Осколки - Любовь Тильман

Валерьянку пьёт до пьяна,

И, отнюдь, не альтруист,

Дом и миску охраняет,

Часто спит по целым дням,

И без удержу гуляет,

С каждой кошкой, по ночам…

С ним мне будет много легче,

От него не стану ждать,

Что обнимет вдруг за плечи,

Чтоб в грустинках поддержать,

Что молчанием суровым

Не испортит весь сюжет,

И за добрым милым словом

Добрый отклик даст в ответ…

А потом порассуждаю:

Так ли этак – суета,

Я давно всё понимаю

Про тебя и про кота.

Ты и кот – одно и то же,

Хоть и разные на вид.

Но судить мне вас не гоже,

Я ведь тоже – индивид…

Вот и голос твой, знакомый:

«Дверь закрыть?! – «Да, закрывай!» –

«С кухни кыш, я уже дома! …»

«Ладно, котик, погуляй…»

Доварил, помыл посуду… –

Кот бы явно так не смог…

Ладно, просто ждать не буду,

Чтоб обнял и в щёчку «чмок» …

Они считали себя продвинутыми, нормальными,

Легко и просто стали партнёрами, сексуальными,

И наслаждались откровенно и обоюдно,

Поладить друг с другом им было совсем нетрудно.

Только однажды круто всё изменилось.

А он не желал понять, что же случилось,

Почему она то молчит, то снова ластится…

Ему была без интереса эта разница,

Он предпочитал думать, что она, проказница,

Так играется с ним, зазывает и дразнится…

А она не дразнилась,

Ни к чему не стремилась,

Она просто влюбилась,

И любила его,

Нежно преданно верно,

Ну почти что безмерно,

И в ответ, откровенно,

Не прося ничего,

Только любовь…

Только любовь и ласки нежности,

И умирала от его небрежности,

От равнодушия и чёрствости,

Только любовь могла её спасти.

Она пыталась намекнуть, объяснить, сказать,

Но он отшучивался, не глядя ей в глаза.

Его устраивало ублажать рефлекс,

И что между ними ничего – просто секс.

Он не хотел себе жизнь усложнять,

Сложившийся быт на что-то менять,

Не желал ничего начинать с нуля,

Его замучили её «кренделя».

Больше не пришёл и не позвонил,

Хоть в последний раз, как всегда был мил.

А она всё поджидала,

И никак не понимала,

Что всему виной

Стал настрой иной –

Только любовь…

Только любовь и ласки нежности,

И обиды на его небрежности…

Она шла по пути неизбежности,

И никто не мог её спасти…

Что ум понять пытается,

Рассыплется, развеется,

И нами не останется,

Что нами разумеется,

И всё, что отзывается,

Что близко так и лично…

Душе не долго маяться,

А Духу безразлично.

Он нам не подчиняется,

Звено в звене связующем,

И в вечность возвращается

Огнём в Огне бушующем.

Февраль. Цветенье анемон.

В лесах, как пламя цикламены,

Горчично-жёлтый полутон

Привносят хризантем антенны,

Горчицы заросли блестят,

И астрагалов колоннады,

И ирисов цветной парад,

Лилово-синие наряды…

Пролились зимние дожди

И пробудили сплин природы.

Небес благословенных воды

Рождают радость, во плоти

Цветущих трав, стремящих к свету…

Свеж воздух, хочется дышать…

Ни объективом сказку эту,

Ни низкой слов не рассказать. *

[*Снимки можно увидеть в альбомах по ссылкам

https://plus.google.com/115548919633436868688/posts/8DDpdyyGfUB

https://plus.google.com/115548919633436868688/posts/57WiAuEZRY6

https://plus.google.com/115548919633436868688/posts/bGCMby2KEGB]

Любовь в нас, с возрастом, нежней,

Сверкает на лице улыбкой…

Хоть перекрёстки всех путей,

Уж не видны за дымкой зыбкой.

Не за влечением она,

Не за богатством, не за модой…

То, Бытием опьянена,

Душа прощается с природой:

С красами моря и лесов,

Величьем горного пейзажа,

Мельканием полутонов,

Без наносного макияжа…

В ней светлый трепетный мотив.

Она не хочет жить отчаяньем…

Всё зная…, но себя смирив,

С тем безысходным изначалием.

Тысячи слов заготовь… –

И … ничего не значит…

Память заплачет вновь,

Что же, пускай поплачет…

Может ещё на миг

В Душу вернёт мгновенья –

Неповторимый блик

Прошлого вдохновенья,

Праздничного витка,

Что не похож на прочих,

Яркого светлячка,

В тёмных вуалях ночи.

Где-то кружится он,

Как огонёк блуждает,

Сказочный добрый сон

Жизнь мою согревает.

Этот волшебный свет,

Красками букв пролился,

Он не растаял, нет,

Строчками притворился.

Земля – огромный механизм,

Из треугольников и призм,

Сфероидов, подобий круга…

Перетекающих друг в друга,

В потоках вод, огня, ветров

И колебаний бесконечных,

Мгновенных, но возможно вечных,

Для глаз невидимых основ.

Вулканы пеплами пыля,

Работают, как ниппеля,

Пар выпуская сквозь провал,

Чтоб Землю жар не разорвал.

И с Солнцем тлен соединяя,

Смертей и жизней чередой,

Единой цепочкой земной,

Течёт энергия живая,

Струится от листка к стволам,

Кореньям, веточкам, плодам…

А дальше насекомым, птицам…

Всему, что ползает и мчится,

Жизнь порождая и губя,

В для глаз невидимом круженье,

И, в бесконечном измененье,

Транслирует саму себя,

Ошибки кодов отвергая…

Но вторглась жизнь в неё чужая,

Ведущая свой личный счёт,

Нарушив сумм извечный ход,

Себя царями титулуя,

Везде пустоты образуя,

В уроны будущим векам

Накапливая мёртвый хлам.

Бокал крепчайшего вина

Мне путь людской напоминает.

Вкусить немножко каждый рад,

И ощущает аромат,

И счастлив так, почти летает…

И жизнь сюрпризами полна.

Но, осушив наполовину,

Вдруг понимаем, что пьянеем,

Усталостью втекает лень,

И всё вокруг нам дребедень,

И столь о многом сожалеем,

Что слёз не удержать лавину.

И вот бокал почти что пуст,

А нам не встать, мы в стельку пьяны,

В разладе тело с головой,

Во всём упадок и застой…

Но наплевать на все изъяны,

Когда коснулся холод уст.

=====

Бокал, уже давно, мой пуст…

А я, смешно, как прежде, тщусь,

Вписаться в общество живое,

Откинув всё пережитое,

С собой, как прежде, не в ладах,

Наивно всё воспринимая,

По нотам птиц на проводах,

Природы грамоту читая.

Пьянящий напиток… Сверканье бокала…

Томленья секунд в ожидании бала,

Прозрачные ткани, как крылья стрекоз,

Отсветы заколок средь пышных волос,

Высокие груди, открытые плечи…

Всё так необычно, впервой, в этот вечер…

Струиться в потоках ритмичных течений,

Желая, боясь, всех своих ощущений…

Вот снова пронзительно скрипка запела…

Ох, как хорошо… Только нам, что за дело?!

Хоть ноги готовы отправиться в пляс,

Мы здесь только гости и бал не для нас.

В такт музыке дёргаться, право, смешно,

Мы первый свой бал отплясали давно.

И девочки эти, и мальчики эти

Другие, чем мы, и давно уж не дети,

Их жизнь – это мир технологий крутых…

А мы, так по-детски, болеем за них.

Вы для меня – ничто!

И имя ваше – никак!

И мне всё равно, что кто-то

Бьёт перед вами поклоны.

Жизнь моя – решето,

Но это мой кавардак…

У вас же своё болото,

И правила, и законы,

Где равенства нет в помине,

И честь – отнюдь не заслуга…

Карабкаясь, чтоб повыше,

По спинам, по головам,

Барахтаясь в слизкой тине,

Вы топите там друг друга…

Мой голос вам и не слышен,

А ваш мне смешон бедлам.

Вы словно клубок аллюзий,

Что вписан веками мглистыми.

Мой мир для вас в серой гамме,

Песчинка, среди песка…

И нет у меня иллюзий,

Что станете альтруистами.

Взаимно абстрактны мы с вами,

Как волны и облака.

Кто, неважно, за терактом…

Нет ведь ничего ясней,

Если что-то, где-то, как-то…

То виной всему еврей.

Жили мирно все на свете,

Не воюя с давних пор,

Это всё евреи эти

Раззадорили террор…

Нет, конечно войны были,

Но понятные вполне,

Где-то что-то захватили,

Чтоб иметь окно во вне…

Оккупировали что-то,

Все ресурсы взяв за приз –

Так о людях же забота,

И вполне патриотизм.

Эти ж странные евреи,

Всё воюют невпопад,

Защищаются, злодеи,

Потому, что жить хотят.

Нет, чтоб в море погрузиться,

Канув за морской волной,

Им приспичило трудиться

Всею маленькой страной.

Технологии, открытья,