Дикое племя - Октавия Батлер

Были моменты, когда ему казалось, что он мог бы пощадить и Энинву. Были моменты, когда ему казалось — к его собственному удивлению, — что он просто потерял ее и хочет увидеть вновь. Но чаще всего он вспоминал о ней, когда занимался скрещиванием ее американских и африканских потомков. Он постоянно старался создать более выносливую, более управляемую Нвеке, и у него даже наметился некоторый прогресс: он нашел людей, которые могли чувствовать и даже отчасти управлять внутренней работой не только собственного тела, но и других тел. Однако их способности были весьма нестабильны. Они столь же часто впадали в агонию, как и сохраняли рассудок. Столь же часто лечили, как и убивали. Они могли с легкостью делать то, что обычная медицина называла чудесами, — и с такой же легкостью, но случайно, творили такое, что даже самые жестокие рабовладельцы называют зверством. К тому же они жили недолго. Часто они совершали смертельно опасные изменения в собственном организме, и были не в состоянии вовремя с ними справиться. Иногда их убивали родственники погибших пациентов. Лучшие из этих людей нередко совершали самоубийства — обычно после допущенных ими трагических ошибок. Они нуждались в руководстве со стороны Энинву. Даже теперь, если бы он только мог, Доро хотел бы скрестить ее с некоторыми из них — позволить ей дать жизнь высшим человеческим существам, а не животным, которых она плодила за годы обретенной свободы. Но было слишком поздно об этом думать. Она была испорчена свободой, она была ею отравлена. И что самое ужасное, это произошло еще задолго до знакомства с ним — она достойное дитя дикого, свободолюбивого племени.

Теперь он решил завершить оставшееся незаконченным убийство и собрать несколько ее новых потомков.

Он отыскал ее дом, ее плантацию, следя за ней, пока она была в человеческом облике. Это было нелегко. Она продолжала изменять облик, даже если и не чувствовала преследования. Иногда по несколько дней у него не было чувства, что она где-то рядом. Затем Энинву опять становилась человеком, и только тогда он воспринимал ее присутствие. Приближаясь к ней, он постоянно опасался, что она может превратиться в птицу или рыбу и снова исчезнет на многие годы. Но она оставалась в человеческом облике, и он шел за ней через всю страну, по Миссисипи, в штат Луизиана, в приход Эвели — все дальше и дальше, через хвойные леса и хлопковые поля.

Когда он добрался до дома, где, как подсказывало его охотничье чутье, могла находиться Энинву, он некоторое время разглядывал его издалека, не покидая седла. Это был большой белый сельский дом, с чересчур высокими колоннами и крыльцом, расходившимся к верхней и нижней галереям. Дом был прочный, но было видно, что он уже долго здесь простоял, как и вся остальная усадьба. Можно было разглядеть бараки для рабов, расположенные поодаль, почти скрывающиеся в лесу. Там же Доро разглядел амбар, кухню и другие постройки, назначение которых он не мог понять — слишком далеко. Возле построек он заметил нескольких черных: играющих детей; мужчину, обтесывающего бревно; женщину, которая собирала что-то в огороде рядом с кухней; другую женщину, возившуюся с котлом, где кипятилась грязная одежда. Юноша с патологически короткими, слабыми и тощими руками сновал то там, то тут, собирая мусор. Доро очень долго приглядывался к этому рабу, последнему из попавшихся ему на глаза. Не была ли эта деформация рук результатом какого-то замысла Энинву по разведению породы?

Не отдавая себе отчет в своих намерениях, Доро тронул коня. Он собирался схватить Энинву сразу, как только ее обнаружит, — чтобы застать ее врасплох, в человеческом облике, пока она максимально уязвима. Но вместо этого он поехал в другую сторону, чтобы найти ночлег по соседству с Энинву, у кого-нибудь из ее бедных соседей. Он наткнулся на семью: муж, жена, четверо детей и несколько тысяч блох. Доро провел в их домике самую ужасную в своей жизни бессонную ночь, но за ужином и за завтраком он был приятно обрадован тем, что нашел здесь превосходный источник информации об их богатом соседе. Именно от этой пары Доро узнал о замужних дочерях, о внебрачных детях-рабах, и о совершенно недобрососедском поведении мистера Веррика, что само по себе являлось великим грехом в глазах этих людей. Он узнал об умершей жене, и о частых поездках мистера Веррика неизвестно куда, и о самом странном, что было в этом поместье: сюда часто наведывалось существо, которое местные жители называли оборотнем. Оно появлялось в образе большой черной собаки, и один из членов семьи, ныне живущий далеко от этих мест, утверждал, что эта собака бродила по усадьбе еще в пору его детства. Ходили слухи, что она разоружила нескольких взрослых мужчин и заставила их спасаться бегством. Говорили также, что в эту собаку стреляли несколько раз почти в упор, но никогда не могли свалить с ног. Никогда. Пули проходили сквозь нее, словно сквозь дым.

Этого было вполне достаточно для Доро. Множество лет Энинву провела вне дома, под видом большой собаки. Сколько времени ей понадобилось, чтобы понять, что он не мог найти ее, пока она была животным? Самое главное начинается теперь — она может обнаружить его и исчезнуть, приняв звериный облик. Он должен убить ее сразу! Возможно, ему вновь придется использовать заложников, — и нужно с помощью чутья отыскать среди ее рабов тех, кто является подходящей добычей. Возможно, что угрожая им, он сможет вернуть ее назад. Они должны быть определенно лучшими из ее детей.

На следующее утро Доро направил своего черного коня прямо по дорожке, ведущей к усадьбе Энинву. Едва он подъехал к ней, из ворот вышел юноша, чтобы принять его лошадь. Это был тот самый парень с деформированными руками.

— Твой хозяин дома? — спросил его Доро.

— Да, сэр, — тихо ответил тот.

Доро опустил руку на его плечо.

— Оставь лошадь здесь, с ней ничего не случится. Лучше проведи меня к своему хозяину. — Он не ожидал от самого себя, что примет именно такое решение, но этот юноша был абсолютным совершенством с точки зрения того, что требовалось Доро. Несмотря на его физическое уродство, он был его желанной добычей. Вне всяких сомнений, Энинву очень дорожила им, своим самым любимым сыном.

Молодой человек без тени страха взглянул на Доро, затем направился к дому. Доро продолжал придерживать его за плечо, хотя и так было ясно, что ему не удастся легко от него убежать. На этот раз Доро находился в теле невысокого худощавого француза, юноша же был хорошо сложен и жилист, несмотря на невысокий рост. Все дети Энинву были, как правило, невысокого роста.

— А что случилось с твоими руками? — спросил Доро.

Юноша взглянул сначала на него, затем на короткие руки.