Музыка из окна - Константин Ваншенкин

«Как будто выполняя уговор…»

Как будто выполняя уговор,К тебе приехав, пил тогда за здравиеТвоих людей, долин твоих и гор,Запавшая нам в душу Югославия.

Моя любовь и радость, и вина,И сбывшиеся добрые пророчества.…Мальчишеские женщин имена.Фамилии, похожие на отчества.

«Берез рассеянная толпа…»

Берез рассеянная толпа,Передвечерняя даль туманная,Где вьется узенькая тропа —От узнаванья до понимания.

И хочется бережно сохранитьТо, чем душа постоянно лечитсяБезмерно тонкую эту нить —От человека до человечества.

Плач о грузинском футболе

Много лет назадПожелал начатьсяТот чемпионат,Где блистал Пайчадзе.

Нет, не громких словЖдали от тбилисца,А ушат головДолжен был пролиться.

Молод и умен,Был он полон светом,И каскад именНизвергался следом.

Всех не перечестьИз прошедшей были.Мужество и честьСвойственны им были.

Групповой портретС отсветом утраты.Каждый здесь — атлет,Все почти — усаты.

За красивый гол,Сколько их ни тискай,Где тот склон и долИ футбол грузинский?..

Лыжня

Ослепительный росчерк лыжни,Наслажденье от легкого бега.На ходу зачерпни и лизниХоть немножко январского снега.

В поле ходит поземка, пыля.Время жесткое многое стерло.Но дистанции этой петляЗахлестнула пожизненно горло.

Я подробно ее сберегу,Я на прошлое памятью падок.Возле школы, на синем снегу,Роща лыжных бамбуковых палок.

Давней юностью сдунуты с парт,Нынче смотрим растерянным взглядом:Оказалось, что финиш и стартДля удобства находятся рядом.

Воспоминание

И вновь, живя в былой стихии,Кому-то вымолвишь: — Прости!..Воспоминания иныеОбуглить могут до кости.

Внезапный повод отдаленныйВдруг заставляет в миг такойСхватить тот провод оголенныйНезащищенною рукой.

В ту пору

Еще поэты, не жалея сил,Писали о космическом полете.А «Новый мир» в ту пору выходилПока еще и в твердом переплете.

Еще казалась крепкою казна,Еще с войны побаливали раны.Еще открыты были допозднаШашлычные, кафе и рестораны.

Пожалуйста, возьми и посети!Но деньги в пальцах редко шелестели.Менялся курс: один не к десяти,А к тридцати, наверное, на деле.

Но жизнь сводила все еще с ума,И листопад кружился по спирали,И звонкою была еще зима,И снег еще исправно убирали.

Слуцкий

I

Как Пушкин в Болдине — вот такПисал количественно СлуцкийВсегда, и даже средь ватагПоклонников. На всякий случай.

Он не жалел на это сил,Но и теряя время даже,Ни одного не пропустилСобранья или вернисажа.

Ему не требовались, нет,Экскурсоводы или гиды.Не пропустил за жизнь поэтПремьеры или панихиды.

II

Вновь читаю Слуцкого подборкуНочью, на завьюженной версте.Многие пошли уже под горку,Слуцкий до сих пор на высоте.

У меня такое впечатленье,Логике жестокой вопреки,Что еще другое поколеньеНовые прочтет его стихи.

Он великим был чернорабочим,У него невиданный задел,Он еще к тому же, между прочим,Кой-кого и за душу задел.

Знаю: что случилось — не поправить,Но потом искуплено судьбой.Боря, я хочу тебя поздравить,Восхититься искренне тобой.

Просто удивительно: у Бори,Как всегда его я называл,Столько скрытой горечи и боли,И доныне бьющих наповал.

Беспримерный Слуцкого феномен:Уймы строк, и автор в их кольце.Боря, я хочу набрать твой номер.Помнишь, тот, с добавочным в конце?

«На акватории рижской…»

На акватории рижской,Словно поднявшись со дна,Мачта тонюсенькой рискойВ зыбком просторе видна.

Мачта рыбацкого суднаИли каких субмарин.В море пустынно и скудно,Марево как стеарин.

Редкую эту приметуВсячески пестует взгляд.Но чуть отвлекся — и нету.Воды безлюдием злят.

Впрочем, сидел бы я в нише,Воспоминания стриг,Если б не этот — возникшийИ потерявшийся штрих.

Баллада о спасении

Решили сойти с «АдмиралаНахимова»… НовороссийскПроснулся, на стеклах игралаЗаря, и причал был росист.

Нелепо, внезапно, до срокаВтроем захотели сойти,Не видя особого прокаСейчас в продолженье пути.

Негаданно, сдуру, со сна ли,Решились,— как будто вчераОни еще толком не знали,Что мальчику в школу пора.

Им бабушка в трубку кричала:— Подумаешь, боже ты мой!Признайтесь, что вас укачало…— Да нет, захотелось домой.

Торжественно, будто из Мекки,Им дед из московской далиВещал, что, мол, в кои-то веки!..— Да нет, мы с вещами сошли.

…Не зная о страшной минуте,Не чувствуя смертный озноб,Заснули в купе — не в каюте!..И даже не видели снов.

Начало грозы

Над рекой проухал гром.Снова вспыхнуло в зените.Кто с косой и кто с багром,Их с плеча скорей снимите.

Для солдата самый шик,—Озарен былой минутой,Стал опасен синий штык,За плечом его примкнутый.

Под ногой густеет пыль.Все сильней с полудня парит…Уберите этот шпиль —В него молния ударит.

Сахаров

Восхищенье, возмущенье,Шум и крики с мест —Вот какое ощущеньеОставляет съезд.

Впрочем, сдержанный по тону,Немощный на вид,Беспрерывно к микрофонуСахаров стоит.

А вдали за ним — психушки,Дорогой ФИАН,Город Горький, солнце КушкиИ — Афганистан.

Из недавнего былогоРечь его слышна.Что картавость! У БеловаТоже есть она.

До чего худые вести!Меркнет белый свет.Зал включили: все на месте.Сахарова нет.

Андрей Заступник

Опять не поняли его(Что делать — не взыщите!),Хоть сами более всегоНуждаются в защите.

И лишь на дальнем рубеже,Когда сто лет им стукнет,Канонизирован ужеСвятой Андрей Заступник.

Парит средь ангелов и нимфПод слабой синевою…Дугою вольтовою нимбНад круглой головою.

«Что несут нам звуки эти…»

Что несут нам звуки эти,Слышные издалека?Оказалось, на рассветеВскрылась темная река.

Пробудилась спозаранкуИ раскована теперь.Так ножом взрезают банку,Так высаживают дверь.

Так из кузова щебенкаСваливается в кювет.Так рождение ребенкаПроизводится на свет.

Так проходит за деревнейГром над шелестом лесов.Так заржавленный тюремныйОткрывается засов.

Шаламов

Варлам Шаламов,Приятель сирых,Не со ста граммовКак на шарнирах

Бредет с обидой,Отнюдь не кроткой,Своей разбитойВконец походкой.

Взгляд гордо вскинув,— .Что ж, так устроен,—Он, как Мартынов,Высок и строен.

Душа — не тело —Горит от шрамов.Такое дело —Варлам Шаламов.

Себя омоюТой Колымою,Его бедою —Святой водою.

У ограды