Осколки - Любовь Тильман

Для кого пустое оправданье?!

Лишь с живыми можно что-то изменить,

Лишь к живым возможно покаянье.

Осень – эстрадная дива,

Яркий одела наряд…

«О, как же она красива!» –

Все только и говорят.

Каждый ей рад любоваться,

Щедрость плодов вкушать.

Яркие краски багрянца…

Зрелости благодать…

Лес всё более светел…

И, отразив синеву,

Дождь и сквозящий ветер

Пепельным красят листву.

Осень сходит с экрана,

Всё ещё теша мечту,

Лёгким флёром тумана

Пытаясь скрыть наготу.

Но её позабыли,

Ведь украшая дома,

Искрами звёздной пыли,

Скоро взовьётся зима.

Вновь взбурлит море оваций

И комплиментов парад…

А будет так продолжаться,

Пока не стает наряд…

Я родилась давно, в том – не вина.

И молодость, поверь мне, – не заслуга,

Потоком вешних вод, сбежит она,

Ход изменить – напрасная потуга.

Ты насмехаешься: «Старуха, жжёт!

Строчит о страсти, о любви стишочки…

Подумать можно что-то волокёт,

Ишь молодости вспомнила заточки…»

Я улыбаюсь, это так смешно,

Душа у человека не стареет,

Она, словно хорошее вино,

Коль не прокисло, то с годами зреет.

Тебе это пока что не понять.

И хорошо, «что молодость не знает»,

Как хочется весь мир, любя, обнять,

Когда, страдая, тело отмирает.

Прощай! Ничего не получится

Из странных свиданий с тобой.

Чувств тропы съедает распутица,

Полощет холодной водой.

Неважно пирит, или золото…

Тревожно, как перед грозой…

Не зелено, да и не молодо,

Сердец перестук вразнобой.

Прости, мне казалось – отрада…

Даже птицы ведь гнёзда вьют…

Поверь, и сама я не рада –

Одиночество – мой приют.

Не грусти, в пограничьях разлада,

Не кори, что дала отбой…

Как снега, за огнём листопада,

Всё пройдёт, своей чередой.

Тучи пали на травы и мир отразили,

Луг зелёный, и неба сфероид, синевой,

И отмыли листки, от слежавшейся пыли,

А потом, воспарились в светлый облачный слой.

И опять упадут, и потом испарятся,

Полетят вниз снегами… дождями… росой…

Мы уйдём навсегда, словно воины с плаца,

В свой последний, неравный, неправедный бой…

Мы уйдём навсегда, как и все перед нами,

Как и те, что за нами, до скончания дней…

Словно воины с плаца, всем строем, рядами…

Росы в травах, как россыпь драгоценных камней,

Что опять упадут, и потом возвратятся,

Оставляя в растеньях частичку себя…

Жаль, весь мир отражая, не дано повторяться

Нам, как росам осенним, или каплям дождя.

Ворвался музыкой! И ну давай пилить,

Что всё не так, и мир в неадеквате,

И жизнь глупа, смешна, и как её ни жить,

Финал в психиатрической палате…

И правит всем не Бог, а эгоизм,

С обидой мелкой – верною женою,

А в дочках – жадность, что без всяких виз,

Въезжает в Души с завистью – сестрою…

Гоню, а он пристал, как на клею,

Зудит, как вошь, в мозгах и днём, и ночью…

Да отцепись! Достал же! – говорю. –

Я здесь живу, и вижу всё воочию.

Но это всё избитых истин муть.

Писать об этом скучно и тоскливо…

Ты, ночью, лучше дай мне отдохнуть,

А в утро влей мелодию разлива

Весенних полноводных ручейков,

Бегущих старым буковым пралесом,

И переливы птичьих голосов –

Всему, что тяготит, противовесом.

Он сник и начал что-то бормотать,

Что я наивна и неисправима…

Но в этот миг я стала засыпать,

И все его слова промчались мимо.

А в утро влез соседей баритон,

Приспичило ж так рано им ругаться…

Где стих?! – Исчез, словно и не был он,

Наверное, пошёл к другим стучаться.

Разлилась по небу синь-благодать…

Ты опять ко мне пришёл под балкон.

И я стану на цветочках гадать

Это явь передо мной, или сон.

Если сон, так отчего ж столько дней,

Лёд в глазах твоих не таял, а рос,

Если явь, так что же боль всё сильней

И обид набрался целый обоз.

Нет пока ещё ромашек в лугах,

Мать и мачехи блестят огоньки,

Красноталы, в серебристых серьгах,

Словно в крупных брызгах вод из реки.

Я не выйду, не смотри, не зови,

Новым пламенем взошли семена,

Старой шкуркой, повзрослевшей змеи,

Прошуршала и распалась стена

Твоих лживых ласк и страстности слов…

Горизонтом снова горы грядой.

Я опять пойду дорогами снов,

Словно вовсе не встречались с тобой.

Сын ложиться спать не хочет,

Балуется и хохочет:

«Папа, посиди со мной».

«Ты, сынок уже большой».

«Ну и что, ты днём в заботе,

То в делах, то на работе,

Расскажи мне что-нибудь,

Я тогда смогу заснуть».

«Ладно, слушай, есть над нами

Чудо-чудное с лучами,

Полыхающий цветок,

Каждый лучик – лепесток.

Крутят облачные дали,

Солнца яркие педали,

Золотистой колесницей,

Зачарованной жар-птицей,

Катятся по небосводу,

А потом ныряют в воду,

Чтоб, поплавав там немножко,

Всплыть, как лунная дорожка,

По дорожке, над водой,

Ходит месяц золотой…»

«Ах, какой же ты чудак,

Знаешь папа, всё не так:

Солнце – это батарея,

Освещает нас и греет,

Нам даёт тепло и свет…

Почитай-ка интернет.

Не нашёл я одного:

Кто ж повесил там его?!»

Сын заснул, а мне не спится,

Как быть, чтоб не ошибиться,

Вроде ведь простой вопрос…

Видно сам я не дорос,

И нигде ответа нет…

Пишет разно Интернет…

Все теории, примеры…

Те же, что до нашей эры…

Они достигли. Ноги стёрты в кровь.

Осенний куст пророчит непогоду.

Подняться в гору, и отрыть там кров,

И жить лишь Богу одному в угоду,

Подальше от властителей земных,

Бредовых сплетен, фальши и обмана…

(«Да не судимы…», Бог пусть судит их…)

Им мнится звук небесного органа,

Они взывают «Отче! Отче наш…

Пусть эта ноша нелегка порою,

Ты Не Оставишь, Ты нам силы Дашь

Дойти, и совладать с любой бедою…»

Там, где-то позади, далёкий дом…

Остались лишь лохмотья от одежды…

Они бредут, не мысля о былом,

Сердца их полны веры и надежды.

Не так ли мы, в блужданиях своих,

До крови ноги и сердца сбиваем,

Не зная, что нас ждёт в ближайший миг,

Стремимся и на Бога уповаем.

Мне вовсе ни к чему тягаться с вами,

Я – графоман, пишу, а не творю,

Но в мир смотрю открытыми глазами,

И лозунгами я не говорю.

Не судят победителей?! – Простите!

Что ж, если так должно на свете быть,

Тогда и побеждённых не судите,

Что дом от вас хотят освободить.

С днём рожденья! Пусть строится жизнь по мечте!

И Душа по-пустому не плачет…

Пусть удача твоя не плетётся в хвосте,

В авангарде случайностей скачет!

Я ещё ничего не успела по сути сказать…

Лес рассыпал иголки, прикрывая собой грибницы…

На поверхности малость, лишь исписанные страницы –

Словно буквы грибов, споры вышедшие разбросать.

Для кого? Для чего? Это всё лишь природы закон,

Словно ягоды леса, и благо раскрывшихся трав…

Доживёт ли до завязей нежный ковёр анемон,

Иль погибнет в букетах, пав жертвой бездумных забав?!

Всё случайно, и множатся смыслы, повторяясь стократ,

ДНК от животных, растений и слов, не предвидя удела …

И за строчкою строчка в никуда безызвестно летят,

Чтобы всё продолжалось, никогда не дойдя предела.

Мы, как все, растворимся в вращеньях земных верениц,

Но энергия звуков прорастёт под другими руками,

И продолжится жизнь приграничья, не зная границ,

В нашем мире иллюзий, сотворённом одними словами.

Всё как прежде, лишь только потеряна замысла нить,

И в веках поистёрты, разорваны многие звенья…

Я ещё ничего не успела по сути спросить,

А уже мне пора, вслед за строчками, в вихри круженья…

Ну Италия, ну руины,

Ну две тысячи лет назад…

Ни колона, ни портик старинный

Не задерживают больше взгляд.

Да, так строили, жили, были …

До конца не разрушен след,

Слабым росчерком бледной пыли,

Грязь и кровь утверждённых побед.

Победителю славы трели,

Прежних записей стёрта гладь…

Что там было на самом деле

Никому никогда не узнать.

Всё решают лишь слитки злата,

Да бессовестность плагиата…