Где ты, мой незнакомец? - Кэтлин Вудивисс

— Розовая комната в восточном крыле подойдет лучше всего. К тому же она свободна, Эштон. Я пошлю туда Уиллабелл прямо сейчас, — Заметив, что внук, упрямо выставив вперед челюсть, продолжает подниматься по лестнице, старушка подозвала молоденькую негритянку, которая упоенно наблюдала за развитием событий, свесившись с балюстрады. — Луэлла Мэй, где ты? Живо, девочка, приведи в порядок комнату!

— Слушаюсь, миз Аманда! — Девушка сорвалась с места и выпорхнула за дверь.

Оставив позади бормотание и перешептывание гостей, Эштон быстро зашагал по винтовой лестнице, которая вела на второй этаж. Всего три года назад он мечтал о том, как поднимется по этой самой лестнице с юной новобрачной на руках, и внесет ее в свою спальню. И вот так и случилось — он поднимается наверх, держа на руках женщину, может быть, Лирин. Приди она в себя, ему достаточно было бы задать всего один вопрос — и, возможно, он отнес бы ее к себе в спальню. Тогда бы кончилось наконец, это нестерпимое одиночество, эти ужасные ночи, которые он проводил без сна.

Он вошел в комнату в ту самую минуту, когда молоденькая Луэлла Мэй готовила постель. Прежде, чем выйти, девушка быстро скользнула худенькой рукой по белоснежным простыням, приготовленным для больной.

— Да не переживайте вы так, масса Эштон! — сочувственно прошептала она. — Мама скоро придет, а уж лучше нее никто не сможет пособить леди, вот увидите! Она, хоть и не доктор, да будет почище иного другого!

Не обращая ни малейшего внимание на болтовню девушки, Эштон опустил свою ношу на постель. Подойдя к маленькому столику у кровати, он смочил губку в тазике и принялся осторожно смывать пятна грязи с бледной, как мел, щеки. Покончив с этим, он поднес лампу к ее лицу и пристально вгляделся в него, страшась того, что может увидеть. Его взгляд отметил прямой, изящный носик, мягкую линию бескровных губ. Огромный синяк темнел над бровью, но если не считать этого, нежная кожа цвета чайной розы была безукоризненна. Тонкие темные брови изгибались изящной аркой над густыми шелковистыми ресницами, и он прерывисто вздохнул, глядя на нее. Если это и в самом деле его жена, эти глаза должны быть изумрудно-зелеными, словно молодая травка на лугу после весенней грозы. В густую гриву спутавшихся волос набились сломанные веточки, сухие листья и комки грязи, но даже сейчас их рыжевато-золотистый оттенок поражал своей красотой. Перед ним был двойник той женщины, чей образ до сих пор благоговейно хранился в его памяти. Несомненно, это его жена!

— Лирин! — трепетно выдохнул он. Как же долго это слово не слетало с его губ! А может и сегодня он тешит себя напрасной надеждой, произнося его вот уж во второй раз?!

В комнату вплыла высокая, дородная негритянка. Внимательно оглядевшись и с первого взгляда оценив ситуацию, она принялась отдавать приказания девушке, которая нерешительно топталась позади, — Ну-ка сбегай за ночной сорочкой, которую обещала отыскать миз Аманда! Да не забудь горячей воды. Сейчас мы вымоем бедняжку!

Луэлла Мэй упорхнула за дверь, а толстуха заковыляла к изголовью кровати и принялась придирчиво рассматривать синяк над бровью. Эштон замер в изножье, кулаки его сжались так, что побелели костяшки пальцев.

— Ну, что скажешь, Уиллабел? — не выдержал он. — Она поправится?

Экономка уловила нотку неуверенности в голосе хозяина, но не удостоила его ответом. Она, затаив дыхание, приподняла веко девушки и невесть чему усмехнулась.

— Да не суетитесь вы, масса. Бог милостив, девочка поправится! Оглянуться не успеете, она уже будет на ногах!

— Ты уверена?

Уиллабел укоризненно покачала украшенной белоснежной чепцом головой.

— Ах, масса, я ведь не дохтур! Да вы лучше его спросите.

— Проклятье! — прорычал Эштон и, с досадой отвернувшись от нее, принялся метаться из угла в угол, словно тигр в клетке.

Изумленная экономка вытаращила глаза. Должно быть, это неспроста, подумала она. На поверхности рябит — в глубине крутит, вспомнила она. Когда Эштон вновь замер, как статуя, в изножье постели, она уже ничуть не сомневалась.

— Мы можем что-то еще сделать до приезда доктора? — нетерпеливо спросил он.

— Да, сэр, — внушительно кивнула негритянка. — Я выкупаю бедняжку и переодену ее в сухое, да чистое. Да и вам не грех сделать то же самой, сэр, — добавила она, бестрепетно встретив его бешеный взгляд, потому что говорила дело и молодой хозяин не мог не согласиться с ней.

Не найдя, что возразить, Эштон неохотно согласился. Перебросив мокрый плащ через плечо, он направился к дверям, то и дело оглядываясь через плечо. Девушка лежала на кровати, как сломанная кукла, и холодная рука страха сжала его сердце.

— Позаботься о ней, Уиллабелл.

— Да помилуйте, масса, — отмахнулась та. — И чего вы так волнуетесь, ума не приложу?!

Эштон прикрыл за собой дверь и медленно побрел по коридору. На верхней балюстраде он помедлил и, понурив голову, задумался над загадкой, что не давала ему покоя. Конечно, он понимал, что безумием было бы надеяться, что Лирин сможет доплыть до берега, упав с корабля в воду. Но даже если предположить, что ей это удалось, почему же она не дала им знать о том, что осталась жива? Речная ведьма в ожидании, пока ее починят, так и сидела на мели, а он и его команда обшаривала дно реки и вверх, и вниз по течению, но так ничего и не нашли. Если она не утонула, почему же тогда за все три долгих года ни разу не дала о себе знать?!

Так и не придумав подходящего объяснения, чтобы укрепить в душе надежду, он покрутил головой, чтобы хоть немного облегчить болевшую шею. Пытаясь отогнать мучительные сомнения, он невольно обратил внимание на то, что окружало его. Разбогатев, Эштон выстроил себе дом и теперь впервые подумал о том, понравился бы он Лирин, полюбила бы она его или он показался бы ей убогим по сравнению с великолепием отцовского особняка в Англии?

Его задумчивый взгляд медленно скользнул по плитам бледного мрамора, которым был выложен пол на первом этаже и поднялся к стенам, украшенным изящной росписью. Впервые он заметил вещи, по которым годами скользил его взгляд, не замечая их, и припомнил то, что давно уже забыл. Высоко над прихотливо изогнутой балюстрадой с украшенного лепниной потолка свисала тяжелая хрустальная люстра. Яркий свет свечей дробился в граненых подвесках и рассыпался прихотливыми бликами вокруг. Ничего не напоминало об ужасе той далекой ночи, когда, воспользовавшись его отъездом, в дом вломился пьяный до чертиков головорез, один из речных бродяг, и стал угрожать перепуганным слугам. Счастье, что Аманда была дома. Собравшись с духом, отважная старушка сунула ему под нос заряженное ружье и заставила убраться восвояси. Позже Эштон позаботился, чтобы нанятые специально для этого рабочие возвратили дому его прежнее великолепие. А потом отыскал бродягу, который нанес ему такое оскорбление и заставил заплатить по счету. Но и это еще не все. Чтобы насытить свою месть, Эштон взял с собой одного из преданных ему слуг и они преподали достойный урок этому мерзавцу и его приятелям, научив их ограничить свои дела прибрежными кабаками и держаться подальше от таких людей, как Эштон Уингейт и его верный негр Джадд Барнум.