Осколки - Любовь Тильман

И, в то же время, прежним остаёшься,

И, сам в себе, с собой, напрасно бьёшься,

Себя в себе упорно разделяешь…

И сам себя, в себе, не понимаешь.

А жизнь, как нежных облаков обман:

Красиво! Но приблизишься – туман!

Земля! Многострадальная земля!

Тебя в веках святою называя,

Здесь засевали трупами поля,

За веру и неверье убивая.

Земля, где всем сошёлся клином свет,

И каждый, убивая, верил свято,

Что ничего важнее в мире нет,

Того, что он воскреснет здесь когда-то.

То камни сквозь стекло, то нож, то взрыв…,

Намеренный наезд на пешеходов…

Сквозят теракты, время растворив,

За деньги лицемерных кукловодов…

Из века в век, из дней забвенья в новь,

Всё множа смерть, не зная сожаленья,

Сердца переполняет не любовь,

Лишь эгоизм личного спасения.

А мы, наивно прорастаем тут,

Из древности глубокой и доныне…

Хоть молоко, и мёд здесь не текут,

Растим плоды в пылающей пустыне,

И украшаем мир, за пядью пядь,

Посаженный росточек поливая…

Нам некуда отсюда отступать…

Что делать?! – Знать судьба у нас такая!

Как в золотом, созревшие поля –

Картинкой устоявшейся идиллии.

Ты так прекрасна, праотцов земля,

Увитая сияньем бугенвиллеи,

Прочерчена перевязью дорог,

Мигающая сложными развязками…

Страна, где каждый малый бугорок,

Наполнен историческими сказками.

Где так не просто в сонмище проблем,

Здесь даже дети знают вой сирены…

Где вопреки антисемитам всем,

Жив мой народ в стране Благословенной.

Как ни грустно и печально,

Что там было изначально,

Нам гарантий не даёт

На то время, что грядёт.

Бедность – вредная сестрица,

Козни строить мастерица,

Где ни ступишь, всюду край,

И шалаш, увы, не рай.

У того, кто побогаче,

Беды сложатся иначе,

Тоже много разных тем…

Жизнь, увы, не без проблем.

Что же, значит безразлично –

Скромно или эксцентрично,

На авто, или пешком… ?!

Нет! Замечу я, при том,

Всё ж уютней горевать,

Где удобная кровать,

Слуги моют и скребут,

Денег – куры не клюют…

Ну а лучше б всего было,

Если б жизнь цвела и плыла,

Беспроблемно, бестревожно…

Жаль, что это невозможно.

В берёзовом лесу светло блестят осины,

Как дорогой ковёр подстилка свежих мхов,

И в ней, то там, то тут, сидят на ножках длинных

Светло-коричневые шляпочки грибов.

Так празднично вокруг, как будто в дивном храме,

В рябинках чёрных, беломраморных стволов,

И где-то в вышине, в резной зелёной раме,

Летят по синеве обозы облаков.

Блестящий Ангел Мой Золотоглазый,

Окно раскрою, погружаясь в ночь,

И музыка небес наполнит фразу,

Что мне словами вымолвить не в мочь.

Со мной ты рядом, здесь, под небесами,

Хоть обитаем в разных мы мирах,

Энергий луч легко скользит меж нами,

Выискривая буквы в Дивных Снах.

Ах, если б знать, что где-то, за порогом

Судьбы, уже ведущей в никуда,

Душа простая, в рубище убогом,

Коснуться сможет Твоего Перста.

Дом… Больница… Самолёт…

Изменяется ментальность,

Новый времени отсчёт…–

Это – разная реальность.

Каждый жизни эпизод,

Новую реальность множит.

Мы по ним, за ходом ход,

Сами изменяясь тоже.

Где-то проживём года,

Где-то лишь одно мгновенье,

Выпав, зрелостью плода,

В листьев вечное крушенье.

Медсёстры и врачи в столовой ржут, как кони,

Я не могу заснуть, мне плохо и тошнит,

Но все больные спят, словно лесные сони,

И неудобно мне, что мозг мой всё не спит.

Что делать?! Я пошла в компанию проситься,

А что?! – Я человек общительный вполне,

Мол весело у вас, а мне совсем не спится…

«Работать надо нам!» – сказали строго мне,

И тут же разошлись… И тишина настала…

И стало мне смешно, что пал такой расклад.

Ну кто же его знал?! Чего же я лежала,

И не пошла к ним полчаса назад?!

Сиреневый экран небес в окне.

Полоска солнца справа на стене.

Углы все паутиною обвиты.

Под козырьком – покраски сталактиты.

Ночами свет издалека идёт,

Приблизясь, превращаясь в самолёт,

С линейкой яркой бортовых огней,

Вновь пропадая в сумраке теней.

И новый свет. И так за мигом миг:

Возник – пропал… Пропал – и вновь возник…

Игрой цветов приковывая взор,

Как будто Неземной Гипнотизёр

Расчерчивает маятником путь,

Давая установку мне: «Уснуть!»

Над городом стоит жестокий смог,

В нём краны, словно журавли, застыли.

Хамсина ржавый выцветший песок

Висит полоской рыжеватой пыли.

Дома белеют в серой полумгле.

Свет солнца в небоскрёбах золотится.

Мельканьем тени, с крыш летят к земле,

Исследуя все мусорники, птицы.

В больнице ни минуты тишины,

Покоя ни медсёстрам, ни врачам…

Тяжёлым забытьём витают сны,

Давая роздых страждущим телам.

Соседка причитает день-деньской:

За что же ей дана напасть такая,

Тяжёлый, хриплый кашель за стеной…

А за окном – жизнь буден, городская,

Обычная. И я туда уйду,

Забыв, со временем, чужой судьбы беду.

Ладно, любимый, не надо, остынь…

В косы свои я вплетаю полынь,

Чтобы горчили, как дым твоих слов

В утренний час, милый мой рыболов.

Ах, да неважно – поймал… не поймал…

Блеск твоих глаз, словно полный бокал,

Вермута чувств, что играли тобой,

Словно песками бегущий прибой.

Я узнаю эту их красноту…

Я не забыла улыбочку ту…

Знаешь, смешон весь поток лживых слов,

В запахе мне незнакомых духов.

Что ты?! Сердиться?! Давно не сержусь.

Окна Души занавесила грусть.

Что же поделать, коль в буден поток,

Пламенем, вторгся внезапный восторг?!

Это, для жизни, обычный сюжет.

В этом, мой милый, твоей вины нет.

Весенний ритм наполнен новизной

Отбывших, прошлогодних, настроений,

И чуда к жизни рвущихся мгновений,

И бурною любовною игрой…

Взлетает листьев молодых волна,

В таинственной кассете прорастания…

Никто ещё не верит в облетания,

И в мудрость зрелости у кромки сна.

Благоухают, буйствуют сады…

Жизнь так прекрасна в царственном цветенье!

В ней чувствуется каждое биенье,

От лютика до Солнечной Звезды.

Всё так же есть на свете простаки,

Что не умеют грабить, пресмыкаться.

Обманывать других им не с руки,

Всех стерпят, и святош, и святотатца…

Хоть первый век, хоть двадцать первый век,

А хоть десятый век до нашей эры… –

Всё так же верит в сказки человек,

Всё те же заблужденья и химеры.

И так же лицемерье, и обман,

И войны капиталу в услуженье,

И наглость пробивает, как таран,

Деньгами все законы и решенья.

Меняется лишь только антураж,

Как будто декорации на сцене,

Где королевой соблазнённый паж,

Вновь мёртв, в угоду царственной измене.

Король не свят, но это его роль,

Сценарий весь протёрт в суфлёрской будке…

Покуда продолжается гастроль,

Всё будет точно так, из суток в сутки.

Статисты то и дело норовят,

Где можно, на передний план пробиться…

Лишь простодушно зрители следят

За этой битвой денег и амбиций.

У них на сцене нет своих ролей,

Хоть каждый театра вздох оплачен ими,

Массовка для шутов и королей,

С нелепейшими Душами смешными.

Нежная, как лёгкое дыханье

Вешних перелётных ветерков.

Светлая, как лучиков сверканье

В голубых разрывах облаков.

Гибкая, с искристыми глазами,

Так прекрасна – слов не подобрать…

Парни по селенью шли кругами,

Чтоб её ещё раз повидать.

А она их и не замечала,

Ей хотелось сказки неземной,

Всё ждала такого идеала,

Чтобы сделать смог её звездой.

Дождалась. Ровесницы – все бабки,

В хлопотах, вокруг своих внучат…

А она перебирает тряпки

И переживает: как там чат…

В нём не развлеченье, а работа.

Знаменитость – тот же капитал.

Рейтинг её главная забота,

Но, с годами, он, увы, упал.

Первыми глаза заледенели,

Как у сонной рыбы стал их взгляд…

Мышцы лицевые онемели,

Чтобы скрыть морщинок плотный ряд…

Силикон… Резекция желудка…

Без детей (снижала андроген) …

Сохранить свою красу не шутка,

Правда стала, словно манекен.