Русский Ришелье - Александр Гурин

Александр Гурин, Ирена Асе

Русский Ришелье

© Гурин А. Г., Асе И. А., 2014

© ООО «Издательство «Вече», 2014

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2016

Об авторах

Александр Григорьевич Гурин родился в 1959 году в Риге. Несколько поколений его предков по линии отца и матери – историки или филологи: отец – кандидат исторических наук, мать – журналист, один дед – историк, проректор университета, другой – учитель литературы. Александр пошел по стопам предков: сначала окончил филологический факультет Латвийского университета, затем – аспирантуру этого университета уже по исторической дисциплине.

Защитил диссертацию, кандидат исторических наук. Работал научным сотрудником Института социально-политических исследований.

Вследствие распада СССР, не выезжая за границу, оказался в другой стране. В независимой Латвии работал журналистом в редакциях ряда латвийских газет и в издательской фирме. Опубликовал более тысячи статей по вопросам истории Латвии.

Участвовал в общественной и политической жизни страны, более 10 лет назад был членом правления политической партии, имевшей депутатов в латвийском сейме.

Александр Гурин – один из учредителей Латвийского комитета по правам человека, который является частью Международной федерации за права человека, объединяющей свыше ста национальных организаций.

Писать литературные произведения начал еще в школе, на студенческие годы приходится первая публикация – рассказ в журнале «Наука и техника». Уже живя в независимой Латвии, он опубликовал в латвийских газетах девять повестей, в которых рассказывается о давних событиях из латвийской и российской истории.

В 90-е годы был автором игровой части сценария 48-серийного художественно-публицистического фильма «Mes-Мы», который был создан при поддержке Совета Европы и направлен на укрепление мер доверия в обществе.

Женат на латышской поэтессе и переводчице Ирене (Ирине) Асе.

Ирена Арновна Асе родилась в Риге в 1959 году. По образованию – медработник. Поэтесса и переводчик. Еще в школе начала писать стихи. В 90-е годы руководила неформальными литературными объединениями «Навна» и «Элегия». В первом десятилетии XXI века около 7 лет работала помощницей депутата латвийского сейма В. Бузаева. Последние годы работает переводчиком с русского на латышский и с латышского на русский. Публиковала стихи в латвийских газетах и журналах. В 2012 году перевела на латышский язык книгу российского автора Ю. Малых «Сплетение судеб», рассказывающую о пребывании в дореволюционной Вятке латышского поэта Яниса Райниса.

А. Гурин «Путеводитель по русской Риге» (2012)

А. Гурин «Рига в русском сознании» (2013)

И. Асе «Среди миров» (2013)

А. Гурин, И. Асе «Покушение на царя» (2013)

А. Гурин, И. Асе «Русский Ришелье» (2014)

Пролог

Весной 1656 года судьба друйского воеводы Афанасия Ордина-Нащокина решилась в Москве. По воле государя всея Руси предстояла ему миссия дерзостная и опасная, но для страны важная, а самому Афанасию предрекавшая не только жизнь полную приключений, но и возможность необычайного возвышения, шанс стать, как выражались потом иноземцы, «русским Ришелье».

…В четыре часа утра царь Алексей Михайлович[1], усердно помолившись, вышел из опочивальни и направился в рабочий кабинет. Проходя мимо созданного по его царскому повелению зимнего сада с изящными деревцами и экзотическими цветами, государь – тонкий ценитель прекрасного – невольно замедлил шаг. В царском кабинете склонился в нижайшем поклоне писец, готовый записывать все повеления Царя и Великого князя всея Руси. Алексей Михайлович досадливо махнул рукой – мол, пошел вон. Аккуратный царь любил, чтобы его воля была изложена без помарок. Увы, для этого не раз приходилось переписывать собственных писцов. В конце концов самодержец решил обходиться без них, особенно когда писал стихи собственного сочинения или же секретные распоряжения, которые считал государственной тайной.

Писец незаметно выскользнул из кабинета и царь остался один. В ту пору Алексей Михайлович был в самом расцвете сил – в марте 1656 года самодержцу как раз исполнилось 27 лет. Высокий, плотного сложения, русоволосый царь с приятным румянцем на щеках и добрым взглядом спокойных глаз был из числа тех людей, которые внушают уважение мужчинам и нравятся женщинам. Деятельный и богобоязненный, он много работал и много молился. Чтобы успеть и то, и другое царь вставал необычно рано даже для того времени и еще до заутрени в церкви приступал к делам.

Любимое место государя – рабочий кабинет – был устроен полностью по его вкусу: практично и красиво, но без излишней роскоши. Стол, покрытый красным сукном, нарезанная на столбцы чистая бумага (потом слуги подклеивали исписанные столбцы и текст становился свитком), чернильница, карандаш, зеркало на стене, полка с книгами – вот и все убранство. В клетке в углу при виде хозяина весело защебетала канарейка – птица невероятно дорогая – на базаре у Кремля таковая стоила столько же, сколько триста кур, двадцать баранов или три коровы.

Царь достал из кармана часы, прикинул, сколько у него времени до заутрени, и приступил к работе. Надев привезенные из Нидерландов очки в золотой оправе, он взял лебяжье перо (не простым же гусиным писать, как-никак царь!) и пододвинул к себе подготовленный на подпись листок. Прочитав текст, государь всея Руси поморщился: речь шла о смертном приговоре дезертиру. Нет, не для того Алексей Михайлович три года назад издал закон, запрещающий казнить даже за убийство и заменяющий казнь ссылкой в Сибирь (жизни лишали только за повторное убийство). Государь подпись под приговором дезертиру не поставил, вместо этого написал в оправдание нерадивому воину: «Господь не каждому дает мужество».

…Покончив с текущими делами, царь задумался. Через пару минут, взяв карандаш, он начал записывать на бумаге тезисы своего выступления в Боярской думе. На заседании собирались обсуждать вопросы внешней политики. По мнению Алексея Михайловича, ситуация была такова: хочешь не хочешь, а вводить войска в шведскую Лифляндию необходимо. Иначе с нарождавшимся политическим монстром бороться было невозможно.

Кичливый шведский монарх Карл X вторгся в Польшу, занял Варшаву и объявил себя королем Речи Посполитой. Пусть польский король Ян Казимир и его тщеславная супруга Мария-Людовика полагают, что это ради их спасения и возвращения им трона русские рати начали войну со Швецией. Пусть посол самого титулованного монарха в мире – австрийского императора – считает, что на решение царя повлияли его уговоры и дары из Вены[2]. На самом деле Москва готовилась воевать не только за справедливость, но и за свои собственные интересы! Ведь королевство, включавшее в себя одновременно Швецию, шведскую Финляндию, шведскую Прибалтику, Польшу, Украину, Великое княжество Литовское, создавало бы смертельную опасность и для Москвы. Возникло бы самое большое государство в Европе, по численности людей значительно превосходящее Русь. И русские люди должны были позаботиться о своей безопасности.

Ох, тяжелой будет эта война! Уже на борьбу с Яном Казимиром за Украину Российское государство при доходах в полтора миллиона серебряных рублей в год истратило столько миллионов, что Алексея Михайловича чуть озноб не пробирал при мысли о том, сколько денег израсходовано![3] Царь с печалью подумал, что раз уж неизбежностью стала новая война, видимо, придется воспользоваться советом боярина Ртищева и выпускать медные деньги по цене серебряных. Идея была дерзновенна: медь стоила в шестнадцать раз дешевле, чем серебро. Но боярин Ртищев уверял: купцы верят своему государству и согласятся принимать такую монету. Да, не из-за собственной ценности, а только по воле царской медный рубль станет считаться равным серебряному. Но зато найдутся средства на борьбу с супостатом, который без больших усилий украл русские победы!

Более года московская рать и отважный украинский гетман Богдан Хмельницкий бились с польскими войсками, чтобы вернуть Московскому царству Смоленск, воссоединить с Великой Русью Малую и Белую Русь. Проливали кровь, одерживали победы, а когда совсем ослабили неприятеля, то, как снег на голову, свалился на Польшу Карл X, прогнал обессилевшего от прежней войны Яна Казимира в немецкую землю и объявил, что намерен быть королем и шведским, и польским одновременно. Проницательный друйский воевода Афонька Ордин-Нащокин доносил: по данным его разведки, кичливый швед уже обещал литовскому гетману Радзивиллу вернуть все земли в Беларуси, занятые московской ратью. О чем шведский король тайно переписывался с гордым Богданом Хмельницким, в Москве также было известно: швед предлагал гетману украинскую корону, лишь бы тот разорвал союз с Москвой. Алексей Михайлович даже не знал, что важнее – унять Карла X (ведь могущественный сосед – король Швеции и Польши одновременно – был России не надобен) либо вернуть выход к Балтийскому морю, который десятки лет назад дядя Карла X, легендарный шведский воитель Густав Адольф, отнял у России в Смутное для нее время. Что же касается Польши, если ее королем объявил себя скандинав, почему бы не попытаться властвовать в Варшаве ему, царю Алексею?