Вздор - Уильям Вудворд

появились. Экземпляр «Как важно быть второсортным» был кем-то оставлен на скамеечке в поезде и таким путем попал им в руки. Они были профессиональными организаторами, и для них читать, это значило действовать. Они организовали первый «Клуб второсортных» раньше даже, чем прочли всю книгу до конца. А затем они уже были слишком заняты, чтобы ее дочитать.

М-с Томс была величественная женщина, одетая в синее бархатное платье, – отголосок моды начала двадцатого века. Вы знаете, что я хочу сказать – простое плотно облегающее платье, со стоячим воротником, обшитым дешевыми кружевами. На груди она носила невероятную, похожую на бляху золотую брошку. Эта брошка и масса бриллиантовых колец на руке были единственными украшениями, которые она когда-либо на себя надевала.

– Таков уж мой вкус, объясняла она. Дома у меня целая шкатулка драгоценностей.

М-р Гаррити Томс был человек невысокого роста с пронзительными глазами, морщинистой кожей и рыжими бакенбардами. Его обычный вид говорил о затаенной меланхолии. Казалось, он был погружен в глубокие размышления. Он никогда не обращал на себя внимания до тех пор, пока не начинал говорить речь, но тогда каждый на четверть мили в окружности бросал свою работу и слушал его. Пока он не взбирался на трибуну, он был рохлей, встав на нее, он превращался в пулемет.

Идея «Клуба второсортных» распространялась с быстротой пожара в прериях. М-р и м-с Томс получали по доллару с каждого нового члена, так что им жилось недурно, когда приток членов был хорош.

– Я и мой супруг вложили кое-что в дело, – с энтузиазмом распространялась м-с Томс в одном газетном интервью, то и дело прибегая к курсиву. – О-о, какая радость и какое удовольствие служить этому делу! Мы всем сердцем и душой участвуем в движении! Каждая наша мысль – второсортна! Мы живем и дышим во второсортной атмосфере! Хотя мы никогда не раскаивались в нашей жертве, но бывают, конечно, мгновения, когда мы чуть-чуть впадаем в уныние. Но ненадолго. Всякий раз, как мы подумаем о том, что второсортность значит для человечества, мы вдохновляемся и готовы делать все, что только можем!

Библия всех участников движения – «Как важно быть второсортным» – была распродана в количестве двадцати тысяч экземпляров в течение четырех недель; затем было выпущено издание в пятьдесят тысяч экземпляров; а вскоре после того был получен заказ на новые сто тысяч. Рецензенты вновь начали пересматривать книгу. Двери хлопали от ветра, после того как удерживавший их груз был снят, очищен от пыли и передан в распоряжение директорам издательства.

Майкл Уэбб, как это было ни странно, держался в стороне от движения второсортных. Он вернул даже сумму, которую чета Гаррити Томс послала ему в качестве совершенно добровольного приношения, из расчета по десяти центов за каждого вновь вступившего члена. Тогда появилось его сенсационное «Предостережение». Оно было опубликовано почти всеми газетами. В этом историческом документе Майкл указывал второсортным, что, хотя движение имело потрясающий успех, на небе виднелось маленькое облачко. «Второсортный ум, – предупреждал он, особенно подвержен губительным налетам вздора, совершенно так же, как некоторые типы людей уже по самому своему физическому сложению склонны к туберкулезу». «Эпидемия вздора среди «Клубов второсортных, – писал он, – должна быть одной из самых ужасных катастроф истории…»

Его предупреждение не дало никаких результатов. Все считали, что он бьет ложную тревогу. Учение распространялось с быстротой электричества. Целые общины записывались в члены, вплоть до последнего человека, или до тех пор, пока не иссякли значки и жетоны. Люди, которые даже и не были второсортными, увлеченные всеобщим энтузизмом, становились действительными членами местных клубов. Тщательно следили, чтобы ни один первосортный не пролез в члены клуба.

4

В июне того же года в Вашингтоне собралось первое национальное собрание «Клубов второсортных»… Была учреждена должность главы «второсортных», которая и была предложена Майклу Уэббу. Он отклонил ее красноречивой телеграммой, в которой объявил, что он недостоин этой чести, ибо в клубах имеются люди более второсортные, чем он: на них-то и должно быть обращено внимание.

Поднялась избирательная борьба, причем были выставлены многочисленные кандидаты; каждый из них имел за собой горячих приверженцев.

Итак, взвивается занавес, и перед нами предстает зрелище политической борьбы, беспримерной в американской общественной жизни. Я намекаю на события, которые повели к избранию Тимоти Брэя главой «второсортных».

Вся деятельность Тимоти Брэя – она очень показательна – была посвящена борьбе с непристойностью в прессе. Он отличался высокой духовной красотой, физически же был не особенно красив. В десятилетнем возрасте он мужественно схватил несколько открыток с изображением девушек в купальных костюмах, открыток, выставленных для продажи в сельской лавочке, и убежав с ними, отказывался их вернуть, даже тогда, когда был пойман с поличным. Его семья, пораженная духовной красотой мальчика, заплатила за карточки, и инцидент был исчерпан. Это было начало его деятельности, и с той поры он шел все вперед и вперед. Его враги – маленькая кучка первосортных – называют его даже и до сих пор «литературным шпионом», но их сарказм не что иное как слабый писк побежденных.

В интересах истины я должен сказать, что Брэй заслуживает гораздо большей славы, чем та, какой он пользовался. Он – скромный человек и не склонен хвастаться своими собственными подвигами, а потому многое из того, что он думает – в особенности по вопросам литературной критики, – известно только его близким друзьям. Я готов утверждать, что Тимоти Брэй действительно открыл четвертое измерение в литературе, но держал это втайне благодаря своей скромности. Быть может, он сейчас единственный человек во всем мире, который способен производить изыскания в области литературного четвертого измерения. Этим объясняется тот факт, что он уничтожил много книг, которые для невооруженного глаза казались совершенно безобидными; благодаря своим изысканиям в области четвертого измерения он доказал, что эти книги были действительно крайне неприличны.

Эта проблема в целом очень интересна, хотя до крайности запутана, и в настоящий момент я лишен возможности на ней останавливаться. Когда моя литературная карьера упрочится, я намерен заняться жизнью и творчеством Тимоти Брэя; тогда я остановлюсь на его литературных взглядах столь подробно, что он займет подобающее ему место в Валгалле знаменитостей.

В этой сложной борьбе из-за места главы «второсортных» – Брэй проникся наполеоновской идеей, что действие производит куда больший эффект, чем простой разговор. Не забудьте, что положение его как кандидата было не из легких. С ним конкурировало несколько самых плутовских «второсортных» умов нашего времени. Эта оппозиция привела только к тому, чтобы выбить искру, воспламенившую гений Тимоти Брэя. В это время в книжных магазинах продавалась книга, изданная под странным заглавием – «Джерген». В этой книге якобы излагалась подлинная биография некоего Джергена, который отправился путешествовать по чужим странам. В одном городе он остановился на ночлег и вступил в разговор с королевой. Во время этого разговора – Джерген показал себя в этом разговоре невыносимым хвастуном – он показал королеве свой меч, оказавший ему неоценимые услуги во время путешествий.

Чувствуя недостаток в боевом снаряжении для похода, Тимоти Брэй рассмотрел этот инцидент в плане четвертого измерения и пришел к заключению, что Джерген – губительный литературный яд. Тогда он взял книгу, уничтожил ее и предал проклятию [Намек на запрещение книги Джемса Бренча Кэбеля (Cabell) «Yurgen», конфискованной в Соединенных Штатах по инициативе «Нью-Йоркского общества борьбы с пороком»].

Деяния вроде этого выводят из равновесия толпу своим драматическим эффектом; с ними можно сравнить разве только наполеоновское: «Ma couronne vient du pont d’ Arcole».

Когда Брэй вернулся вновь в собрание, он был встречен овацией. Те, кто там были, вспоминают с волнением шествие вокруг дома, где происходило собрание. Три тысячи делегатов топали ногами под звуки марша: «Брэй, Брэй, мы хотим Брэя». Золотые полосы света заходящего солнца падали на бледные возбужденные лица и на яркие цвета тысячи флагов. Тимоти Брэй, с лицом,