Робинзоны космоса - Бегство Земли - Рассказы. - Франсис Карсак

— Даже жаль, Хорк, что ваши расчеты верны. В должное время вы, несомненно, и сами стали бы властителем...

Мы долго сидели молча. Я взглянул на Рению. Она и бровью не повела, когда я изложил результаты моих трудов. Ее зеленые глаза затуманились, но тонкие, правильные черты лица сохранили выражение спокойной решимости. Она заговорила первой:

— Неужели мы действительно ничего не можем сделать? Неужели человек жил напрасно? И не будет ли лучше отправить в гиперпространство звездолеты, пусть даже только один из тысячи долетит. хоть куда-то?

— Я думал о другой возможности, — сказал я. — Похоже — во всяком случае, так мне сейчас представляется, — взрыв достигнет только орбиты Урана или, на худой конец, Нептуна. Мы имеем дело не с какой-то новой, или сверхновой, звездой, но с чем-то иным. И если мы сможем отвести Землю на достаточное расстояние.

— Именно это и нужно сделать, — сказал Хани. — Вот только успеем ли мы? Десять лет — слишком маленький срок для подобного предприятия! Я останусь здесь с вами на месяц. В конце концов, все ваши экстраполяции основаны только на наблюдениях последнего полугодия. Я согласен с вами: Солнце не превратится в классическую новую или сверхновую звезду, однако кое-какие общие черты все же просматриваются. Я затребую копии всех докладов, которые касаются Солнца и новых звезд. Мы вместе продолжим вашу работу, а там уже посмотрим.

За исключением Брира, Хани, Рении, моих непосредственных помощников и меня самого, никто на Меркурии, даже астрономы, не догадывался о жестокой правде. Своих результатов я добился благодаря новой методике расчетов. Все полагали, что Хани явился в инспекционное турне — факт редкий, но не беспрецедентный. Теперь, когда я уже не нес всей ответственности за исследования и бремя тяжкой тайны со мной делили другие, на меня навалилась невероятная усталость, и я был вынужден взять несколько дней отгулов — мои серые клеточки нуждались в небольшой передышке. Я воспользовался этим вынужденным отпуском для того, чтобы показать Меркурий Рении. В космолете Хани мы облетели планету со всех сторон на предельно низкой высоте. Последний день мы провели на вершине горы Теней, где располагалась небольшая станция отдыха. Рения оказалась чудесной спутницей, веселой и оптимистичной. То был ее первый прилёт на Меркурий, но вместе с дедушкой она уже бывала на Марсе, спутниках Юпитера и Сатурна и даже на Нептуне. Что до Венеры, то там она родилась — Хани был венерианином по происхождению, — но покинула эту планету еще в юном возрасте.

Когда-то, за сколько-то тысячелетий или даже миллионов лет до появления на Земле человека, на Марсе — пусть он и являлся в наше время, как и в ваши дни, планетой плешивой, почти такой же бесплодной, как и Меркурий, с его лимонитными песками и чахлыми лишайниками, — проживали марсиане. Их следы были крошечными, едва заметными, но неоспоримыми: несколько полуобвалившихся, порой засыпанных песком туннелей. В одном из них недавно обнаружили обломки веретенообразного летательного аппарата, который, пусть он весь и испытал разрушительное действие коррозии, когда-то, похоже, работал на принципе космомагнетизма. Но вот ваши следы, следы вашей будущей колонии, оставленные незадолго до пятого обледенения, были отчетливыми: заброшенные города без сводов, в которых все, за исключением книг, осталось целым и невредимым.

Я возобновил работу вместе с Хани и продолжал практически ежедневно видеться с Ренией. Казалось, старик и часа не мог обойтись без своей внучки. Только она могла его успокоить, когда он был на взводе. Человеку крайне приятному и умному, ему была присуща ярко выраженная маниакальность, и мне пришлось научиться представлять ему свои расчеты таким образом, чтобы не слышать затем, как он скрежещет зубами, перепроверяя их. Мы проанализировали солнечные архивы и все ежедневные наблюдения последних лет. На Земле тем временем целая армия астрофизиков изучала все, что было известно о начальных стадиях новых и сверхновых звезд, и пересылала нам результаты на космолетах особого назначения. Во избежание чрезмерного внимания астрономов, Хани распространил слух, будто он проверяет одну из моих теорий, согласно которой ближайшая к нам звезда, Этанор, рискует вскоре превратиться в сверхновую.

Под довольно-таки неопределенными предлогами Совет властителей снова ввел через правительство триллов закон Алькитта, который позволял в случае необходимости мобилизовать все земные энергоресурсы. Незаметно начались первые приготовления.

Наши расчеты позволили наконец уточнить срок солнечного взрыва: при сохранении нынешнего ритма солнечных ядерных реакций у нас оставалось двенадцать лет и шестьдесят четыре дня. Но следовало учитывать и возможное ускорение, так что наш «запас прочности» не превышал восьми лет. Стало быть, через восемь лет Земля и Венера должны были удалиться от Солнца за орбиту Урана, причем, по возможности, подальше. О спасении других планет не могло идти и речи, и одно время мы даже рассматривали всерьез план, согласно которому в какой-то момент предполагалось переселить на Землю всех колонистов с Венеры. Но в конечном счете выяснилось, что данная операция вкупе с сооружением герметических подземных убежищ еще для семисот миллионов человек, а также сельскохозяйственных ферм, которые должны были обеспечить этих людей питанием, оказалась бы более затратной во всех отношения, нежели перемещение с орбиты самой Венеры.

Хани улетел вместе с Ренией, и их отсутствие подействовало на меня удручающе. Я уже привык к старику, к его вспышкам гнева и грубому юмору, к неоценимой помощи, которую он мне оказывал. Должен признаться, я привык также и к умиротворяющему присутствию Рении, и теперь не без грусти я поднимался порой на вершину горы Теней.

Спустя полгода после их возвращения на Землю новость о взрыве Солнца была донесена до всего человечества, но лишь в качестве возможного исхода. С согласия Совета правительство триллов приступило к строительству гигантских космомагнетических двигателей, которые, будучи расположенными на полюсах Земли и Венеры, должны были вывести обе планеты в открытый космос. Чуть позднее заработал и закон Алькитта, и с этого момента все на обеих планетах было подчинено одной великой цели. Затем, совершенно неожиданно, я был отозван на Землю. Я в последний раз обошел знакомую лабораторию, которую мне уже не довелось больше никогда увидеть, и улетел, взвалив на Сни всю ответственность за продолжение исследований.

О причине столь срочного вызова я совершенно ничего не знал, — потому, наверное, и удивился больше всех, когда приказом Совета властителей меня вдруг поставили во главе Солодины — организации, которая только что была создана для контроля над всей подготовкой к великому путешествию наших планет сквозь космос, — назначив верховным координатором. Этой тяжелой, но восхитительной ответственностью я был обязан тому докладу, с которым Хани выступил касательно меня по возвращении на Землю. Так, в свои двадцать семь лет, я возглавил организацию, которая в той или иной степени контролировала всю жизнедеятельность двух планет!