Восьмой поверенный - Ренато Баретич

неподвижном голодном спазме, расплылась в довольной ухмылке. Она сначала приоткрылась, а потом разверзлась, словно собиралась проглотить целый танкер. Лицо Спасителя на маленьком распятии было лицом Синиши, с глазами, вытаращенными от небывалого ужаса.

Синиша дернулся, сбросил пледы и выпрямился так резко, что Тонино на мгновение онемел от страха.

— А! Ха… Ха-ха… — задыхался поверенный. — Боже, ну и сон… Охренеть, какой сон, безумие…

— Ничего, ничего… Все в порядке. Мы как раз входим в третичскую бухту.

Синиша сонно посмотрел в круглое окошко, мутное от капель. Он не смог разглядеть ничего, кроме моря, которое почти совсем успокоилось.

— Мы приехали? — спросил он.

— Почти, еще минут десять.

— У тебя есть зеркало? Туалет здесь есть?

— Зеркало есть прямо под тобой, а нужник… Не знаю, как бы это сказать… Я делаю это с кормы.

— У тебя нет туалета?

— На «Аделине» нет. Он здесь не нужен. Тебе я бы не советовал делать это сейчас. Лучше потерпеть еще полчаса.

Синиша спокойно сложил пледы и положил их на столик. Потом он поднял крышку лавки. Зеркало оказалось не во внутреннем ящике, а с обратной стороны сиденья. Он вяло посмотрел на улыбающегося Тонино, встал на колени, просунул ступни под привинченный к полу столик и стал кое-как приводить в порядок отражение в этом диком зеркале. Тонино вышел на корму и снизил ход двигателя до приятного урчания.

Поднявшись, Синиша опустил сиденье с прикрепленным к нему зеркалом, обошел столик и достал из ящика соседней лавки новую банку «Фостер’са», после чего тоже вышел на палубу.

— Вуот воам! Нуовый трецицьуонский повери! Соамый лутший! — прокричал Тонино и в три прыжка перескочил с кормы на нос катера.

На небольшой набережной перед рядом одноэтажных каменных домишек стояло два десятка людей под зонтами. Один мужчина вышел вперед, Тонино бросил ему швартов, который тот с готовностью поймал и обвязал вокруг полуразрушенного каменного столбика. Синиша, не придумав ничего лучше, поднял банку с пивом в знак приветствия. Все зонтики на берегу тут же приподнялись в ответ, будто направляемые рукой невидимого дирижера. Приятно удивленный Синиша поднял банку еще раз, чуть выше, но на этот раз реакции не последовало.

— Тонино, вы что, живете все вместе в этих нескольких домиках? — тихо спросил Синиша.

— Да нет, ну что ты, это просто порт, а деревня наверху, позади.

— Позади?

— Не торопись, ты все увидишь. А сейчас спускайся с «Аделины». Осторожно, не поскользнись.

Синиша подошел к переднему краю катера, оттолкнулся левой ногой и ловко спрыгнул на мокрую пристань в миллиметре от господина, вышедшего из толпы, чтобы помочь ему спуститься. Он покровительски похлопал мужчину по плечу, улыбнулся ему, а потом, не переставая улыбаться, обратился к остальным:

— Здравствуйте, люди добрые!

— Бенарриватовать, шьор повери! — ответил ему кто-то из собравшихся, а все остальные закивали. — Бенарриватовать ноа Трециць, энтот стоун тир, энту каменную лакриму!

Синиша мало что понял, но по интонации оратора можно было заключить, что речь идет о витиеватом местном варианте «Добро пожаловать!».

— Благодарю вас! — сказал он и снисходительно оглядел всех присутствующих. — Я думаю, что мы быстро найдем общий язык. Мне, конечно, понадобится некоторое время, чтобы познакомиться с вашим диалектом и вашими обычаями, но я обещаю приложить все усилия. Разумеется, мне не обойтись без вашей помощи, тем более что в наших общих интересах разобраться с этой ситуацией как можно скорее. Если вы не против, я начну сейчас же. Во-первых, почему вы все зовете меня «повери»? Сначала Тонино во время нашего путешествия на катере, теперь вы. «Повери», насколько мне известно, в переводе с итальянского означает «бедный», «несчастный» или что-то в этом духе. Почему вы считаете, что это применимо ко мне?

Местные стали хмуро переглядываться, а Тонино в это время как раз спрыгивал с катера со связкой газет в руках:

— Подождите, господин поверенный, думаю, произошло недоразумение. Повери не бедный и не несчастный, совсем наоборот. Мы просто немного сократили слово «поверенный», которое было для всех нас новым, и получилось «повери». Повери — это по-третичски «поверенный», понимаете? Здесь нет никакого злого умысла.

Синиша внимательно посмотрел в светившиеся непорочной искренностью глаза молодого человека. Его удивил официальный тон, с которым Тонино к нему обратился. «Видимо, он тоже хочет иметь капельку авторитета. Что ж, пускай. Понятное дело, что его не устраивает роль простого переводчика». Пауза затягивалась, и Синиша чувствовал, что все взгляды устремлены на него. Нужно было что-то ответить. Он знал, что от его слов зависит, как к нему будут относиться в дальнейшем все эти кислые лицемеры.

— Ага, тогда совсем другое дело, — сказал он наконец, с трудом удерживая на лице голливудскую улыбку. — Ну что, мы закончили протокольную часть? Где, говоришь, ваша деревня?

Он обратился к Тонино на ты, чтобы капелька авторитета со временем не начала разрастаться.

— Там, наверху… Хм, как бы это сказать… За этой горой.

— Прекрасно. Пойдемте, чтобы успеть до темноты.

— Хоците верхуом? — тут же спросил его один из встречавших, левой рукой подводя осла, а правой показывая на животное. Эта пантомима помогла Синише понять смысл вопроса.

— Спасибо, я пойду пешком. Идти, наверное, не так далеко?

Никто не ответил.

Дорога шла вверх вдоль моря. Первые несколько метров она была вымощена камнем, а далее переходила в грунтовку и сужалась настолько, что рядом, плечом к плечу, могло идти не более двух человек. Синиша, впереди которого шел лишь нагруженный его сумками ослик, обернулся и посмотрел на торжественную делегацию, члены которой разбились на пары, из-за чего она стала напоминать группу школьников на экскурсии. Но кто же классный руководитель? Он или осёл? Или это он осёл? А может, этот деревенщина, что идет рядом с ослом и держит зонт над его сумками?

— Обрати внимание на низкие заросли маквиса[3]справа от нас, — вывел его из задумчивости шепот Тонино. — Ты, без сомнения, заметишь, что он высажен с определенной логикой, а за его внешним видом следят с особой тщательностью. Он-то и скрывает тропу от глаз незваных гостей.

Сделав еще пару шагов, Синиша остановился, чтобы внимательно осмотреть окружавший его ландшафт. Действительно, низкий кустарник вдоль дороги, через который тут и там прорастали редкие ветвящиеся деревца, делал тропу совершенно невидимой с моря. Но еще больше его поразила сама бухта. С катера он этого не заметил, но отсюда, с высоты десятка метров над уровнем моря, третичская бухта выглядела как озеро, со всех сторон окруженное сушей. Там, где берег спускался ниже всего, на северо-западе, если он не