Частная жизнь кардинала Ришелье - Алиция Липовска

Нагулявшись волю по парку, милорд и Ядвига возвратились в залу. Там почти не осталось народу, но кардинал еще не ушел.

- Еще немного, наипрекраснейшая из герцогинь, - с грустной улыбкой обратился Сомерсет к герцогине, - и я бы стал самым неучтивым послом в истории Англии. Увлекшись прелестной супругой врага, я позабыл засвидетельствовать свое почтение господину премьеру! Это ваша вина, мадам Лианкур!

- Ну вот, то я была самим совершенством, то теперь становлюсь виновницей всех бед, - надула губы Ядвига, - ступайте к кардиналу, а пойду искать своего супруга.

- Смогу ли я надеяться на встречу с вами, наилюбезнейшая сударыня? - совсем тихо произнес милорд.

- На все Божья милость, велеречивый герцог! - лукаво ответила герцогиня Лианкур.

Поскольку медлить было уже нельзя, Сомерсет вынужден был покинуть Ядвигу без положительного для него ответа и направиться к грозному министру.

Полячка же поспешила на поиски супруга, свято веря в то, что тот не мог совсем уехать из Рюэля и явно находился где-нибудь поблизости. И герцог нашелся в небольшом кабинете, примыкающем к зале.

- И как тебе англичанин? - сразу же начал он.

- Остроумен, но неосторожен, - ответила супруга, - или это такая игра… Впрочем, сомневаюсь. Скорей всего, он просто посчитал, что все, что он говорит, во Франции уже знают.

- Это не помешает тебе, драгоценная моя, сообщить обо всем, что он тебе сказал, кардиналу, причем лично.

- Зачем? - искренне удивилась Ядзя. - Разве ты не можешь передать это ему? И имеют ли эти сведения значение для государства?

- А вот это не нам с тобой судить! - строго ответил Лианкур. - Главное, передай все дословно и с интонацией милорда, а уж Его Высокопреосвященство сам решит, нужны ему эти сведения или нет.

- И когда я должна все сообщить кардиналу?

- Сегодня, дождемся, когда Сомерсет покинет Рюэль, и ты все расскажешь, пока ситуация благоприятная.

- Но ведь уже скоро ночь? - сново удивилась Ядвига.

- Дорогая супруга! - Лианкур улыбнулся наивности жены. - Их Светлость работает по ночам, так как ему ночью легче думается. Потерпи, вскоре ты будешь нежиться в своей постели в доме, а кардинал будет обдумывать всю ночь, ибо спит он 3-4 часа, не более, важность твоей информации… А с турками ты была неподражаема! - добавил герцог…

Кардинал расположился в том кабинете, в котором Ядзя нашла супруга. Лицо его было пергаментно бледным. Погрузившись глубокое раздумье, он, казалось, не замечал никого из собравшихся в комнате. Его извечный ангел-хранитель - Мари-Мадлен, находилась по левую руку. Лианкур сразу спросил у женщины, как чувствует себя Его Светлость и можно ли с ним беседовать.

- Я еще в состоянии сам за себя ответить, - усмехнулся Ришелье, услышав вопрос. - Слушаю вас, герцог.

- Да, собственно, говорить будет герцогиня, - Лианкур сделал знак рукой, чтобы Ядвига приблизилась к кардиналу.

- Монсеньер, - начала она.

- Мне понравилось, мадам Лианкур, как вы провели аудиенцию с переговорщиками из Турции! Правда, сначала я почувствовал себя элементом некой несообразной декорации, но, к удовлетворению моему, после вы милостиво ввели меня в курс, - перебил Ришелье Ядвигу с глубоким сарказмом в голосе.

- Простите, монсеньер! Я, право, не думала, что получится так. Возможно, виной тому правила восточного этикета. С кем в беседу вступают - к тому и поворачиваются.

- Что за выражения употреблял главный из послов? Он обращался к вам со словами "башкадуни" и "абла". Месье де Курнин сказал, что "абла" - это сестра, а вот перевести "башкадуни" он не смог.

- Башкадуни - это значит главная в гареме, - усмехнулась Ядвига, - так называют обычно любимых жен падишаха или султана. Чаще всего эти женщины становятся и старшими женами, но не всегда. Женщина на Востоке живет изолированно. Поэтому переговорщики решили, что и тут важными делами может заниматься жена главного человека в государстве.

- Хотите сказать, что они вас посчитали королевой? - с насмешкой спросил кардинал.

- Вовсе нет! Монсеньор! Они знают, какая тут королева! - поспешно ответила герцогиня. - Они решили, что я супруга какого-нибудь главного сановника, визиря.

На этой фразе Лианкур не сдержался и хохотнул в кулак. Ришелье, обладавший тонким слухом, взмахом пригласил герцога приблизиться.

- Мне бы хотелось узнать причину вашего смеха, сударь! - строго спросил он у Лианкура.

- Да простит меня Ваша Светлость, но мне показалось, что после английских путешествий турки не знают, что у наших священников целибат, - герцог почти минуту помолчал, все, затаив дыхание, ждали продолжения его фразы. - Они подумали, что герцогиня де Лианкур ваша жена, Ваше Высокопреосвященство.

Кардинал захохотал.

- Как долго вы шли к этому словосочетанию, любезный герцог, - отсмеявшись до слез, сказал, наконец, он. - Я понял это с самого начала, после того, как мадам Лианкур сказала, кто такая башкадуни.

- Что ж, герцогиня, - обратился Ришелье к Ядвиге, - вы сыграли прекрасно с Востоком, а теперь мне интересен ваш исход на Запад.

- Самое главное, что сказал милорд Сомерсет, не подумав, - это поиск долгот или, как его зашифрованно называют, - симпатическая пудра. Англичане продолжают плавания в желании и далее расширять свои владения.

Кардинал обвел взглядом пеструю толпу собравшуюся в кабинете и, приняв какое-то решение, полушепотом сказал герцогине:

Мадам Лианкур, напишите подробный отчет о вашей беседе с Сомерсетом, мне будет очень любопытно его почитать. А сейчас, - тут он слегка повысил голос, - вы можете быть свободны.

Лианкуры откланялись и удалились.

1.5. Хворь кардинала

Входи! Цветной ковёр нам выстлала весна.

Текут сквозь зелень лоз лучи и ароматы.

Беседка - славная. В ней дивно пахнет мята…

Мой драгоценнейший супруг, - начала Ядвига с усмешкой, - почему вы не предупредили меня, что милорд Сомерсет ваш враг? Или это очередной политический ход?

Послушай, Ядзя, если я буду называть всех моих врагов, то лучше просто не выходить из дому, - парировал герцог.

Но я должна знать почему он стал врагом? Вдруг мне еще раз придется с ним встретится?

Герцог обречено вздохнул. Поскольку беседа супругов происходила в библиотеке, то он опустился в глубокое кресло, в котором обычно любил сидеть и читать. Супруге он указал на маленькую низкую скамейку. Другой мебели, разумеется кроме стола и стеллажей, в библиотеки не было. Пока жена ожесточенно отцепляла платье от плохо обструганной ножки скамейки, герцог начал повествование о своей истории вражды с Сомерсетом.

Сомерсет приезжал вместе с Букингемом. Последний вел себя весьма фривольно, ибо был чрезвычайно о себе высокого мнения. Впрочем талантами он обладал многими и мог себе позволить спесь.

Вроде, Анри, ты мне рассказывал историю английского сватовства со всеми вытекающими последствиями, - перебила супруга Ядвига, которой удалось наконец освободить платье и относительно удобно усесться, - мне бы хотелось, что бы было ближе к теме вражды. А то потом ты скажешь, что тебе пора и я останусь с сомнениями и непонятками.

Как ты порой бываешь невыносимо ехидна! - вздохнул прерванный супруг, - ну да ладно, ближе к теме, так ближе.

Герцог Сомерсет также вел себя не лучшим образом, чем Букингем. Он правда не добивался чувств ни от каких знатных дам, но всегда находил повод над кем-нибудь едко пошутить. Герцог Лианкур вспыльчивостью не отличался, но именно его Сомерсет выбрал мишенью и планомерно доводил до "белого каления". Особенно герцога задело, когда милорд прошелся по внешности его тогдашней жены, ныне покойной Анны-Элизы…

Несмотря на то, что Лианкур был дальним родственником успешного французского премьер-министра, который составил ортоданс о запрещении дуэлей благосклонно воспринятый августейшим величеством, т.е. Людовиком XIII, все же он в тайне от кардинала вызвал Сомерсета на дуэль. К счастью, оба противника не были выданы своими секундантами, и к тому же остались живы. Правда Сомерсет получил два глубоких ранения в плечо, а Лианкур… в такое место, что перестал получать удовольствие от брака. Правда Анна-Элиза в скором времени умерла от плеврита.

Теперь мне понятна суть твоего доброго отношения ко мне, Анри! - с тихой горечью сказала Ядвига, - как это по-мужски! Ты заверял меня в своих чисто платонических чувствах всего лишь для того, чтобы я тебе пригодилась во Франции. А можно было просто сказать, что ты изувечен, да и все.

Дорогая! Мои чувства к тебе, причем самые нежные, вполне существуют. И увечье тут не причем. Просто если бы его не было, то чувства стали бы не платоническими, а со временем, конечно, вполне плотскими. - парировал герцог.

Летом камин все равно протапливали на ночь. Ближе к рассвету Ришелье часто мучился приступами "внезапного замерзания", которые чередовались с накатыванием жара. Но от жара было легко избавиться, достаточно скинуть шлафрок, а вот озноб не исчезал даже при укутывании в теплое одеяло.