Чаша императора - Луи Бриньон

В те минуты, когда вблизи набережной Сены происходил столь важный разговор, на улице Сент–

Антуан появилась группа всадников. Отфыркиваясь от залетающих в ноздри снежинок и оскальзываясь на подмёрзшей мостовой, лошади доставили своих седоков к особняку Рошпо,

роскошному, величественному зданию в два этажа, каждый из которых венчали колоннады со скульптурами. Четверо всадников спешились, двое остались в седле. Массивные двери особняка распахнулись. На пороге возникла одетая в белую сутану фигура, каковая склонилась в поклоне и изрекла:

— Святой отец ждёт монсеньора герцога!

Четверо вновь прибывших и привратник вступили в огромный мраморный зал, лишь смутно освещаемый десятком светильников. От них по всем стенам расползались колеблющиеся тени.

Все пятеро, миновав зал, подошли к маленькой двери, скрытой за выступом стены в правом углу зала. Здесь человек в белой сутане остановился и учтиво, но непререкаемо произнёс:

— Войти может только герцог де Гиз. Только он один и никто больше.

После короткого молчания послышался спокойный голос:

— Пусть будет по-вашему. Ведите.

Человек в белой сутане поклонился и отворил дверь. Герцог де Гиз прошёл в маленькую приёмную, где его встретили четыре человека, облачённые в доспехи и вооруженные до зубов.

Один из них отворил перед герцогом следующую дверь. Герцог оказался в уютно обставленной,

хорошо натопленной комнате. Пол устилали ковры. У камина стояли два кресла, между которыми расположился небольшой столик. На столике стоял стеклянный графин с красноватой жидкостью, которую игра пламени в камине превратила в блистающий рубин, и два кубка. В кресле справа сидел сухопарый человек лет сорока с совершенно безликой внешностью, но очень острым взглядом. Длинные чёрные волосы, обрамляя сухощавое лицо, ещё более остро подчёркивали выступающие скулы. Чёрная сутана придавала сидящей в кресле фигуре мрачноватую значительность, колени прикрывала алая шаль. Герцог де Гиз направился к камину, на ходу расстёгивая застёжки своего плаща. Плащ вместе с меховой накидкой бесшумно упал на ковёр, а герцог занял свободное кресло.

— По какой причине, вы изменили место нашей встречи, святой отец? — принимая кубок с вином из его рук, по привычке прямо и грубо поинтересовался герцог де Гиз.

Генерал ордена Иезуитов бросил на него холодный взгляд с некоей невысказанной мыслью и лишь потом спокойно произнёс:

— Нищий, которому вы, монсеньор, дали милостыню. Он и стал причиной.

— Не понимаю.

— Он выглядел слишком здоровым для человека, который живёт одними подаяниями.

— Так вы полагаете… что за нами могли следить?

— Скоро у нас будет ответ на этот вопрос, а пока я хотел бы взглянуть на бумаги.

Герцог Гиз поставил кубок на стол, извлёк из внутреннего кармана камзола свёрнутый в трубку лист бумаги и протянул его генералу Иезуитов. Тот молча принял свиток, так же молча развернул и погрузился в чтение. Пока он читал, герцог де Гиз из-под полуопущенных ресниц наблюдал за выражением его лица. Но лицо генерала оставалось совершенно бесстрастным, пока он не закончил читать. Свернув прочтённый документ, он положил его рядом с графином и, вперив в герцога испытующий взгляд, сухо произнёс:

— Этого вполне достаточно, монсеньор. Остаётся только одно. Мы окажем вам необходимую помощь в полной мере лишь после исполнения вами этого последнего условия.

— После? — несколько раздражённо переспросил герцог де Гиз. — Не стоит забывать, с кем вы разговариваете, святой отец. Я дал вам гораздо больше того, что мог дать кто — либо во Франции.

И как мне видится, могу вполне рассчитывать на помощь уже сейчас. Ибо именно сейчас я в ней нуждаюсь более всего.

Герцог де Гиз снова поймал на себе этот странный, словно бы оценивающий взгляд, в дополнение коему в уголках губ могущественного Иезуита появилась лёгкая усмешка. Голос его звучал по-прежнему спокойно, но в нём появились жёсткие нотки.

— Мы с вами заключили договор. И в этом договоре, ко всему прочему, значилась женщина,

которую именуют герцогиней Д’Эгийон. Вы должны были либо передать её нам живой, либо предоставить неопровержимые доказательства её смерти. Лишь после выполнения этого пункта договора мы обещали предоставить свою помощь. И если вы не готовы признать нашу договорённость в полном объёме, тогда мне придётся возвратить вам и это, — Иезуит кивнул в сторону свитка.

— Не стоит принимать необдуманных решений, святой отец, — с некоторой поспешностью отозвался герцог де Гиз, — тем более, что это всего лишь незначительная задержка. Сегодня мы едва не захватили её. Я знаю, кто именно похитил герцогиню.

— И кто же?

— Это были люди Екатерины Медичи. Сейчас королева-мать находится в своём замке. Думаю, и герцогиню повезли туда же. Завтра же я отправлю в замок доверенного человека. Он договорится с королевой… Разве мною сказано нечто смешное?.. — заметив откровенную насмешку во взгляде Иезуита, герцог де Гиз нахмурился и стал быстро мрачнеть.

— Королева, никогда не отдаст эту женщину добровольно. Думаю, на этом можно заканчивать наш разговор. Поутру я уезжаю. У вас, монсеньор, есть три месяца для того, чтобы выполнить свои обязательства. По истечении этого времени все наши договорённости потеряют свои силу.

Документ, который вы соизволили принести, я также оставляю вам. Либо всё, либо ничего. И да благословит вас Господь! — генерал Иезуитов поднялся, небрежным жестом осенил герцога крестом, попрощался едва заметным кивком и исчез за драпировкой из красного бархата. Герцог де Гиз лишь мельком увидел, как открылась дверь, которую прежде он не заметил.

Пока герцог де Гиз прикидывал в уме, как следует отнестись к неприкрыто вызывающему поведению Иезуита, тот проследовал по узкому коридору в сопровождении молодого человека,

держащего в правой руке светильник, коим он освещал путь. На руке отсутствовал большой палец, и это сразу бросалось в глаза. Ещё прежде, чем они подошли к покоям генерала Иезуитов, сопровождающий тихо проронил:

— В пять утра… все будут ждать.

— Пусть ждут. Я сам скажу, что надо делать, — раздался в ответ повелительный голос.

Глава 6

— Аллея вдов! Мы почти на месте!

Два десятки вооружённых мужчин, предвододимые Агриппой и Марией Де Ла Форте,

приближались к одиноко стоявшему зданию, окруженному со всех сторон каменной стеной высотой в два человеческих роста. Все люди в отряде облачены были в белые плащи, что делало их практически неразличимыми на фоне заснеженного пейзажа.

Ворота постоялого двора были наглухо затворены. Это задержало отряд совсем ненадолго.

Несколько человек устремились к стенам. Совместными усилиями они помогли подняться на стену самому ловкому. Оказавшись на гребне стены, он мгновенно исчез по ту сторону ограды.

Оставалось только ждать, когда он сумеет отворить ворота.

— Что это был за камень — у тебя на груди? — оглядывая улицу, тихо спросил Агриппа.

— Мы все носим такие камни, — так же тихо ответил Мария, — и он всегда состоит из трёх сторон.

Они, олицетворяют …

— Отца, Сына и Святого духа?

— «Справедливость», «Смирение» и «Смерть». Эти три слова и определяют девиз нашего ордена.

— И что, у вас тоже есть свой генерал, или как вы там его называете?

— Да, есть. Мы его называем по имени. Другие же называют его так же, как и весь наш орден.

— Антихрист?

— Мне не нравится, как ты произносишь это слово.

— А как ещё можно произносить его произносить? Проклятье!.. Будь я католиком, так каждый раз крестился бы об упоминании вашего ордена. Так что это за старик?

— С чего ты взял, будто это старик?

— А кто ещё? Если он возглавляет орден…

— Возможно, ты скоро его сам увидишь. Я послал за ним. Его помощь может нам очень понадобиться. Никто не знает, чего именно можно ждать от наших врагов. Они слишком коварны.

— Вот как…

— Тсс!.. — Мария указал рукой на створы, которые в это мгновение начали открываться. Сделав знак своим людям, он быстро двинулся к воротам. Два десятка человек бесшумно влились в распахнутый проём. Чуть помедлив, Агриппа вслед за остальными вошёл внутрь. Та же тишина и безмятежность, что и на улице. Старый дом в два этажа с большим количеством окон. Стог сена, присыпанный снегом, две повозки без лошадей. Слева тянулся длинный сарай — по все видимости, конюшня.

— Обыщите всё. Он должен быть здесь, — послышался негромкий приказ Марии Де Ла Форте.

Раздался резкий шипящий свист. Тишину и благодушие декабрьского заснеженного утра вдребезги разбил рой стрел, которыми неожиданно наполнился морозный воздух.

— Берегись! — во всю мощь лёгких закричал Агриппа и бросился в сторону пустой телеги. Ловко поднырнув под неё, он налёг всем телом, чтобы её перевернуть. Она подалась на удивление легко — краем глаза он увидел рядом с собой ещё двоих в белых плащах — втроём они легко опрокинули повозку и укрылись за нею, словно за щитом. То и дело с обратной стороны телеги раздавался глухой удар. Стрелы, одна за другой, нескончаемым смертоносным потоком летели в их сторону.