Дневники. 1946-1947 - Михаил Михайлович Пришвин

26 Августа. С утра небо сплошь туманно, завешено, и моросит мелкий дождь.

Трудность создания «Падуна» заключается в том, что я хочу создать «ведущую» вещь, в которой я честно отстаиваю наш коммунизм против индивидуализма. Я отстаиваю матерински служебную идею в борьбе за творческое единство всего человека на земле.

Соблазненный свободой Зуек уходит в природу и вместо свободы познает необходимость («обиду»), [распространенную] на всю природу. Свободу он понимает как борьбу с необходимостью всей плененной природы и всего плененного человека. Все звери на плотине потому и присмирели, что чувствовали «страх Божий» перед ведущим их человеком. Итак, опыт Зуйка показать, как свободу, порожденную сознанием необходимости. Эту избитую мысль показать в переживании человека и животных (водяная крыса с веточкой). Животные, идущие вслед за Зуйком по тропе человеческой: тут и олень, и лось, и волк, зайцы... Жаркий час. Как заливало муравейник и муравьи по дереву через... смолу.

256

Дать образ (в Зуйке) цельной личности человека, отвечающего и включающего в себя всю природу, определяющую каждому свое место, благодаря чему и создается то чувство гармонии, которое мы называем «природой». Сутулов - это Максим Максимыч в форме чекиста, а Пахан - это Печорин.

Уступка, компромисс, обход обиды - все это естественно приходит и находит моральное оправдание в порядке материнского служения. Отсюда и моральное оправдание в нашем времени политики, как будто противоречащей героизму (мужскому).

27 Августа. Небо завешено, все ровно матовое, как и вчера, но дождя нет и как будто не будет.

Ошибся, дождь был до обеда. Намерен писать. На профилактику машины и на болото. Пока работаю над «Каналом».

Сказка исчезла из жизни...

Чтобы увидеть Палестину, нужно прийти в нее цельным, молодым.

Работники канала утратили этот взгляд, а Зуек первый увидел, что они сделали.

И после него - все увидели.

(Апофеоз.)

28 Августа. Небо опять серое, ровно матовое, как все эти дни. Под этим небом, сосредотачиваясь, собираешься сам в отношении людей в такое же холодное серо-равнодушное существо и чувствуешь, что есть такие люди, так они живут в расчете, свободно от приязни и неприязни. Да так оно и быть должно: раз небо такое, то и люди, значит, такие есть. В человеке еще бывает такое, чего нет в природе, но в природе никогда не бывает и не может быть такого, чего нет в человеке.

Вчера пробовал читать Ляле свою работу, но недоделанные вещи трудно читать даже другу. Но в общем я

257

познакомил ее с моей работой, она понимает, как много стянуто у меня в единое материалов. Мы так решили, что к весне я работу должен кончить непременно. До 1-го апреля - 7 месяцев = 35 тыс., которые можно достать. Решено.

Жулька, моя молодая, мраморного цвета английский сеттер, носится как угорелая за птичками, за бабочками, даже за крупными мухами до тех пор, пока горячее дыхание не выбросит из ее пасти язык. Но и это ее не останавливает. Вот нынче была с ней у всех на виду такая история. Желтая бабочка капустница привлекла ее внимание, она бросилась за ней, подпрыгнула и промахнулась. Бабочка замотыляла дальше, Жулька за ней - и хап! Бабочка - хоть бы что, летит, мотыляет, как будто смеется.

Хап! - нет. Хап, хап! - нет и нет.

Хап, хап, хап! и бабочки в воздухе нет.

Тогда среди наших детей началось волнение. - Ах, ах, - только и слышалось. Бабочки нет в воздухе, капустница исчезла, сама Жулька стоит неподвижная, как восковая, повертывая голову то вверх, то вниз, то вбок.

В это время горячие пары стали нажимать внутри Жулькиной пасти, у собак ведь нет потовых желез. Пасть открылась, язык вывалился, пар вырвался и вместе с паром вылетела бабочка и, как будто совсем ничего с ней не было, замотыляла себе по-над лугом.

До того измаялась с этой бабочкой Жулька, до того, наверно, ей трудно было сдерживать дыханье с бабочкой во рту, что теперь, увидев бабочку, вдруг сдалась. Вывалив язык, длинный, розовый, она стояла, хахала и глядела на летающую бабочку узенькими и глупыми глазами.

Дети приставали к нам с вопросом: - Ну, почему же это нет у собак потовых желез?

И другие им отвечали: - Если бы у них были железы и не надо было бы им хахать, так они бы всех бабочек переловили.

День прошел без дождя. Временами даже и солнце показывалось. Ездил на болото - все желтое и ни одного бекасика. Завтра утром на профилактику.

258

«Серапионовым братьям» совсем не повезло: Зощенку публично высекли. Всеволод Иванов провалился с Берлином. Федин судаком ходит. Расправа с ними (Зощенко) безобразная, но не больше как если бы при атаке в кого-то пуля попала и он на ходу кувыркнулся. Нам смотреть на это некогда: надо бежать вперед самому, не глядя на товарищей.

Есть, однако, при этом неприятное чувство, похожее на неприязнь к убогим людям, когда они попадаются под ноги и мешают бежать. Так и тут подумываешь о «Серапионовых братьях»: а что в них было хорошего? Ведь сила-то их была групповая: держались вместе, выставляли себя. А вот пришел развал, и нечего вспомнить. Но Ахматову истинно жалко... И все из-за группы - сглупила старуха.

Сегодня мне от работы моей пахнуло верой. - Почему бы, -подумал я, - не писать для себя, как будто я в самом деле открываю новые берега сознания...

29 Августа. Ранним утром было солнышко, потом солнце вышло в светлую сеточку из белого и голубого, дальше ячейки бело-голубого стали смыкаться...

Чем убийственна теща - это что она беспрерывно болтает глупости, имея претензию завязать умный разговор, при этом она всегда наготове броситься в атаку за свое высказывание, а ты с «больной» не имеешь права и спорить. При этом Ляля всегда двойная: одно лицо, милосердное, обращено к матери, другое, умоляющее, - ко мне. Чувствую, что эта теща уморит нас или, во всяком случае, меня. А из-за спины этой умирающей тещи показываются две другие: одна -Людмила - еще похуже, другая - Мария, говорят, получше. На Лялю нет никакой надежды, знаю, что в крайнем случае она предпочтет мать, выбирая между «больною» и здоровым. Себя же чувствую бессильным, потому что мало-помалу Ляля делается мне совсем необходимой (для духа). Вот кажется, все мечты, все силы, все средства положил, чтобы устроиться отдельно в Дунине,

259

но теперь, дай Бог, чтобы одна только теща жила