелехову, но, встретившись с его давящим взглядом, стушевался, пробормотал: – Объясните, в конце концов, в чем дело?.. Все это так странно…

– Если вы отказываетесь добровольно выдать полученные в качестве взятки две тысячи рублей, придется их изъять, – отчеканивая слова, сказал Шелехов.

Брезгливо шевельнув ноздрями, он двумя пальцами поднял конверт, продемонстрировал понятым и обратился к Ефимову:

– Проводите нас в свой кабинет.

Опустив плечи и еле переставляя ставшие тяжелыми ноги, Аркадий Владимирович вышел из