Свидетели Цусимы - Джон Вествуд

В самом конце века составная броня, сменившая ранее простую, сама была вытеснена сначала патентованной броней Гарвея (США), а затем плитами Круппа, и русский флот заказывал их даже для кораблей, строившихся во Франции. Россия, как, собственно, и Англия, не могла мгновенно наладить на своих заводах выпуск крупповской плиты и была вынуждена прибегнуть к ее импорту. Но этот последний факт по крайней мере означал, что в Цусимском сражении в броню Круппа было одето больше русских кораблей, чем японских.

Улучшение брони означало, что для данной степени защиты можно было обходиться меньшей ее толщиной. Часть веса, выигранного таким образом, можно было использовать для установки более тяжелых орудий, а это, в свою очередь, требовало утолщения брони, чтобы выдержать новые, более тяжелые снаряды. Эффект артиллерийского огня помимо его точности определяется многими факторами: длиной и диаметром канала ствола, типом метательных порохов, скорострельностью, весом и геометрией снарядов.

Французы были пионерами введения длинных артиллерийских стволов, и, так как на русском флоте предпочитали орудия французской конструкции, довольно скоро русские 12-дюймовые орудия выросли с 35 до 40 калибра, а затем, после 1905 г., — и до 45-го калибра. Вероятно, стволы такого калибра были слишком длинны: то, что приобреталось за счет увеличения начальной скорости, тут же терялось из-за потери стволом его жесткости. Позднейшие русские 6-дюймовые орудия тоже имели 45-й калибр, но в данном случае, кажется, проблем жесткости не наблюдалось.

Чем длиннее ствол, чем больше энергия, сообщаемая снаряду данным порохом. Отсюда при более длинных стволах снаряд может быть тяжелее, или посылаться дальше, или выстреливаться более точно. Недостатком получения хороших результатов ценою использования сильных порохов был тот факт, что они приводили к быстрому износу и коррозии канала ствола. Даже при благоприятных условиях износ канала ствола протекал так быстро, что после хорошего боя диаметр внутренней втулки настолько превышал диаметр снаряда, что о точности попадания не могло быть и речи, разве что при стрельбе с очень близких дистанций. Все это мешало применению полноценных зарядов (хотя стрельба с полу- и даже четверть-зарядами уже как-то помогала решению проблемы).

Огромный шаг вперед был сделан, когда Нобель изобрел бездымный порох. Теперь уже комендорам не приходилось ждать, пока рассеется дым выстрела, чтобы прицелиться снова. Скорострельные пушки появились как раз вовремя: нужно было средство, способное оградить бронированные корабли от настойчивых атак миноносцев. В бою при Цусиме лишь немногие старые русские корабли еще стреляли «черным» порохом, который мешал артиллеристам видеть, куда ложатся их снаряды. В большинстве русских орудий применялась уже нитроцеллюлоза, нашедшая апробацию во Франции и США. Преимущество нитроцеллюлозы перед зарядами кардитного типа, используемыми Англией, заключалось в высокой начальной скорости снаряда и ее некоррозийности (к недостаткам относились больший, чем у кардита, объем и повышенная чувствительность к переменам температуры).

Скорострельность огня русской корабельной артиллерии трудно определить в цифрах. Мало того, что скорострельность держалась в секрете, но и те цифры, которыми мы позднее стали располагать, не всегда позволяют понять, что принималось за основу их расчета. Один полуофициальный источник приводит следующие цифры: одно русское 12-дюймовое орудие 40-го калибра могло выстрелить 0,3 раза в минуту, а более старое 12-дюймовое орудие 35-го калибра могло сделать 0,24 выстрела в минуту, т.е. 1 выстрел в четыре минуты. 12-дюймовые орудия 40-го калибра, стоявшие у японцев, согласно тому же источнику, могли делать 0,8 выстрела в минуту (а другой источник даже утверждает, что они могли стрелять каждые 45 секунд).

Аналогичная ситуация была у орудий меньшего размера: русская шестидюймовка 45-го калибра могла выстрелить два раза в минуту (трижды согласно журналу «Джейн»), а такая же японская стреляла в минуту 3,8 раза.

Следующий источник передает, что контрактная скорость заряжания русского 12-дюймового орудия была одна с четвертью минуты (это не включая открывания затвора, наводки и производства выстрела) и фактически такое 12-дюймовое орудие могло стрелять примерно раз в две с половиной минуты. Такая медлительность, говорил источник, объяснялась высокой степенью механизации орудийной башни, когда уменьшалось число орудийной прислуги, зато увеличивалось время переработки боезапаса.

Самые крупные современные русские орудии были оснащены цепью электрического зажигания заряда, но она часто выходила из строя, и тогда переходили на старый способ стрельбы со шнуром, при этом происходила задержка в четверть секунды между приказом на залп и зажиганием заряда. Старые корабли, как «Наварин» и «Сисой Великий», имели еще более медленную скорость стрельбы, поскольку перезарядка могла здесь произойти только в концевом положении орудия.

Низкая скорость стрельбы была первой причиной отставания русских в суммарном весе снарядов, выстреливаемых в минуту, сравнительно с японскими кораблями того же класса. Другой причиной был меньший вес самих снарядов. Фактически русские снаряды были короче, а следовательно, и легче таких же японских. Например, русское 12-дюймовое орудие 40-го калибра выбрасывало снаряды весом 732 фунта (332 кг), а соответствующее японское — весом 850 фунтов (386 кг). Снаряд японской шестидюймовки весил 100 фунтов (45,3 кг), русский такой же — 91 фунт. Но это способствовало повышению начальной скорости русских снарядов: русский покидал ствол шестидюймового орудия со скоростью 2600 фут/с, аналогичный японский — 2200 фут/с. Это означало, что русские шестидюймовые снаряды потенциально имели более высокую пробивную способность на всех дистанциях, особенно на коротких, а двенадцатидюймовые имели наибольшую пробивную способность примерно до 2000 ярдов (1830 м).

Однако десятью годами раньше русские снаряды были тяжелее японских. Принятие на вооружение более легких снарядов в 1892 г. явилось намеренным шагом, сделанным из тактических соображений: связанная с облегчением снарядов выросшая начальная скорость уплощала траекторию полета и, как следствие, расширяла поле допустимой ошибки при определении расстояний. Это было особенно ценно для средних расстояний, а в то время существовали прогнозы, что в скором времени морские сражения будут вестись именно на дистанциях менее 6000 ярдов (около 5,5 км). Еще одно преимущество легких снарядов заключалось в том, что их можно больше взять на борт. (С другой стороны, конечно, более крупные снаряды могли нести и более крупные заряды взрывчатки.)

В 1889 г. Морская техническая комиссия решила заменить чугунные снаряды на стальные. Снаряды из хромистой стали были внедрены во Франции в середине 80-х годов, французский заводчик Хольцер внедрил этот процесс в России. Однако в целях экономии в 1892 г. было решено, что четверть поставляемых на флот снарядов может быть в более дешевом чугунном исполнении и использоваться для учений. Но в 1901 г. было решено окончательно избавиться от чугунных снарядов, которые не выдерживали все возраставших начальных скоростей. Однако по какой-то причине часть снарядов, поставлявшихся флоту в период войны, все-таки оказывалась чугунными. Русские крейсера, сопровождавшие линкоры, обстреливавшие японские позиции вблизи Порт-Артура, получали тому вещественное доказательство: в обшивку их с лязгом стучали фрагменты снарядов, которые разрушились еще на вылете из пушек.

В последней половине XIX в. технические достижения следовали чаще, чем войны, в которых они могли быть испытаны, поэтому и тактика, и расчеты основывались на теоретических, умозрительных допущениях. Лидирующей гипотезой в то время было предположение, что морские войны будут решаться встречей двух противостоящих линий броненосцев, когда каждая из сторон пытается пронизать снарядами броню противника, нанося удары ниже ватерлинии, взрывая пороховые погреба, разрушая машинные и котельные отделения. Дуэль пушки и брони была доминирующим элементом всех подобных гипотез. Каждый морской офицер должен был знать, сколько дюймов брони пробьет такая-то пушка, такого-то размера, на таком-то расстоянии.

Две морские кампании — Китайско-японская и Испано-американская опровергли эту концепцию. В Сантьяго испанские корабли погибли в результате пожаров, вызванных снарядами, попавшими в не закрытые броней участки, а при Ялу китайский флот был разгромлен японцами, которые начинили свои снаряды пушечным порохом. Вообще высказывалось мнение, что испанцы могли избежать поражения, если бы они убрали все лишнее дерево, а под бронированной обшивкой провели бы водяные напорные магистрали. Что же касается боя при Ялу, то там некомпетентность китайских офицеров позволяла японцам выиграть любым оружием, какое бы они ни выбрали.