Отрицательные линии: Стихотворения и поэмы - Лев Тарасов

1932 февраль

Противувоенное

Амамеу гарку:– ЭрихонТирибулиибикули журабель.Ий громаздониппо токухонАу хиноиндо сверибель.– Мирипуси!Хау дзицу байБау буми драхмадырбурзгар!

1932

«Солнца красный лучик…»

Солнца красный лучикЗаглянул в окно.Дня такого тёплогоНе было давно.

Вижу ребятишкиВозятся в снегу,Я сидеть за книгами,Больше не могу.

Выбегу на улицу,Радуясь весне –Солнца красный лучикУлыбнулся мне.

1932 апрель

«Я жил в грязном квартале…»

Я жил в грязном кварталеИ в обыденном домеГде ютилося многоНедовольных людей.

Мне привычен был ропот,Брань и вечные слёзы,Пьяный смех и глумленьеНад своей нищетой.

Занавесками чёрнымиЗанавесками плотнымиЯ завесил все окнаИ бежал от людей.

Я слагал для них песниНепокорные, злобные,В них людей поучал яНенавидеть людей.

Там мне было виденьеПустоты всеобъемлющейИ понятно безумиеОбречённых людей.

Я поверил в творимоеЯ поверил в грядущее,Но не вышел на улицуО конце возвестить.

Это было весною,Когда ждут обновления,Когда жаждут свободыИ безумной любви.

В этом грязном кварталеИ в обыденном доме,Бесполезными были быОткровенья мои.

1932 апрель?

«Я помню сны, знакомые виденья…»

Я помню сны, знакомые виденьяТак явственно встают передо мной,Как будто, сны на миг переселеньеВ мир незнакомый, но родной.

Я просыпаюсь, о прошедшем сожалея,Весь день хожу с больною головой,И в снах моих, теряясь и бледнея,Меняет жизнь свой облик бредовой.

1932

Ночные тени

«Ведуны и ворожеи…»

Ведуны и ворожеи,Скаля зубы, морща лица,Выползали на аллеиХохотать и веселиться.Там судьбы читая книги,По складам, как на ликбезе,Восклицали:– Все в изгибеЛиц и масок! – Не любезенСвет очам моим унылым.Я давно уже не тот.По мифическим могиламТени водят хоровод.

1932 июль 10

«Неизвестный стережёт…»

П.Г.

Неизвестный стережёт,Мы поднимем к небу руки,Наша память сбережётГоречь длительной разлуки.

– Возликуем! – говорит –Буди это место свято!Сердце бедное скорбит,Я любил его когда-то.

Он, как брат, ко мне войдёт.Мы разъяты. Мы далёко.Неизвестный стережёт,Жданный явится до срока.

1932 июль 10

…АУМ…

Клочок плаката.Надпись: …АУМ…Явилось нечто и живёт.– Я нежно льнук зелёным травам –Весёлый АУМ –мне поёт.Вот он запрыгал по заборам,Дорогу мне перебежал,И мелкий смех его дрожал:– Займёмсяумнымразговором…– Какой ты, АУМ, озорной.– Не может быть!Я просто прыток!А сам кривлялся за спинойИ хлопал сотнями калиток.

1932 июль 10

«Умиротворь, угомони…»

Умиротворь, угомони.Не заставляй страдать напрасноЗажги вечерние огниНа небе тёмном безучастно.

Навряд ли будем мы вдвоём,После дождя свежо и сыро;В уединении своёмОна читает Велимира.

Я одинок в лесной глуши,Я в отпуску, я вечно ною,Мои стихи нехорошиИ скучно смертному со мною.

1932 июль 13

«Под окном ходил скелет…»

Под окном ходил скелетИ руками костянымиБил в звенящее стекло.

За умершими воследНас дорогами ночнымиВдаль безудержно влекло.

Шли мы, головы склонив,Впереди маячил свет.Длинный саван распустивБезобразничал скелет.

Он рычал, как можно строже,Щёлкал челюстью, стучал.За руки хватал прохожих,Палкой бил и обличал.

– Нам унынье не к лицу,Ай, жги, припевай!Никогда не забывай –Все пути ведут к концу!

И когда на рассветеИсчезал худой скелет,Мы плакали, как дети,Что нам рассвета нет.

1932 июль

«Лик луны прозрачно ясен…»

Лик луны прозрачно ясен,Сад певучий свеж и светел.Мы читали. На террасеБыло тихо.Веял ветер.

Позабыв о бурных сдвигахМы любили то, что было…Нас пленяла в старых книгахНам неведомая сила.

1932 июль 17

«Где летавы, где метавы…»

Где летавы, где метавы,Где нетавы, угнетавы? –Все исчезли, все укрылисьПрочь от гнева моего.

Ну и что ж! Туда дорогаИ летавам, и метавам,И нетавам, и хватавам,И цветавам и пенавамУгнетавам и чертавам…Лишь бы людям веселееБез ночных теней жилось!

1932 июль

Осеницы

Вступление

Давно это было,Бесследно изгладили годыПамять о днях пережитых.И только во снеТревожат пороюЗнакомые тени.Рисуется смутныйТаинственный образ.В огненно-красномПылающем платье,Меня навещаетОна…

Пытливо глядитВ продолжении ночиВ глаза мне…И сноваЯ болен,Как в прошлые годы.Желанием страннымЛюбить и страдатьОпять.ВоскресаютДавно позабытые сказки,Слагается медленноПовестьО днях,Моей маленькой жизни.Печальная повесть,Которой не будетКонца…

1932

«Он вежливо руку целует…»

Он вежливо руку целует,И вечность проходит мимо.Вы любите? – Очень немного,Какая теперь любовь!

Я помню? – В былые годыИ женщины были другие,И нравы, и мысли, и моды,И мы – не то, что теперь.

Вы любите? – Очень немного.Я занят спешной работой.Но с вашим приходом, поверьте,Я кончил свои дела.

Пойдёмте бродить по аллеям,Где прежде ночные тениВодили свои хороводыИ пляской дразнили меня.

Он вежливо руку целует.Она исчезает в тумане,Бледнеют её очертанья,Едва долетают слова.

Вы любите? – Очень немного.Я занят спешной работой.Но вас легендарная Анна,Мне больно, мне страшно любить.

1932 август-сентябрь

«Я хочу быть смазчиком…»

Я хочу быть смазчиком.Ближе к машине.Руки в масле,И сам весел.Говорят:– Чужое влияние.Беседы за вечерним чаем.– Бледная немочь.– Желанье выбиться.

Пусть каждый говорит своё –Мне дорого производство,Индустриальные шумыИ карьера смазчика.

Когда говорят любимой:– Милая,вы мне нравитесь!..Не то же ли чувство у смазчикаПо отношеньюК машине.

Пусть он ходит с маслёнкойИ шепчет нежно:– Машина!..Все люди смертны.Никто не уйдёт от судьбы.

1932 август