Реквием для хора с оркестром - Антон Твердов

— Это я их вызвал, пока вы здесь дурака валяли, — строго сказал Илюша На Вал Ляю, — Анархия анархией, а безобразничать в моем дворце я не позволю.

— Сдавайте оружие, — приказал первый сине-красный цутик. — Сопротивление бесполезно. Патруль Цепочки неуязвим ни для одного из видов существующего и несуществующего оружия.

Повстанцы начали переглядываться, не решаясь выпустить из рук пистолеты-пылесосы. Махно ради эксперимента пустил тоненькую струйку в головного цутика, но струйка даже не запачкала сине-красного мундира.

— Сдавайтесь, ребята, — подумав, разрешил Махно.

Когда все пистолеты-пылесосы оказались у Патруля, тот самый цутик, который потребовал сдать оружие, оглядел зал и проговорил:

— Не вижу здесь преступника номер один.

Никита неохотно поднялся с пола.

— Вот он я, — сказал он.

Цутик с удивлением посмотрел на него.

— Не о тебе речь, — сказал цутик. — Я имел в виду За Бо Да Ю. Где он?

— Не было никакого Забодая, — хмуро произнес Махно. — Мы всю кашу заварили. И еще эти… хмыри в черных плащах.

— В черных плащах? — живо заинтересовался цутик. — Те самые, которые способны перевоплотиться в кого угодно?

— Ага, — подтвердил Никита. — В кого угодно.

— Так где же они?

— Нихт, — сказал Махно. — Погибли, можно сказать, от собственной руки. Их лучи бластеров испепелили. А что? При чем здесь ваш Забодай?

— А при том, — внушительно проговорил сине-красный цутик. — Что в Семьсот третьем загробном мире, куда перевели бывшего правителя Первого загробного За Бо Да Ю, катастрофически не хватает жителей. И каждому, кто в Семьсот третьем загробном оказывается, даруется способность производить с самого себя неограниченное количество копий. И для разнообразия можно копии эти делать не только с самого себя, а с кого захочешь. Кто же знал, что За Бо Да Ю соскучится по Первому загробному и явится сюда, чтобы снова захватить власть? Да еще и используя способности, дарованные жителям Семьсот третьего загробного во благо?

— Так это был мой предшественник? — ахнул Илюша На Вал Ляю. — Ну и методы у него. Я сразу, между прочим, понял, что он за тип, когда поближе ознакомился с его бездушной системой идентификационных номеров.

— Система не оправдала себя, — согласился сине-красный патрульный цутик, — если допустила возможность созревания революционных настроений. Но, к сожалению, другой для Первого загробного пока не разработано.

— Как это не разработано?! — оживился Илюша На Вал Ляю. — Уже разработано! Мною! Вот!

Он метнулся к опрокинутому столу и поднял с пола сшитую серебряной ниткой толстую пачку бумаг. И передал бумаги цутику.

— Вот, — заговорил Илюша. — Там все написано. Новый, более совершенный свод законов для Первого загробного мира. Безоговорочно отменяются идентификационные номера, лицензирование… вводится близкая для населения Земли государственная структура. Умершим дается возможность проявить себя в том, в чем они мечтали себя проявить при жизни, но по тем или иным причинам не смогли… Короче говоря, каждый делает то, что хочет…

— Ничего себе! — изумленно воскликнул Махно. — За что ПОПУ, получается, боролась, а? Каждый делает то, что хочет, — это мой лозунг!

— А вы помолчите! — строго прикрикнул на него цутик. — Вы арестованы за противоправные действия по отношению к правящему классу.

— Очень оригинально! — ощерился Махно. — Меня никогда ни за что другое и не арестовывали…

— Вы предстанете перед Судом Цепочки.

— А где это? — поинтересовался Махно.

— А здесь, — серьезно ответил сине-красный цутик. — Властью, вверенной мне Советом я открываю заседание…

— Погодите! — завопил вскочивший с пола ибн Сулейман. — Не открывайте без меня! Как начальник Городской милиции, я хочу дать показания.

— Какие? — спросил цутик.

— Любые! — с готовностью ответил ибн Сулейман.

— И я! — проговорил Эдуард.

— И я! — поддержал его Гаврилыч.

— Все понятно, — сказал сине-красный цутик. — Вы тоже получаете право присутствовать при суде…

— Ура!

— Но в качестве подсудимых, — веско закончил цутик.

— За что? — оторопело спросил ибн Сулейман.

— За то, что допустили саму возможность переворота, — ответил сине-красный, — да вы не бойтесь — наказание за такое преступление не особенно серьезное. Итак, объявляю заседание суда открытым. Переходим сразу к вынесению приговора…

— Не по правилам! — завопили с потолка просто-Прокофьевна и Степанида Прокофьевна. — Мусора! Фуфло гоните!

— Все по правилам, — отозвался цутик. — Времени мало, надо еще рассмотреть и утвердить проект законодательства, представленный На Вал Ляю… Кстати, а вы еще кто такие? Почему в виде газообразных старушек?

— Потому что нас при аварии в мелкий порошок раздробило, — объяснила просто-Прокофьевна.

— В таком случае отправляйтесь на Землю в шотландский замок с привидениями, где вам самое и место. Что вы в Загробном мире-то делаете? Не должны вы здесь находиться. Удивительные безобразия у вас творятся, — добавил сине-красный, обращаясь к Илюше На Вал Ляю.

— Исключительно из-за несовершенства установленного За Бо Да Ю государственного строя, — лукаво ответил Илюша.

— А что? — проговорила Степанида Прокофьевна. — По-моему, неплохо… Привидениями будем… Детишек будем путать.

— Ага, — согласилась просто-Прокофьевна. — Ты и при жизни всех своим видом пугала… А Шотландия — это где?

— Шотландия — столица Сирии, — авторитетно заявила Степанида Прокофьевна.

— Чего? Шотландия — столица Гваделупы! — закричала просто-Прокофьевна.

— Гваделупа-то в Сирии находится, дура!

— Я дура? Ах ты, манда старая!

— За манду ответишь!…

Сине-красный цутик недовольно поморщился и махнул рукой. Старушки тотчас исчезли.

— Ну, ладно, — проговорил тогда цутик. — Начнем. Подсудимые, выстроиться у стеночек. Ифриты, подняться с пола — и вон из помещения. Господин правитель, подготовьте пока краткий доклад на тему вашего проекта…

— Слушаюсь, — по-военному козырнул Илюша На Вал Ляю.

— Погодите, погодите! — закричал вдруг Махно — Значит, мой переворот все-таки удался! Если из-за него поднялся большой шухер и отменили-таки эти поганые номера и лицензии… За что же нас тогда судить?

— За нарушение общественного порядка, — пояснил цутик.

Глава 8

В Тридцать третьем загробном мире, как известно, вообще не бывает ночи, тридцать три ярких солнца одно за другим сменяют друг друга на голубом небосклоне. Когда из Пронзающих врат на песчаный пляж вышел Никита в сопровождении полуцутика Г-гы-ы, как раз скоротечный закат — десятый по счету — сменялся таким же скоротечным восходом.

— А тебе здорово повезло, — сказал полуцутик, щурясь на плещущуюся вдали синюю полоску моря. — Редкий мертвяк с Земли забирается дальше Первого загробного почти сразу же после смерти. Да… а приговор мягкий. За нарушение общественного порядка могли выслать сразу в Девяносто восьмой загробный — или куда подальше. Махно как раз туда и послали. И Рододендрона. А Соловья-разбойника с семьей — в Пятый загробный… Никогда Махно не прощу, что он меня обманул. А я-то уши развесил — восстание корнеплодов! Чушь какая… Ладно, дело прошлое… Как того и следовало ожидать, все закончилось судебным заседанием, где все по заслугам получили… Мне-то вообще лафа. Просто выперли из Первого загробного на пять квазисглотов. Я и сам хотел улетать. А пожелаю — вернусь. А что? Я полуцутик. Господствующая раса. Передвижения полуцутиков по цепочке загробных миров не регулируются…

— Ага… — сказал Никита, оглядываясь. — Я вот что думаю. Был я в Первом загробном, оказался в Тридцать третьем. Таким манером можно всю цепочку преодолеть вмиг. И снова оказаться на Земле. Только загребешься каждый раз общественный порядок нарушать.

— Ты эти мысли оставь! — забеспокоился Г-гы-ы. — Я, как полуцутик, категорически запрещаю подобные разговоры. Из загробных миров вернуться нельзя — баста! Закон такой. И нарушать его нельзя. Мы — цутики и полуцутики — обязаны следить за тем, чтобы его не нарушали… Понял?

Никита ничего не ответил, думая о чем-то своем. Тогда полуцутик Г-гы-ы хихикнул и проговорил:

— А кретину этому Эдуарду Гаврилычу и уроду ибн Сулейману повезло меньше, чем членам ПОПУ. Их оставили в Первом загробном, но обязали патрулировать колонию корнеплодов. Представляешь, какой это для них геморрой?

Никита снова ничего не ответил.

«Из Первого в Тридцать третий, — думал он. — Неплохой шаг. У меня ведь есть шанс добраться таким манером до Земли… Действительно, есть шанс. Если еще раньше не вызнаю секрет перемещения во времени и пространстве».

— Эй! — толкнул его локтем в бок полуцутик. — Не спи! Вон к тебе какой-то мужик идет! Руками машет! Пошли!

И они пошли к морю, увязая по щиколотку в теплом песке. Полуцутик, впрочем, скоро пожалел свои коротенькие ножки и, взлетев в воздух, приземлился Никите на плечо.