Пенрик и шаман (ЛП) - Лоис МакМастер Буджолд

худым юношей, с прекрасными светлыми волосами, заплетенными в косу на затылке, и синими глазами, чье веселье в этот час Освил находил скорее раздражающим, чем очаровательным. Трудно было поверить, что он имел ранг ученого жреца. Или силы храмового волшебника.

В довершение всего, принцесса-архижрица снабдила их предприятие деньгами, чему он был весьма рад, но разделила кошелек между сержантом и волшебником, что радости не доставляло. Разумеется, они были ее доверенными людьми, но именно такой раскол во власти был главным источником раздражающих задержек в его поездке из Истхома. Однако храмовые конюшни со сменными лошадьми были чистым благословением, и он мысленно сочинил благодарственную молитву Дочери Весны за Ее милосердие, явленное, как бы то ни было, через Ее язвительную служанку принцессу. Верховные жрецы редко встречались Освилу, принцессы — никогда; и то, и другое вместе в одном человеке, который пугающе напоминал Освилу его самую впечатляющую тетку, было устрашающим. Хотя волшебник держался совершенно непринужденно в ее обществе, как если бы она действительно была его теткой.

Примерно через десять миль внимание Освила привлек красивый замок, построенный на островке немного в стороне от берега озера. Когда кавалькада приблизилась к нему, просвещенный Пенрик отвел лошадь в сторону и выехал на насыпь. Подъемный мост обвалился, его бревна почернели. Внутри было сумрачно, пустынно и уныло.

Пенрик задумчиво смотрел, затем пробормотал "ага" и повернул лошадь назад.

— Что это за место? Что здесь случилось? — спросил Освил, оглядываясь через плечо, когда последовал за ним.

— Это замок Мартенден. Семья кин Мартенден пользовалась некоторым влиянием в этой местности, хорошо это или плохо, но четыре года назад прошлой весной крепость была уничтожена огнем. Ее владельцу было предъявлено обвинение в, э-э, покушении на убийство, но он пробился сквозь городскую стражу и бежал на север через горы с остатками своих людей. О нем сообщили, что он собрал роту наемников в Карпагамо, и, к счастью, вместо того, чтобы снова создавать проблемы здесь, он взял их на войну на Ибранском полуострове, где он вполне может надеяться восстановить свое состояние.

Постоянные войны против рокнарских еретиков-кватернианцев в тех дальних королевствах привлекали заметное множество безземельных людей, как благородных, так и простолюдинов. Освил понимающе кивнул.

— Но почему его не отремонтировали, чтобы город мог использовать его охраны дороги?

— Замок оказался связан судебным процессом. Лорду кин Мартендену удалось одновременно привлечь к себе внимание городского совета за его преступление и отлучение Храма за, э-э, определенное святотатство, так что на имущество претендуют оба. С тех пор суды Мартенсбриджа работают как арена борьбы. Горожане делают ставки на результаты последних апелляций.

Освил задумался над этой историей, поджав губы.

— Но он действительно был виновен в предъявленном обвинении? Потому что… интересы могут иметь странное влияние на такие споры, — он задумчиво нахмурился.

— О, — легко сказал Пенрик, — я уверен, что он был виновен. Были свидетельства очевидцев. И признания.

Затем волшебник привлек его внимание к деревушке на противоположной стороне дороги, ее убогой гостинице и пивной — как к источнику горячего сидра и информации. В то время как отряд предпочел первое, Освил стремился к последнему. Да, кабатчик предполагал, что неделю назад здесь мог пройти такой молодой человек. Многие путешественники отдохнули здесь, хотя немногие задержались, вместо этого направляясь в более крупные города, расположенные на том или другом конце озера. Не в первый раз Освил пожелал, чтобы Инглис кин Волфклифф был бы так любезен и предусмотрителен, чтобы родиться с большим темно-красным родимым пятном на лице или шестью пальцами на левой руке, быть великаном или карликом, хромать или заикаться, или запоминаться хоть чем-нибудь.

— Как вы думаете, вы сможете опознать проклятого человека, если мы когда-нибудь подойдем к нему? — раздраженный Освил спросил Пенрика, когда они снова сели на коней и направились на север.

На мгновение юноша задумался.

— О, да. Если он опытный шаман, Дездемона не ошибется.

— И кто такая, — продолжал Освил, не менее раздраженно, — эта Дездемона, будь она неладна, о которой вы все время говорите? Жена? Сестра? Возлюбленная? В любом случае, ее нет с нами.

Пенрик — просвещенный Пенрик, помоги им всем боги! — моргнул.

— Ой! Извините. Я не знал, что вас не представили. Дездемона — мой демон, — он весело улыбнулся Освилу.

— Вы дали своему демону имя?!

— На самом деле это было необходимо. Чтобы не путаться. Она довольно сложное существо.

В теологии Освила демоны были вовсе не личностями, а стихийными силами… неестественной природы. От богов или, по крайней мере, от одного бога, но не по этой причине святым.

— Я думал, что демоны — это первичный хаос. Не способный быть никем.

— Все они так начинают, это правда. Сначала ничего. Скорее как новорожденный младенец. Но они учатся, как младенцы. Или, возможно, копируют. Они учатся у людей и мира вокруг них, и они несут большую часть этого обучения вместе с собой, когда последовательно переходят от одного хозяина к другому. Все в них, что можно было бы назвать добром или злом, в конечном итоге исходит от их людей-носителей.

— Я думал, что они по своей сути разрушительны и потому опасны, — Освил нахмурился на эту новую точку зрения.

— Ну, это так, но разрушение не обязательно должно быть злом по своей сути. Зависит от того, насколько грамотно это используется. Когда Дездемона находилась во владении посвященной Гельвии, которая была врачом, она разрушала камни мочевого пузыря — очень болезненное состояние, как мне сказали, — и бородавки, а иногда даже опухоли. — После некоторой заминки он добавил: — И червей, которые истощали свои жертвы. Хотя глистогонное средство из аптеки тоже могло справиться с этой задачей.

Если колдуны были редкостью, то врачи-колдуны были еще реже.