ВСЕ НА ЗЕМЛЕ - Олег Кириллов

Однажды она уже почти совсем решила поехать в райцентр и объясниться с ним. Даже билет на автобус взяла. А потом подумала, что никогда не сможет этого сделать. Просто не сможет, и все. И ждала письма от Андрея как спасения, как лекарства от бесконечных угнетающих мыслей. Но только его письма. А сама писать никогда ему не будет. А там пусть как получится.

И вот письмо пришло. Позвонили ей в больницу, и она, не дожидаясь, пока его принесут, помчалась сама. Да, он помнит о ней, он вспоминает с грустью все, что было в Москве, мечтает увидеться. Надо столько переговорить.

А может, взять и уехать? Куда-нибудь, хоть на край света. Врачи везде нужны. Что ее держит в этом селе? Зачем она вопросы сама себе подбрасывает, ответы-то давно известны. Здесь она потому, что нужна бабе Любе… Куда ее одну оставишь? А уезжать не хочет. И совесть не позволяет оставить старуху, которая ей и мать, и отца заменила в свое время, в люди вывела, на путь наставила. Вот и мечется теперь. А выхода нет, просто утешает себя иногда тем, что возьмет и уедет. Никуда она отсюда не денется.

Интересно, каким стал Андрей? Он писал, что предлагают ему место заведующего отделением. Тогда он не решался принимать это предложение. И не потому, что боялся не справиться, а потому, что не хотел связываться со многими вещами сопутствующими, удаляться от чистой медицины. Ведь она на себе испытала, что такое заведование больницей. И дрова, и покраска, и инструменты, и лекарства. А часто кончалось тем, что брали они с бабой Любой по ведру гашеной извести, завязывали головы платочками и лезли на лестницу, чтобы белить стены. Это было проще, чем бегать неделями и умолять Насонова прислать людей.

У себя в кабинете она еще раз внимательно прочла письмо. Было оно ласковым и каким-то тревожным. Именно такого послания от Андрея она ждала вот уже несколько месяцев и теперь думала о том, что какие-то часы отделяют ее от того момента, когда она его увидит.

С райздравотделом удалось устроить все без особого труда. Договорилась о трехдневном отпуске, уладила с коллегами дела с приемом. Теперь оставалось ждать.

В этот вечер не спалось. Встала с постели, вышла на крыльцо. Посидела на скамеечке, прислушиваясь к ночи. Она уже почти не представляла себе Андрея. Казалось, что все было так давно, а может быть, вообще не было? Может, это она придумала себе его? Но лежал в кармане халатика твердый хрустящий конверт, и это было подтверждением того, что все правда, что послезавтра ждет ее Андрей и они поговорят абсолютно обо всем.

Назавтра она пошла к Насонову. Председатель сидел у себя в кабинете и ругался по телефону с кем-то, видимо из райцентра, потому что речь шла о доске-вагонке и стандартных бревнах. Вера посидела перед его столом, полистала газеты. Насонов наконец завершил длинный и, видимо, тяжелый для себя разговор и глянул на нее:

— Слушаю, только быстро.

— Иван Иванович… У нас плохо с врачами. Вы знаете. Если я помогу найти хорошего квалифицированного терапевта с опытом…

— Так я ж тебе в ножки поклонюсь. Особливо ежли у нас жить согласится. А кто это? Подружка?

— Это потом. И жилье будет? Хотя бы на первый случай.

— И на первый будет и на второй… Вон двухквартирный домик заканчиваем строить. В одну квартиру управляющего отделением переселим, а другую — пожалуйста… Планировал библиотекаря туда, ну да подождет. У матери своей проживет. Ты б все ж сказала: кого на примете держишь?

— Еще не знаю, Иван Иванович. Как поговорю, так сразу же к вам… Раньше времени не хочется.

Она уходила, а Насонов настороженно глядел ей вслед.

День этот полз так медленно, что уже после обеда она перестала находить себе место. Снова зачем-то сходила на почту, начала читать новый роман и бросила его раскрытым на столе… Хоть бы кто на прием пришел, а тут, как назло, ни души. Сходила к бабе Любе, домой, помогла ей капусту для борща нарезать… В саду последние оставшиеся вишни пособирала. Были они черными, переспелыми… Невкусно. Выгнала из огорода соседскую козу.

А солнце висело на одном и том же месте, будто гвоздями приколоченное. Минуты текли медленно. Казалось, жара настолько утомила время, что оно потеряло привычный свой ритм и двигалось еле-еле, как человек, уставший от долгого пути.

Уехала она последним автобусом, чтобы переночевать уже в областном центре.

Планировалось легко и просто, а не учла многих сложностей. Во-первых, с гостиницей. Оказалось, что обком собирает совещание и мест в гостинице нет. Просидела до позднего вечера, пока администратор не сжалилась над ней. Поселила в одноместный номер, где уже жила какая-то женщина из Москвы. Здесь был диван, на который и уложили Веру. Соседка пришла поздно, а ушла рано, еще до того, как Вера проснулась.

После завтрака она побродила по городу, зашла в парикмахерскую и сделала прическу. Заглянула в аптеку, купила кое-что из лекарств. В районе не все возможно достать. Завернула в гостиницу — нет, товарищ Кругликов еще не приезжал. Город был не так велик, и она снова пошла по кругу: на площадь к Вечному огню, затем по проспекту. Заглянула в другую гостиницу — и там Андрей не регистрировался. Посидела в парке: тут было прохладно и продавали вкусное мороженое. После обеда и очередного обхода гостиниц, уже рассердившаяся, решила сходить в кино. Пошла на старую ленту «Не пойман — не вор» с молодым де Фюнесом. Смотрела ее в студенчестве, когда-то очень нравилась. Теперь то ли настроение было хуже, то ли еще по какой причине, фильм показался не смешным. Вышла из кинотеатра совсем злая. Глянула время: шестой час. Вот она возьмет сейчас свою сумку — и на автовокзал. С его стороны это просто свинство.

Она быстро прошла через холл к лифту, и тут ее окликнула дежурная администраторша:

— Девушка, вы тут спрашивали товарища Кругликова… Он приехал. Живет в двести сорок третьем номере. Сейчас у себя.

Злости на Андрея как не бывало. Приехал. Боже мой, как это здорово! Если б она уехала, не повидав его, больше они не встретились бы. А тогда мучила бы себя всякими мыслями.

На второй этаж она взлетела как на крыльях. Постучалась в номер. Дверь была приоткрыта, и, прежде чем из номера раздался голос Андрея, от толчка она совсем распахнулась и Вера встала на пороге. Андрей стоял у зеркала и брился. Он заулыбался, бросил жужжащую бритву на кровать, косолапо шагнул навстречу:

— Ну, наконец-то… Здравствуй!

Они разглядывали друга друга, и Вера нашла, что он потолстел, стал солиднее и внушительнее и этот серый костюм в голубую искру идет ему. И очками обзавелся с позолоченными дужками… Это придает ему вид если не профессорский, то уж доцентский обязательно. Они смеялись громко и искренне, и обоим нравилось находить друг в друге что-то новое. И почему-то оказывалось, что все изменения произошли в лучшую сторону. И даже то, что конопушки на лице Андрея летом расцвели вовсю, тоже очень здорово. И то, что у нее лицо сгорело под солнцем и шелушится, — тоже великолепно.

— Садись, — сказал он, — сейчас мы с тобой выпьем бутылку шампанского. Я только в буфет за конфетами сбегаю, не возражаешь?

— Я с тобой, — сказала она.

Просто ей хотелось видеть его все время, не отпуская ни на минуту. За все время, что они не виделись, она дорисовала его облик до полной законченности, и теперь, в первые минуты встречи, ей казалось, что она его почти любит и что сегодня ее судьба сделает поворот, тот самый главный поворот, о котором она мечтала еще в студенчестве. Ей казалось, что теперь все будет поиному — и сама жизнь, и люди вокруг нее, потому что есть Андрей, смешной, добрый и сильный. С ним все просто и все ясно, как будто в жизни нет никаких загадок и сложностей, будто в ней все почти ясно.

— Не возражаю, — он прихватил пиджак, набросил его на плечи, и они вышли в коридор.

Она взяла его под руку, и так они двинулись в холл, где дежурная по этажу разговаривала с мужчиной, стоявшим к ним спиной. Андрей подошел к столу дежурной и, прервав разговор ее с посетителем, спросил, на каком этаже буфет. Дежурная начала отвечать, но Вера уже не слушала ничего, потому что человек у стола обернулся и она узнала в нем Рокотова. И он узнал ее, потому что быстро-быстро глянул на Андрея, потом лицо его покрылось краской, он споткнулся о край ковра и растерянно сказал ей:

— Здравствуйте…

Она ответила так же растерянно и смотрела в спину уходящему Рокотову. А Андрей стоял тоже рядом и ничего не понимал, потому что повторял одно и то же:

— Ты знаешь… буфеты сейчас сразу на трех этажах… Все работают.

А она молча пошла в номер, и он тоже шел за ней, забыв о буфете и о конфетах. Только в комнате, когда она села к столу и стала смотреть в окно, Андрей спросил:

— Это твой знакомый?

— Да.

Он больше ничего не спрашивал, просто сел на кровать и молчал. Так прошло несколько минут, и Вера вдруг сказала нарочито веселым голосом: