Проект «Аве Мария» - Энди Уир

теперь с помощью тех же магнитов работает с пультом управления сквозь ксенонитовую оболочку. Завораживающее зрелище.

Доносится шипение, потом начинают работать компрессоры, наконец, Рокки отодвигает пластину, и дверь шлюзовой камеры распахивается с моей стороны. Далее он перемещает свой шар вдоль металлической направляющей к моему внешнему люку. Я открываю его.

— Привет!

— Привет!

— Наверное… мне лучше носить твой шар? Как лучше?

— Да. Носить. Спасибо.

Я осторожно трогаю шар, опасаясь обжечься, но он не горячий. Ко всему прочему, ксенонит — отличный термоизолятор. Я заношу шар с эридианцем на борт.

Ну и тяжесть! Я не ожидал, что Рокки весит так много! Была бы здесь гравитация, я бы его вообще не поднял. И даже так, у него сильная инерция. Покряхтывая, я с заметным усилием толкаю шар впереди себя. Как будто пытаюсь сдвинуть мотоцикл на нейтралке. Серьезно! Рокки весит, как целый мотоцикл.

А чего, собственно, я удивляюсь? Рокки рассказывал мне об устройстве своего тела и о том, какую роль в нем играют металлы. Черт, да у парня вместо крови ртуть! Конечно, он неподъемный!

— Ты очень тяжелый! — говорю я. Надеюсь, парень не подумает, будто я имею в виду «эй, жиртрест, пора худеть!»

— Моя масса сто шестьдесят восемь килограмм, — сообщает он.

Рокки весит больше 300 фунтов!

— Ого! — восклицаю я. — Ты весишь гораздо больше меня.

— Какова твоя масса, вопрос?

— Примерно восемьдесят килограммов.

— Люди весят так мало! — изумляется Рокки.

— Я состою в основном из воды, — поясняю я. — Итак, мы в командном отсеке. Отсюда я управляю кораблем.

— Понимаю.

Мы потихоньку спускаемся сквозь люк, ведущий в лабораторию. Рокки возбужденно копошится внутри шара. Эридианец всегда вертится при встрече с чем-нибудь новым. Думаю, так он лучше «видит» незнакомый предмет своим сонаром. Примерно как собака, которая слегка наклоняет голову, вслушиваясь в незнакомый звук.

— Это моя лаборатория, — рассказываю я. — Вся наука творится здесь.

— Хорошая-хорошая-хорошая комната! — пищит от восторга Рокки. Его голос поднялся на целую октаву. — Хочу понять все!

— Я отвечу на любой вопрос, — обещаю я.

— Потом! Другие комнаты!

— Другие комнаты, — театрально повторяю я и толкаю шар в спальню.

Я стараюсь двигаться помедленнее, чтобы Рокки мог получить представление об окружающем пространстве из центральной точки отсека.

— Здесь я сплю. В смысле, спал раньше. А потом ты попросил меня спать в туннеле.

— Ты спишь один, вопрос?

— Да.

— И я тоже спал один много-много раз. Грустно.

Похоже, Рокки так и не понял. Страх сна в одиночестве слишком въелся в его мозг. Любопытно… возможно, так у эридианцев закладывался стайный инстинкт. Именно благодаря стайному инстинкту вид становится разумным. И, возможно, этот странный (на мой взгляд) ритуал сна послужил причиной того, что я и Рокки сейчас разговариваем.

Признаю, это было ненаучно. Вероятно, тысячи разных причин привели к тому, что эридианцы стали разумным видом и все такое прочее. И заморочки со сном — лишь одна из них. Но, черт возьми, я же ученый! А значит, имею право выдвигать теории!

Я открываю дверцу в складской отсек и частично просовываю туда шар с Рокки.

— Это небольшая комната для хранения.

— Понимаю.

Вытаскиваю шар обратно.

— Больше комнат нет. Мой корабль гораздо меньше твоего.

— На твоем корабле много науки! — восхищается Рокки. — Покажешь мне все в научной комнате?

— Конечно!

Мы поднимаемся в лабораторию. Рокки вертится, впитывая информацию об окружающем. Я подталкиваю сферу в центр отсека, вплотную к лабораторному столу. Кажется, он из стали, но я не уверен. Большинство как раз из стали. Сейчас выясним.

— Используй магниты.

Рокки прислоняет магнит к пятиугольнику, касающемуся края столешницы. Щелк! Магнит прилипает. Теперь шар зафиксирован на месте.

— Хорошо! — одобряет эридианец.

Прислоняя магниты к одному пятиугольнику за другим по очереди, Рокки перекатывается туда и обратно вдоль стола. Способ не самый изящный, зато работает. И мне больше не нужно придерживать шар руками.

Легко оттолкнувшись от стола, я переплываю в середину отсека.

— Тут полно всякой всячины. Что бы ты хотел узнать для начала?

Рокки тянется рукой в сторону интересующего предмета, но внезапно меняет решение. Потом указывает на другой и снова колеблется. Он словно ребенок в кондитерской. Наконец, Рокки выбирает 3D-принтер.

— Вон то. Что это такое, вопрос?

— Штуковина, которая делает маленькие предметы. Я сообщаю компьютеру форму, а он сообщает этой машине, как ее сделать.

— Я могу увидеть, как она делает маленький предмет, вопрос?

— Машине нужна гравитация.

— Вот почему твой корабль вращается, вопрос?

— Да! — радостно восклицаю я. Быстро же он соображает! — Вращение дает гравитацию для разных научных исследований.

— Твой корабль нельзя вращать, когда присоединен туннель.

— Верно.

Рокки задумывается.

— На твоем корабле больше науки, чем на моем. Тут она лучше. Я приношу свои вещи на твой корабль. Отсоединяю туннель. Ты вращаешь корабль для науки. Ты и я вместе делаем науку, как убить астрофагов. Спасаем Землю. Спасаем Эрид. Хороший план, вопрос?

— Эммм… да! Отличный план! Но как же твой корабль? — Я постукиваю по ксенонитовой сфере. — Человеческая наука не умеет делать ксенонит. Он прочнее всего, что есть у людей.

— Я приношу материалы, чтобы делать ксенонит. Я могу делать любую форму.

— Понимаю, — говорю я. — Хочешь пойти за вещами сейчас?

— Да!

Так я превратился из «единственного выжившего исследователя космоса» в «парня со странным соседом по комнате». Любопытно, что из этого получится.

* * *

— Вы знакомы с доктором Ламай? — спросила Стратт.

— За последнее время я познакомился с таким количеством людей, что просто не помню, — пожал я плечами.

На авианосце имелся лазарет, но он предназначался для членов экипажа. Для нас же на второй ангарной палубе построили особый медицинский центр.

Доктор Ламай сложила ладони в традиционном буддийском приветствии, слегка наклонив голову.

— Рада знакомству, доктор Грейс!

— Спасибо, я тоже, — удивленно улыбнулся я.

— Я отдала в ведение доктора Ламай все медицинские вопросы, касающиеся полета «Аве Марии», — пояснила Стратт. — Она была ведущим научным сотрудником в компании, разработавшей метод введения в кому, который мы и собираемся применить.

— Очень рад, — обрадовался я. — Полагаю, вы из Таиланда?

— Да, — ответила она. — К сожалению, компанию пришлось закрыть. Метод работает лишь для одного пациента из семи тысяч, что существенно ограничивает коммерческий потенциал применения. Но я счастлива, что мое исследование все-таки может послужить человечеству.

— Это еще слабо сказано! Ваше исследование может спасти человечество! — поправила Стратт.

— Вы слишком добры ко мне, — скромно потупила глаза Ламай.

Следом за ней мы вошли в лабораторию. Там на десятках операционных столов лежали бесчувственные обезьяны, каждая из которых была подсоединена к разным вариациям медицинского оборудования.

— Мне обязательно присутствовать? — напряженно спросил я.

— Не обращайте внимания на доктора