Эпизод из жизни мистера Ваткинса Тотля - Чарльз Диккенс

Ваткинсъ съ деревяннымъ выраженіемъ страданія подошелъ къ Габріэлю и пожалъ его протянутую руку.

— Я хочу поговорить съ тобой, сказалъ Габріэль, выражая въ своемъ взглядѣ крайнее нерасположеніе къ обществу, въ которомъ онъ находился, въ ожиданіи Ваткинса.

— Пойдемте сюда, отвѣчалъ несчастный Тотль, показывая дорогу въ гостиную, выходившую окнами на улицу, и въ которой богатые должники за двѣ гинеи въ сутки пользовались удобствами и даже роскошью.

— Къ несчастію, и я попалъ сюда, сказалъ Ваткинсъ, опускаясь на диванъ, и, положивъ ладони рукъ своихъ на чашечки колѣнъ, онъ съ сильнымъ безпокойствомъ началъ наблюдать выраженіе лица своего пріятеля.

— Вижу, вижу; вѣроятно, ты здѣсь и останешься, хладнокровно сказалъ Габріэль, побрякивая деньгами въ карманахъ своихъ «невыразимыхъ» и выглядывая въ окно. — Какъ велика сумма, которую ты долженъ? спросилъ Парсонсъ, послѣ нѣсколькихъ секундъ непріятнаго молчанія.

— Тридцать-семь фунтовъ, три шиллинга и десять пенсъ.

— Есть ли у тебя деньги?

— Девять съ половиной шиллинговъ.

Мистеръ Парсонсъ, прежде чѣмъ рѣшился открыть составленныя имъ планъ, началъ ходить взадъ и впередъ по комнатѣ. Онъ привыкъ выгадывать большіе барыши, но всегда старался скрывать свою алчность. Наконецъ онъ остановился и сказалъ:

— Тотль, ты мнѣ долженъ пятьдесятъ фунтовъ?

— Долженъ.

— Я вижу изъ всего, что тебѣ придется задолжать мнѣ еще.

— Боюсь, что придется.

— Но, вѣроятно, ты имѣешь расположеніе расчитаться со мной при первой возможности?

— Непремѣнно.

— Такъ послушай же меня, сказалъ мистеръ Габріель Парсонсъ: — вотъ въ чемъ состоитъ мое предложеніе. Ты знаешь мою старинную привычку. Принимай же мое предложеніе. Я заплачу долгъ и издержки по твоему аресту, да кромѣ того дамъ тебѣ въ-займы еще десять фунтовъ, которые вмѣстѣ съ годовымъ доходомъ твоимъ доставятъ тебѣ возможность вести дѣла превосходнымъ образомъ. Но вотъ мое условіе: ты дашь собственноручную росписку заплатить мнѣ полтораста фунтовъ, черезъ шесть мѣсяцевъ послѣ твоей женитьбы на миссъ Лиллертонъ.

— Другъ мой….

— Остановись на минуту: я еще долженъ обдумать еще одно условіе, — и именно: ты долженъ немедленно сдѣлать миссъ Лиллертонъ предложеніе.

— Немедленно! Послушайте, Парсонсъ, подумайте.

— Тебѣ нужно подумать, а не мнѣ. Она знаетъ тебя по слухамъ съ хорошей стороны, хотя ты познакомился съ ней лично еще не такъ давно. Несмотря на всю ея дѣвическую скромность, она отъ души будетъ рада вытти замужъ, и даже нисколько не медля. Жена моя выпытывала ее съ этой стороны, и она призналась.

— Въ чемъ? въ чемъ? съ жаромъ прервалъ воспламененный Ваткинсъ.

— Сказать опредѣлительно въ чемъ она призналась было бы довольно трудно, потому что она говорила намеками; но жена моя, прекрасный судья въ подобныхъ дѣлахъ, объявила мнѣ, что признаніе ея было равносильно слѣдующимъ замѣчаніямъ: что миссъ Лиллертонъ неравнодушна къ твоимъ достоинствамъ, и что кромѣ тебя никто не будетъ обладать ею.

Мистеръ Ваткинсъ Тотль поспѣшно всталъ съ мѣста и сильно дернулъ за звонокъ.

— Это зачѣмъ? спросилъ Парсонсъ.

— Я хочу послать за гербовой бумагой.

— Значитъ ты рѣшился?

— Рѣшился.

И друзья чистосердечно пожали руки. Росписка была дана; долгъ и издержки были уплачены. Эйки получилъ удовлетвореніе за свои хлопоты, и вскорѣ два друга находились на той половинѣ заведенія мистера Соломона Джакобса, гдѣ находиться большая часть посѣтителей его считаетъ за величайшее счастіе.

— Слушай же, Ваткинсъ, сказалъ мистеръ Габріэль Парсонсъ, по дорогѣ въ Норвудъ: — сегодня вечеромъ ты непремѣнно долженъ выбрать удобный случая и объясниться съ ней.

— Непремѣнно, непремѣнно! храбро отвѣчалъ Ваткнисъ.

— Хотѣлось бы мнѣ посмотрѣть, какъ ты будешь объясняться! воскликнулъ мистеръ Парсонсъ. — Воображаю, какъ это будетъ забавно! — И онъ захохоталъ такъ протяжно и такъ громко, что совершенно обезкуражилъ мистера Тотля и испугалъ лошадь.

— Вонъ Фанни и твоя нарѣченная гуляютъ на лугу, сказалъ Габріэль, приближась въ дому. — Смотри же, Ваткинсъ, не зѣвай.

— Ужъ вы пожалуста не безпокойтесь! отвѣчалъ Ваткинсъ съ видомъ рѣшимости, приближаясь къ тому мѣсту, гдѣ прогуливались лэди.

— Вотъ, сударыня, и мистеръ Тотль къ вашимъ услугамъ, сказалъ мистеръ Парсонсъ, обращаясь къ миссъ Лидлертонъ.

Лэди быстро повернулась назадъ и отвѣтила на любезное привѣтствіе Ваткинса Тотля не только тѣмъ же самымъ замѣшательствомъ, которое Ваткинсъ замѣтилъ при первомъ ихъ свиданіи, но и съ легкимъ выраженіемъ обманутаго ожиданія….

— Замѣтилъ ли ты радость, съ которой она встрѣтила тебя? шепталъ Парсонсъ своему другу.

— А мнѣ показалось, какъ будто въ глазахъ ея отражалось желаніе увидѣться съ кѣмъ нибудь другимъ, отвѣчалъ Тотль.

— Вотъ какіе пустяки! снова прошепталъ Парсонсъ. — Развѣ ты не знаешь, что ужь это всегда такъ водится у женщинъ, у молодыхъ и у старыхъ. Онѣ никогда не обнаружатъ восторга при встрѣчѣ съ тѣми, которыхъ присутствіе заставляетъ сердца ихъ сильнѣе биться. Мнѣ очень странно, что ты до сихъ поръ не знаешь этого. Когда я женился, Фанни безпрестанно признавалась мнѣ въ томъ….

— Справедливо, безъ всякаго сомнѣнія, прошепталъ Тотлъ, котораго бодрость быстро исчезала.

— Такъ начинай же прокладывать дорожку, сказалъ Парсонсъ, которыя, пустивъ въ оборотъ нѣсколько денегъ, принялъ на себя обязанность распорядителя.

— Начну, начну, сейчасъ, отвѣчалъ Тотль, въ сильномъ смущеніи.

— Да ты скажи ей что-нибудь…. какой ты странный человѣкъ! снова напалъ Парсонсъ. — Неужели ты не можешь сказать ей какой нибудь комплиментъ?

— Не теперь! нельзя ли подождать до послѣ-обѣда? отвѣчалъ застѣнчивый Тотль, всѣми силами стараясь отсрочить роковую минуту.

— Помилуйте, джентльмены! сказала мистриссъ Парсонсъ: — вы чрезвычайно учтивы: вмѣсто того, чтобъ, по обѣщанію, везти насъ въ Бюла-Спа, вы цѣлое утро пробыли въ Лондонѣ и, возвратясь оттуда, шепчетесь между собой, не обращая на насъ никакого вниманія.

— Мы говоримъ, душа моя, о дѣлѣ, которое отняло у насъ цѣлое утро, отвѣчалъ Парсонсъ, бросая выразительный взглядъ на Тотля.

— Скажите пожалуста, какъ быстро пролетѣло утро! сказала миссъ Лиллертонъ, обращаясь къ золотымъ часамъ, которые при важныхъ случаяхъ постоянно заводились, — нужно ли было, или нѣтъ.

— Мнѣ кажется, что оно прошло весьма медленно, кротко замѣтилъ Ваткинсъ Толь.

«Вотъ такъ! браво!» шепталъ мистеръ Парсонсъ.

— Неужели? сказала миссъ Лиллертонъ, съ видомъ величественнаго изумленія.

— И я приписываю эту медленность единственно необходимому отсутствію моему изъ вашего общества, сударыня, сказалъ Ваткинсъ: — и изъ общества мистриссъ Парсонсъ.

Въ теченіе этого непродолжительнаго разговора дамы направляли свое шествіе къ дому.

— Къ чему ты приплелъ къ этому комплименту мою Фанни? спросилъ Парсонсъ, слѣдуя за дамами. — Знаешь ли, что этимъ ты совершенно испортилъ эффектъ.

— Помилуйте! безъ этого было бы слишкомъ явно, отвѣчалъ Ваткинсъ Тотль: — черезчуръ было бы явно.

— Онъ чисто-на-чисто съ ума сошелъ! шепталъ Парсонсъ женѣ своей, при входѣ въ гостиную: — помѣшался на скромности да и только!

— Скажите! воскликнула Фанни: — я въ жизни не слышала ничего подобнаго.

— Мистеръ Тотль, вы видите у насъ сегодня весьма обыкновенный обѣдъ, сказала мистриссъ Парсонсъ, когда сѣли всѣ за столъ:- миссъ Лиллертонъ мы считаемъ за свою и, безъ сомнѣнія, не принимаемъ и васъ за чужого человѣка.

Мистеръ Ваткинсъ Тотль выразилъ надежду, что семейство Парсонса никогда не принимало его за чужого.

— Марта, сними крышки, сказала мистриссъ Парсонсъ, распоряжаясь перемѣной декораціи съ величайшимъ безпокойствомъ.

Приказаніе было исполнено, и на одномъ концѣ стола появилась пара холодныхъ птицъ, съ языкомъ и прочими принадлежностями, а на другомъ — жареная часть телятины. На одной сторонѣ стола красовались на зеленомъ блюдѣ два зеленые соусника, а на другомъ — шпигованный кроликъ, подъ коричневымъ соусомъ, съ приправой изъ лимона.

— Миссъ Лиллертонъ, сказала мистриссъ Парсонсъ: — чѣмъ прикажете просить васъ?

— Благодарю васъ, не безпокойтесь; я попрошу мистера Тотля передать маѣ кролика.

Ваткинсъ смутился — затрепеталъ — передалъ кролика — и разбилъ стаканъ. Лицо хозяйки дома, озаренное до этого улыбкой, вдругъ страшно измѣнилось.

— Чрезвычайно жаль, пробормоталъ Ваткинсъ, прибѣгая, въ крайнемъ смущеніи, къ тому же кролику, къ зелени и къ маслу.

— Бѣда невелика, отвѣчала мистриссъ Парсонсъ, такимъ голосомъ, въ которомъ ясно обнаруживалось, что бѣда была очень велика, и въ тоже время начала управлять поисками мальчика, который шарилъ подъ столомъ обломки битаго стакана.