Управление мировоззрением. Подлинные и мнимые ценности русского народа - Виктор Белов

Русский народ, например, самые передовые европейские умы XIX века, среди прочих и Маркс с Энгельсом, относили к неисторическим, темным, реакционным народам.

1.2.2. Знание – сила, или «чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй»

В непрерывной борьбе с традиционализмом за господство над народами мира, либерализм неустанно демонстрировал удивительные способности к изменчивости и многообразию своих форм, являя миру высочайшую степень изобретательности по части приспособленчества к текущей обстановке и окружающей политической среде. Почти всякое значительное новейшее научное открытие, или даже просто гипотеза, тут же находили свое отражение в новых направлениях развития либерализма, создававшихся по горячим следам научных достижений. В результате уже в XIX веке появилось множество форм и течений либерализма. Вот далеко не полный перечень либеральных течений: классический либерализм, политический либерализм, экономический либерализм, культурный либерализм, социальный либерализм и т. д. Несмотря на общность конечной цели – достижение свободы и счастья каждым индивидом, между некоторыми видами либерализма имелись радикальные противоречия в способах достижения этой цели. Так, например, экономические либералы, исходя из «научно доказанного» положения, что экономические законы, как и законы природы, действуют объективно («спонтанный порядок», «невидимая рука»), считали недопустимым вмешательство власти в регулирование социально-экономических процессов, происходящих в обществе, они ограничивали роль государства вопросами обороны и судопроизводства. Социальные либералы же, напротив, выступали за системно организованную властью социальную защиту населения от голода, холода, болезней. Они считали, что именно поддержка государством систем здравоохранения, образования, науки, и культуры гарантирует наличие равных стартовых условий для успешной конкурентной борьбы – либерального символа процветания любого народа и, соответственно, составляющих его личностей.

Постепенно сложился и закрепился сам процесс конструирования новых либеральных идей и построения на их основе новых идеологических и политических течений. Он был не таким простым, как это может показаться на первый взгляд. Создатели новых социально-политических направлений и мировоззренческих позиций очень избирательно подходили и к прежним, и к новейшим научным открытиям. Они, как правило, отказывались заимствовать вновь появившуюся теорию или гипотезу целиком, без изъятий, а искусно препарировали ее, придирчиво выбирая нужные фрагменты. Остальное, без сожаления, выбрасывалось за ненадобностью. Этот метод синтеза новых либеральных течений наглядно иллюстрируется примером дальнейшего развития упомянутого выше социального либерализма.

В середине XIX века, оперативно отреагировав на новейшие достижения естествознания и философии, в частности на работы немецкого философа Людвига Фейербаха, социальный либерализм произвел на свет новые направления собственного развития, которые сделали решительный шаг от деизма Просвещения к атеизму и далее, без задержки к материализму.

«Тогда появилось сочинение Фейербаха “Сущность христианства” <…>, снова и без обиняков провозгласив торжество материализма. Природа существует независимо от какой бы то ни было философии. Она есть та основа, на которой выросли мы, люди, сами продукты природы. Вне природы и человека нет ничего, и высшие существа, созданные нашей религиозной фантазией, это – лишь фантастические отражения нашей собственной сущности. <…> Надо было пережить освободительное действие этой книги, чтобы составить себе представление об этом. Воодушевление было всеобщим: все мы стали сразу фейербахианцами. С каким энтузиазмом приветствовал Маркс новое воззрение и как сильно повлияло оно на него, несмотря на все критические оговорки, можно представить себе, прочитав “Святое семейство”».

Фридрих Энгельс «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии»

В работе Фейербаха, приведшей в крайний восторг основателей коммунистической идеологии, Маркс и Энгельс признавали только материалистическую составляющую. От Фейербаха-идеалиста, предлагавшего существующую религию заменить новой, «разумной» религией любви к ближнему, они просто отмахнулись.

Примечание. Практически та же история, еще при жизни, случилась и с самим Марксом. Ознакомившись с высказываниями своих французских последователей, он писал Энгельсу: «Если они так толкуют мои произведения, то я не марксист! Избавь меня Бог от таких марксистов!».

Особое место в бурном развитии многочисленных новообразованных течений либерализма заняла дарвинская теория о происхождении видов.

Сама идея эволюции, трансформации одних видов живой природы в другие была не новой. Она разрабатывалась еще философами Античности, начиная с Демокрита. Эпоха Просвещения с ее свежеиспеченным строго научным подходом к получению новых знаний и проверки старых, создала благоприятную почву для появления ряда новых эволюционных гипотез и теорий, пытавшихся научным методом объяснить многообразие форм животного и растительного мира. К одной из таких теорий принадлежала теория трансформации Ламарка. Она исходила из предположений об общем стремлении живой природы к прогрессу и о наследовании последующими поколениями приобретенных, благоприятных для развития вида изменений. Однако каких-либо фактических доказательств своей теории Ламарку привести не удалось. Существенное отличие эволюционной теории Дарвина от теории Ламарка состояло в том, что по Дарвину процесс изменения вида происходил случайным образом, на основе случайных мутаций организма. В дальнейшем это изменение, если оно позволяло лучше приспособиться к среде обитания, создавало определенные преимущества изменившегося организма перед неизменившимися. В условиях непрерывно ведущейся борьбы за существование, такое изменение являлось решающим фактором, обеспечивающим «изменившимся» организмам победу над «неизменившимися». Результатом борьбы за существование был позитивный естественный отбор, в котором только у удачно и своевременно менявшихся организмов оставались шансы на выживание и производство следующих поколений; не приспособившиеся, инертные организмы обрекались естественным отбором на гибель. Однако и у теории Дарвина фактические доказательства ее справедливости также совершенно отсутствовали.

Обычным методом проверки научных теорий – прямым экспериментом обе теории до сегодняшнего дня подтверждены не были, но почему-то судьба теории Дарвина разительно отличается от полузабытой теории Ламарка. В чем же тут дело?

Теория Дарвина, также как и многие другие эволюционистские теории, вполне могла оставаться вплоть до наших дней одной среди прочих равных теорий происхождения видов и человека. Однако в ней имелось несколько постулатов, которые произвели очень сильное впечатление на просвещенные умы западных либеральных мыслителей и политиков, что обеспечило именно теории Дарвина сокрушительный успех. Либеральная политическая мысль Запада того времени остро нуждалась в естественнонаучных подтверждениях своих политических идей и соответствующих им концепций построения нового общества, основанного на рациональной системе новейшего научного знания. В теории Дарвина востребованными политикой оказались идеи борьбы за существование и естественного отбора как на межвидовом, так и на индивидуальном уровне. Эти обе идеи «научно» подтверждали и оправдывали существующие в человеческом обществе неравенство, несправедливость, конфронтацию и противопоставлялись традиционным коллективистским идеям сотрудничества и взаимопомощи.

«Могут ли расы или виды людей – все равно, какое мы ни изберем название – подавлять и вытеснять друг друга, так, что некоторые, в конце концов, вымрут? Мы увидим, что все эти вопросы, как это совершенно очевидно в большинстве случаев, должны получить утвердительный ответ, в том же смысле, как и для низших животных».

Чарльз Дарвин «Происхождение человека и половой подбор»

Более того, с либеральной точки зрения, вооруженной новой теорией Дарвина, традиционное представление о божественном происхождении человека и, соответственно, о его высоком предназначении оказывалось полной чушью. Оно сменялось вполне законченной, научно обоснованной теорией о полной случайности его появления на свет, вероятность которой, к тому же, была от начала микроскопически мала. Логическое следствие теории Дарвина сводило великую, чудесную тайну Вселенной – появление Человека – к неожиданному результату нагромождения миллиардов нелепых случайностей. В итоге Человек оказывался не образом и подобием Божьим, а непроизвольным продуктом каких-то хаотичных химических процессов, произведенных Природой с куском глины или с горстью песка. При этом вся его жизнь полностью теряла даже подобие смысла и неизбежно превращалась в непрерывную борьбу за выживание с точно такими же кусками глины только для того, чтобы неизвестно для каких целей сохраниться, выжить и в конечном итоге быть отобранной для дальнейшего бессмысленного существования в своих потомках. По сути дела, это был материализм, доведенный до последней крайности. Тем не менее, он с большим воодушевлением был принят на вооружение идеологами вновь появлявшихся социально-политических теорий.