Свидетели Цусимы - Джон Вествуд

Эти и другие акции владивостокских крейсеров уничтожающе действовали на репутацию контр-адмирала Камимуры. Ведь это его тяжелые крейсера должны были найти и уничтожить зарвавшихся русских флибустьеров. Толпа японцев напала на его дом и побила все окна. Наконец в августе во главе четырех тяжелых крейсеров и отряда легких крейсеров с эсминцами он настиг своих обидчиков. Но даже несмотря на такой численный перевес у японцев, «Россия» и «Громобой» сумели отбиться и уйти, только «Рюрик», старый тихоходный «Рюрик», отстал и был потоплен.

Этот последний номер русского трио явно был диверсией, приуроченной к тому моменту, когда порт-артурская эскадра будет пытаться вырваться из Порт-Артура.

10 августа 1904 г. шесть линкоров, четыре крейсера и несколько других малых судов под флагом адмирала Витгефта в 5.30 утра оставили гавань Порт-Артура и, медленно следуя за минными тральщиками, вышли в море. Пройдя опасный в минном отношении район, корабли развили ход до 13 узлов и взяли курс на Владивосток.

Они прошли уже 25 миль, прежде чем Того собрал и привел свои силы, чтобы остановить их. Около 13-30 началась артиллерийская дуэль с дальней дистанции, но с 15.30 до 17.30 боевая линия Того, временно оказавшаяся неуправляемой, вышла из радиуса обстрела. В 17.30 артиллерийская перестрелка возобновилась на дистанции 7—8 тыс. ярдов (приблизительно 6,5—7 тыс. метров).

Боевая линия Того состояла из четырех оставшихся у него линкоров и четырех броненосных крейсеров. Таким образом, каждая из сторон имела шестнадцать 12-дюймовых орудий, и вдобавок у русских было два линкора, несущих по четыре 10-дюймовых.

Но у Того было преимущество в орудиях среднего калибра. Его тяжелые крейсера имели одно 10-дюймовое и четырнадцать 8-дюймовых орудий, в то время как на русских кораблях восьмидюймовок не было вовсе.

Каждая сторона сосредоточила свой огонь на ведущем линкоре противника, стараясь повредить его и вызвать замешательство по всей линии. Через полчаса была выведена из строя 12-дюймовая башня «Миказы». Все это время Того находился на мостике, выказывая пример хладнокровия, приличествующего офицеру, но глупого для адмирала. Вскоре «Миказа» вновь получает попадание. На сей раз угодило в мостик. Но, по словам японской газеты, «...один из младших офицеров имел честь принять в себя осколок, который иначе убил бы нашего адмирала...». После этого Того легко дал себя уговорить спуститься в боевую рубку.

Адмиралу Витгефту повезло меньше. Один или, может быть, два снаряда разорвались у самой боевой рубки флагмана «Цесаревича», выведя из строя находившихся там флаг-офицеров, убив наповал Витгефта и рулевого. Тело несчастного рулевого, повисшего на штурвале, заклинило руль, и флагманский корабль резко отвалил в сторону от линии противника. В русской колонне это едва не привело к столкновению, кильватерный строй превратился в мешанину кораблей. Командование взял на себя адмирал Ухтомский, но японцы успели сделать по линкорам с близкого расстояния, почти в упор, несколько губительных выстрелов.

Несмотря на предварительное решение идти на Владивосток во что бы то ни стало, Ухтомский повернул корабли обратно в Порт-Артур. На обратном пути их никто не тронул. Японцы залечивали собственные раны: «Миказа» получил еще одно попадание, броню линкора прошил 12-дюймовый русский снаряд. «Цесаревич», покинутый своими соратниками, сорок минут покачивался на волнах без движения, его команда заделывала повреждения. Но его никто не тронул. Затем «Цесаревич» направился в открытое море. Ночью он успешно отбил минную атаку. Но с продырявленными дымовыми трубами имевшегося запаса угля не хватило бы, чтоб дотянуть до Владивостока, и «Цесаревич» повернул в Цингтао, где и был интернирован. Три русских крейсера, проигнорировавших приказ Ухтомского, тоже прорвались, но имели ту же проблему с углем. Два из них были интернированы в Шанхае и Сайгоне, а третий, «Новик», вскоре стал жертвой двух японских крейсеров и погиб.

Эта несчастная схватка в море окончательно решила судьбу кораблей Порт-Артура. Даже когда они вышли в море в последний раз, они не имели всех своих пушек. Полностью для целей полевой армии были сняты на берег 6-дюймовые орудия (11) и 3-дюймовые (14). После возвращения в Порт-Артур все остальные пушки вместе с моряками забрали сухопутные власти города для нужд обороны. И все из-за одного японского снаряда, упавшего в нужном месте в нужное время. Ведь в «Цесаревича» попало более дюжины 12-дюймовых снарядов, и он не был серьезно поврежден. «Миказа» же получил всего несколько весомых, достигших цели ударов, и они полностью вывели корабль из строя. (Кроме того, пять из японских 12-дюймовых орудий взорвались в результате преждевременного взрыва снаряда еще в казеннике.) Согласно британскому морскому наблюдателю при ВМФ Японии на дальних дистанциях японская артиллерия уступала русской, а на средних превосходила ее ненамного.

В начале декабря 1904 г. японские войска подошли к Порт-Артуру на артиллерийский выстрел. Снаряды стали падать на палубы русских кораблей.

Некоторые из них потонули, другие были затоплены своими же командами. А севернее, во Владивостоке, тамошний дивизион крейсеров свелся к одной «России», так как «Громобой» был поврежден.

Так русские Военно-морские силы на Дальнем Востоке сократились до единственного броненосного крейсера и горсточки малых судов. Но 2-я Тихоокеанская эскадра была уже на пути из Балтики к Дальнему Востоку.

Глава первая

ДОСТРОЙКА

Когда началась война, эскадренный броненосец «Ослябя», крейсера «Аврора», «Дмитрий Донской» и несколько миноносцев, посланные для усиления Тихоокеанской эскадры, были на пути к Дальнему Востоку. Вопреки мнению о том, что у них есть все шансы благополучно дойти до Порт-Артура, они получили приказ вернуться на Балтику. Там к «Ослябя» присоединился новый броненосец «Император Александр Третий»; три его однотипных «брата» — «Князь Суворов», «Бородино» и «Орел» были близки к завершению. Подготовка 2-й Тихоокеанской эскадры, включавшей эти пять эскадренных броненосцев, проходила, надо сказать, не очень активно. Однако, когда пришла весть о гибели «Петропавловска» и адмирала Макарова, работу взвинтили до такой степени, что к августу 1904 г. большинство этих кораблей можно было считать уже готовыми, за исключением «Орла» и новых крейсеров «Жемчуг» и «Олег». Последние два корабля не были закончены к сроку и, выйдя в море уже позднее, должны были нагнать основную эскадру в пути. Достройка и оснащение «Изумруда» описаны одним из его офицеров, судовым доктором: «На Невском судостроительном заводе заметно необычное оживление. Крейсер 2-го ранга «Изумруд» спешно заканчивает свою постройку. Уже спущенный с эллинга, он стоит у пристани на швартовах. Работа кипит. С гулом, одна за другой подкатываются к деревянным сходням загруженные вагонетки, поминутно слышатся окрики: «Дай дорогу, дай дорогу».

Крейсер сверху донизу переполнен мастеровыми и матросами: кто бьет по заклепке молотом, кто визжит электрическим сверлом, кто скрипит горном — все это вместе с грохотам, доносящимся из мастерских, сливается в общий несмолкаемый гул, среди которого нельзя расслышать командных возгласов и свистков низенького коренастого боцмана с покрасневшим от натуги лицом, выделывающего какие-то рулады на своей дудке.

С пристани заворочался громадный кран, медленно поднимая на большую высоту тяжелую мачту для того, чтобы перенести ее на судно и поставить вертикально.

Среди этой суеты с большим трудом разыскал я командира крейсера капитана 2 ранга барона Василия Николаевича Ферзена, к которому должен был явиться по случаю назначения на крейсер судовым врачом.

Барон — голубоглазый великан с открытым добродушным лицом любезно предложил мне показать мои будущие владения.

— Вот это лазарет на семь коек. Здесь аптека, здесь ванная. Здесь же в моем помещении Вы расположите свой боевой перевязочный пункт; мне кажется, здесь всего удобнее. Можно и в кают-компании: там просторнее, зато подача раненых затруднительнее. Впрочем, как хотите. Выбирайте, где Вам удобнее. А вот и Ваша каюта, рядом с лазаретом.

Командира в это время разыскивали по всему судну.

Оставшись один, видя вокруг себя голые железные переборки, я старался мысленно представить себе ту обстановку, среди которой придется жить и работать.

— Лазарет всего лишь на семь коек. Маловато. Но и их, кажется, разместить негде. А что за этой переборкой?

— Кормовая машина, Ваше Благородие, —ответил какой-то мастеровой. Попробовал переборку рукой — горячая.