Россказни Жана-Мари Кабидулена - Жюль Верн

— Возможно, папаша Кабидулен, но тогда мы их наполним там… Будьте спокойны, без работы не останетесь.

— Я помню время, капитан, когда в этой части Атлантики было очень много китов.

— Да… я согласен, их действительно становится все меньше, и это очень жаль!

Китов действительно почти не было. Дозорные обнаружили двух или трех — при этом один кит был довольно внушительных размеров. Но, замеченные слишком близко от корабля, они тотчас ушли на глубину и больше не появлялись. Киты перемещаются под водой с огромной скоростью и всплывают на поверхность на большом расстоянии от места погружения. А потому спускать вельботы и начинать преследование не имело смысла — шансы на успех были минимальными.

К середине декабря «Святой Енох» достиг мыса Доброй Надежды. В ту пору множество судов двигалось по направлению к этой большой английской колонии, и на горизонте то и дело появлялись черные борозды дыма проходящих пароходов.

Во время предыдущих плаваний капитан Буркар не раз делал остановку в кейптаунском порту, но уже на обратном пути, чтобы сбыть там часть груза.

Заходить в порт сейчас не было никакой нужды. Поэтому «Святой Енох» обогнул оконечность Африки, ее обрывистые берега остались в пяти милях по левому борту.[48]

Мыс Доброй Надежды не без основания назывался изначально мысом Бурь. На этот раз он полностью оправдал свое прежнее название, хотя в южном полушарии лето было в самом разгаре.

Яростные порывы ветра обрушились на «Святой Енох», заставив его убрать паруса и лечь в дрейф.[49] Шторм, однако, задержал судно ненадолго и нанес ему совсем незначительные повреждения, так что даже у Жана-Мари Кабидулена не было оснований для мрачных предсказаний. А затем, воспользовавшись антарктическим течением, которое движется на восток и отклоняется лишь в районе острова Кергулен, «Святой Енох» продолжил свое плавание в весьма благоприятных условиях.

На рассвете тридцатого января, один из дозорных Пьер Кардек, стоя на салинге[50] фок-мачты, крикнул:

— Земля под ветром!

По расчетам капитана Буркара судно находилось на 77° восточной долготы[51] и 37° южной широты, то есть где-то в районе островов Амстердам и Сен-Поль.

В двух милях от острова Сен-Поль «Святой Енох» лег в дрейф. Вельботы старшего офицера и лейтенанта Алотта с запасом удочек и сетей двинулись к берегу, ведь прибрежные воды этого острова богаты рыбой. Действительно, к вечеру они вернулись, нагруженные отличной рыбой и отменными лангустами.[52] Эта добыча в течение нескольких дней украшала корабельное меню.

От острова Сен-Поль, повернув к 40-й параллели, подгоняемый северным ветром «Святой Енох» делал от семидесяти до восьмидесяти лье в сутки, утром пятнадцатого февраля вышел к островам Те-Снэрс у южной оконечности Новой Зеландии.

Глава III

НА ВОСТОЧНОМ ПОБЕРЕЖЬЕ НОВОЙ ЗЕЛАНДИИ

Уже добрых тридцать лет китобойцы плавают в районе Новой Зеландии, где промысел бывает обычно исключительно успешным. Китов-полосатиков[53] здесь больше, чем в любой другой части Тихого океана. Только они рассеяны на большой площади, а потому редко встречаются на близком расстоянии от корабля. Однако выгода от добычи полосатиков столь велика, что капитанов не останавливают ни трудности, ни опасности промысла.

Именно об этом толковал месье Буркар доктору Фильолю, когда на траверсе «Святого Еноха» появился Таваи-Пунаму[54] — самый большой остров на юге новозеландского архипелага.[55]

— Конечно, — добавил он, — при благоприятных обстоятельствах такое судно, как наше, могло бы заполнить свой трюм за несколько недель. Однако для этого нужна неизменно хорошая погода, а здесь на нас ежедневно обрушиваются сокрушительной силы ветры.

— А разве поблизости нет портов, где можно укрыться? — спросил месье Фильоль.

— Конечно же есть, дорогой доктор; на одном только восточном побережье находятся Данидин, Омару, Акароа, Крайстчерч, Бленем, я называю только самые значительные. Надо, правда, сказать, что киты не приходят резвиться в портовые гавани, их следует искать в нескольких милях от порта в открытом море.

— А кстати, капитан, не собираетесь ли вы в одном из этих портов сделать стоянку, прежде чем экипаж примется за работу?

— Обязательно… на три-четыре дня, чтобы пополнить наши запасы, и прежде всего запасы свежего мяса. Нельзя же без конца есть солонину.

— А где «Святой Енох» собирается бросить якорь?

— В гавани Акароа.

— Когда туда прибудет?..

— Завтра утром.

— Вы уже заходили в этот порт?

— И не раз… Я хорошо знаю фарватер, и в случае шторма мы найдем там надежное пристанище.

Однако, несмотря на прекрасное знание фарватера, капитан Буркар достиг порта Акароа с большим трудом. Уже в виду берега «Святой Енох» лавировал при сильном встречном ветре, и, когда оставалось всего лишь два галса, чтобы войти в гавань, оторвался галсовый угол кливера. Пришлось вернуться в открытое море.

К тому же ветер свежел, море становилось все неспокойнее, и даже после полудня все еще не удавалось подойти к Акароа. Чтобы не оставаться на ночь вблизи берега, капитан Буркар направил корабль в открытое море, а в шесть часов вечера лег круто к ветру в бейдевинд.[56] И на этом галсе оставался до утра под штормовыми парусами.

На следующий день, семнадцатого февраля, «Святому Еноху» удалось войти в извилистый проход между довольно высокими холмами, ведущий к Акароа. На берегу виднелись фермы, а на склонах холмов паслись быки и коровы. Судно прошло, все время лавируя, около восьми с половиной миль и только около полудня наконец встало на якорь.

Акароа находится на полуострове Банкс на побережье Таваи-Пунаму, выступающем за 44-ю параллель. Полуостров относится к провинции Кентерберри, одной из административных единиц Новой Зеландии. Город напоминает скорее небольшую деревню на правой стороне пролива. На противоположной его стороне уступами уходят в бесконечную даль горы. На этой же стороне среди великолепных сосновых лесов, дающих незаменимый строительный материал для мачт, проживают коренные обитатели этих мест — маори.[57]

В деревне было три небольших колонии: англичан,[58] немцев и французов, прибывших сюда в 1840 году на борту «Робер-де-Пари». Правительство выделило поселенцам некоторое количество земли, предоставив им возможность распоряжаться получаемыми с этих земель доходами по своему разумению. А потому все пространство вокруг многочисленных дощатых домов было занято пшеничными полями и садами. Здесь росли самые разнообразные овощи и фрукты, главным образом персиковые деревья, столь же урожайные, сколь и вкусные.