Анти-Авелин - Наталия Земская

– Ненавижу, когда меня так называют! Для близких друзей я Мила, а для остальных – Людмила Николаевна. Что ты мне хотел поведать о «преступных триадах» и «картелях», или как их там?

– Все не так просто, как тебе кажется. В интересах следствия я не смогу выдать всю информацию. Даже не знаю, с чего начать.

– Зато я знаю, – раздраженно прервала она его. – Во-первых, прекрати страшилки выдумывать, я тебе и так заплачу. На большие деньги не рассчитывай, я дам ровно столько, сколько сочту нужным. Во-вторых, тайна следствия ночного нападения меня волнует меньше всего. Такого рода происшествия каждый вечер происходят десятками. Пытаться дополнительно заработать на страхах пострадавших, товарищ полицейский, стыдно! И в-третьих, если хочешь получить свой гонорар, то сегодня вечером мы должны передать отцу Амбросио «камень для гаданий». Где он?

– Отец Амбросио?

– Камень!

Петрович оторопело стукнул по пустым карманам куртки:

– Не знаю.

– Снимай куртку. Как тебе вообще пришло в голову сесть за стол в верхней одежде?

Не подчиниться такому напору было просто невозможно, и Петрович не прекословил.

Ощупав подкладку подола, Мила бесцеремонно залезла в карман по локоть и извлекла желто-голубой прозрачный камень.

– Слава Богу! Вот он. Карманы зашивать надо.

– Учту.

От неловкости Петрович не знал, что ему делать дальше, но, к счастью, в ситуацию снова вмешалась кошка. Она бесшумно прыгнула на кухонный диванчик и, прижавшись грудкой, замурлыкала, потираясь ушком о плечо.

Петровичу показалось, что ее хозяйка побелела от злости, и он, наклонившись, с нежностью, на которую только был способен, потерся небритой щекой о пушистый лобик животинки.

– Нюся, брысь! Не приставай!

– Ну, зачем же вы так со своей любимицей, Людмила Николаевна? Она мне совсем не мешает, – и неловко приобнял кошку, так, чтобы сильно не придавить ее.

– Заканчиваем с кошачьими нежностями и приступаем к действиям.

– С чего начнем? – Петрович с удовольствием отметил, что, благодаря Нюсе, перевес ситуации снова на его стороне.

– Надо понять, где он?

– Камень?

– Отец Амбросио!

– С этим вопросом мне одному не справиться. Надо позвонить… – здесь Петрович замешкался. – Моему подельнику. Кстати, он тоже в доле?

– В твоей. Я тебе по этому поводу уже все сказала, – отрезала Мила.

Саламатин быстро ответил на звонок:

– Иннокентий! Не поверишь, я только собирался тебе позвонить. Ты ее нашел?

– Не поверишь, нашел. Сидит напротив, требует встречи с отцом Амбросио? Тебе удалось выяснить, что это за фрукт?

– Удалось. Я тебе больше скажу – о твоей знакомой известно «наверху». Оттуда пришла настоятельная просьба оказывать всяческое содействие ее миссии.

– Какой миссии?

– Это все, что я знаю. Там вопросы задавать не принято. Встречаемся в 18 часов около Храма Святого Людовика на Малой Лубянке. Отец Амбросио будет там.

Отняв телефон от уха, Петрович пристально посмотрел на Милу:

– Ты, конечно же, не скажешь – откуда у тебя этот камень, и чьи поручения ты выполняешь.

– Не скажу.

– И не надо. Времени осталось мало. Судя по пробкам – как раз доберемся в назначенное время.

Когда Петрович выходил из кухни, он обернулся на свою попутчицу и заметил, как та сунула кулак под нос кошке.

Всю дорогу они молчали, изредка обмениваясь мнениями о талантах водителей, совершавших необъяснимые, с точки зрения логики, маневры на их пути.

Храм Святого Людовика Французского своим внешним обликом был больше похож не театр, чем на религиозное заведение, и публика, которая поднималась по высоким ступеням к белоснежным колоннадам, сильно отличалась от обычных прохожих своей нарядностью.

Среди колонн Мила разглядела знакомую фигурку.

– Она.

– Кто – она? – Петрович посмотрел туда, куда указывала Мила.

– Помощница отца Амбросио.

– Вижу.

В этот момент к машине подошел Саламатин.

– Разрешите представиться – Алексей Витальевич, – обратился он к выбирающейся из машины Миле.

– Могли бы сначала руку даме подать, а потом уже пытаться осчастливить меня своим именем и отчеством.

Петрович с удовольствием отметил смущение Саламатина – вот такая она, его новая знакомая.

– Виноват. Иногда современные дамы бывают самостоятельными до враждебности…

– Я «несовременная дама». Там, наверху, между колоннами стоит девушка, которая нас отведет к нужному человеку. Нам необходимо действовать быстро, пока мы не потеряли ее из вида.

– Как прикажете. Внешнее наблюдение уже установлено, мы готовы к работе.

– Внешнее что? – Мила с удивлением уставилась на Петровича. – И сколько это будет стоить?

– Людмила Николаевна, мы профессионалы, и по-другому не работаем. Специально для вас будут большие скидки, цена вас приятно удивит, – и незаметно подмигнул Саламатину.

Мила, фыркнув, решительно зашагала вверх по ступеням.

Милая девушка, которую звали Надежда, нисколько не удивилась, увидев троицу. Убежденная в том, что причиной визита является случившаяся накануне авария, она проводила всех к отцу Амбросио, предупредив, что они ограничены по времени, так как идет подготовка к вечерней мессе на русском языке.

– А что? Отец Амбросио знает русский язык?

– Да. Может, не так хорошо, чтобы читать проповеди, но достаточно, чтобы их понимать.

Миловидный старичок, такой непохожий на члена международной преступной сети, сидел на скамеечке в дальнем углу прихода, с любовью разглядывая прихожан, занимавших свои привычные места.

Добродушно поприветствовав визитеров, он учтиво поинтересовался на русском языке с акцентом:

– Мне необходимо подписать какие-то документы об отсутствии моральных и материальных претензий к вам? О! Я с готовностью сделаю это. Вы же были посланы нам самим Господом, хоть и таким опасным способом. Журналисты чуть было не спутали наши планы. Планы, которым суждено теперь сбыться, чтобы поднять существующий миропорядок на другой уровень, и приблизить его к светлой цели всего человечества: воцарения добродетели на земле. Да, да! Не удивляйтесь. Однажды история приподнимет завесу своих тайн, и вы удивитесь, участниками каких событий вы являлись. А сейчас я готов проделать для вас любую услугу, о которой вы меня попросите. Где ваши бумаги?

– Нет у нас никаких бумаг. В наши планы не входило снимать с себя какую-либо ответственность, – с этими словами Мила строго посмотрела на Петровича. – Мы принесли с собой вещь, которая, по всей вероятности, принадлежит вам, и которую мы должны передать. Вот.