Роза восторга - Ребекка Брэндвайн

– Итак, сеньора, я слышал, что вас называют Розой Восторга. Теперь я вижу все собственными глазами и понимаю, почему придворные назвали вас так, – сказал ей итальянец. Изабелла зарделась, неприятно удивившись, что история, которая произошла сегодня днем, так быстро распространилась во дворце, хотя она этого и ожидала. Заметив ее покрасневшие щеки, итальянец извиняюще улыбнулся. – Извините, сеньора, простите меня. Я не хотел смутить вас, хотя вы еще более прекрасны, когда смущаетесь. Возможно, мне не стоило об этом говорить.

– Нет? – ответила Изабелла, покачав головой. – Все в порядке, милорд, уверяю вас. Бесспорно, теперь уже все знают о случившемся и будут об этом говорить. Ведь многим это кажется хорошей шуткой. Мы только что поженились, но и мой муж, и я уже снесли достаточное количество насмешек. Единственное, на что я надеялась, что эта история не станет предметом сплетен, потому что это было весьма глупое происшествие.

– О, нет, сеньора, – возразил граф, – это было весьма романтично. По крайней мере, мне так об этом рассказывали. Говорят, что ваш муж очень любит вас и терпеть не может, когда кто-то из мужчин любуется вашей красотой. Значит, он очень ревнив? И в самом деле, для этого есть основания, это заметно.

Щеки Изабеллы снова стали розовыми. Они почти слились с цветом платья, которое она выбрала одеть для сегодняшнего вечера. Сшитое из бледного дамарского шелка, платье имело глубокий вырез и обнажало небольшую выпуклую грудь. Ниспадая широкими складками, оно подчеркивало ее тонкую талию и округлые бедра. Платье дополняла серебристая накидка и высокая пирамидальная шляпа, обвитая множеством розовых и серебристых ленточек. Длинная грива волос Изабеллы была спрятана под шляпу, подчеркивая красивые гибкие черты ее лица и шеи. Загадочные серо-зеленые глаза слегка потемнели при этих словах итальянца. Если бы это только было правдой, что муж любил ее! Но она знала, что это не так. Но так было даже лучше, если при дворе все будут считать это правдой. С этой точки зрения произошедшая история выглядела вполне правдиво.

– Воррик – хороший муж, милорд, – прошептала она и отвернулась. И тут она увидела устремленный на нее янтарный взгляд мужа из-под полуопущенных ресниц.

Изабелла слегка вздрогнула, почувствовав, как по ее спине пробежала дрожь желания. Через несколько часов или, может быть, даже раньше, если у Воррика появится желание, они окажутся одни в их комнате, и он будет любить ее. Но сегодня вечером будет все не так. Сегодня в их отношениях будет присутствовать то очарование, которое было в их первую ночь. Девушка каким-то странным образом чувствовала это. Она взглянула на свои руки и вспомнила слова Кэрливела. Да, сегодня все будет не так. Они, наконец, избавятся от теней Бренгвен и Лионела, которые стояли между ними. Изабелла медленно начнет завоевывать сердце своего мужа. Она поклялась в этом. И если ей суждено быть счастливой с Ворриком, то Изабелла знала, что она могла сделать для него не меньше. Если бы ей был дан выбор, то она не пошла бы этой тропой. Но ей пришлось идти по этой развилке дороги, и она не могла повернуть обратно. Изабелла не знала, сумеет ли завоевать любовь и доверие мужа. Она даже не знала, заслуживает ли она этого. Изабелла была уверена только в том, что ей стоит попытаться.

– Лорд Монтекатини, кажется, очарован вами, миледи, – заговорил с ней Воррик, – вернув жену к настоящему из захвативших ее размышлений.

– Неужели? Не заметила, милорд.

– А вы?

– Нет. Я ваша жена и обращаю внимание только на вас, Воррик!

Он удивился и был весьма озадачен ее словами – она точно это видела. Но Изабелла увидела и то, что он был просто заинтригован и посмотрел на нее с некоторым подозрением.

– Что за игры вы затеяли, мадам? – спросил он.

– Это вовсе не игра. «Жизнь и любовь – это не игры», – подумала она, и повторила: – Это вовсе не игры.

В это мгновение их взгляды встретились над бокалом, который она поднесла к губам. На мгновение Изабелла задержала на нем взгляд, как будто они были любовниками, потом ее ресницы опустились, спрятав все ее мысли, и она отвернулась, чувствуя себя неловко. Она не была колдуньей, что бы там ни думал ее муж. Попытаться очаровать его, чтобы он влюбился в нее, было совсем нелегко. Воррик был слишком умным, чтобы сразу поверить ей. Что будет, если он разгадает ее намерения по отношению к нему? Как он ужасно удивится и возненавидит ее. Но Изабелла все же должна попытаться.

Она обрадовалась, что леди Маргарет Стейнли заговорила и отвлекла внимание Воррика.

Пока баронесса негромко говорила о чем-то с Ворриком, Изабелла исподтишка изучала эту женщину, потому что Маргарет заинтересовала ее. Баронесса была невысокого роста и самой обычной внешности: черты ее лица были приятными и утонченными, но она была не накрашена и обыденно одета, как глубоко набожная женщина. Но темные глаза Маргарет, хотя она очень часто опускала их, были проницательными, от них ничего не ускользало. И Изабелла заподозрила, что за смиренным лицом баронессы скрывается острый ум.

Хотя теперь ее звали леди Стейнли, Маргарет по-прежнему называла себя графиней Ричмонд. Она как будто забывала, что титул был у нее отобран сторонниками Йоркской династии. И что после смерти ее мужа Эдмонда Тюдора, графа Ричмонда – сторонники Ланкастера, который умер в тюрьме Нормарта, оставив Маргарет тринадцатилетней вдовой, она снова вышла замуж. Вскоре после смерти Эдмонда баронесса родила единственного ребенка – сына, которого она назвала Генрихом и обожала больше всех на свете. Хотя его претензии на трон исходили от матери по незаконной линии Джона Гонта и его жены Екатерины Синфорд, Генрих Тюдор теперь был единственным наследником династии Ланкастеров.

При этой мысли Изабелла тревожно взглянула на своего мужа. Она неожиданно вспомнила, что Генрих был тоже уэльсцем и его дедушка по отцу Обеин Тюдор был поэтом в Уэльсе. Он тайно женился на Екатерине Валойс – матери короля Генриха VI. Его отец Эдмонд был наполовину братом прежнему королю. Сам Генрих был племянником бывшего короля. Да, Генрих был уэльсцем. Изабелла была в этом уверена, потому что даже сейчас Воррик называл сына Маргарет не Генри, а Гарри – лорд Гарри Тюдор, граф Ричмонд, хотя титул был уже неправильным. С тех пор, как его притязания на корону стали законными. Раньше король Эдуард IV считал, что Генри представляет собой значительную угрозу и может попытаться сбросить его с трона, но пока Генри удавалось ладить с королем.

«Я бы точно так же поступила, – подумала Изабелла, – если бы моими глазами и ушами при дворе была моя амбициозная любящая мать».

Она снова взглянула на Маргарет и подумала: «Какие грандиозные планы вынашивает баронесса с этими умными темными глазами, так часто устремленными на небеса. При дворе были те, кто по глупости принимали Маргарет за хорошую, но простоватую женщину. Но внимательно наблюдавшую за ней Изабеллу не так-то легко обвести вокруг пальца.