Херсон Византийский - Александр Чернобровкин

– Ты хочешь купить коня? – уже более почтительным тоном спросил Вультвульф.

– Пару жеребцов, которые смогут нести меня в доспехе, и двух-трех кобыл на племя, – ответил я.

У равеннского олигарха сразу поубавилось спеси.

– Они пасутся в предгорье, день езды отсюда, – сообщил он деловым тоном. – Я пошлю людей, они отберут, каких скажешь, и послезавтра пригонят лошадей сюда.

– Мне бы хотелось съездить и самому выбрать, – выдвинул я условие.

– Когда? – спросил он.

– Хоть завтра, – ответил я.

– Можно и завтра, – сразу согласился Вультвульф.

Видимо, не так уж и много здесь покупателей на его бесценных лошадей.

– Подскажи, где лошадей нанять для поездки? – спросил его.

– Можешь воспользоваться моими, – предложил он. – Сколько тебе надо?

– Три, – ответил я, решив взять с собой Хисарна и Сафрака.

Рано утром двое вооруженных слуг Вультвульфа прискакали к судну с тремя лошадьми на поводу. Одеты были скромнее хозяина: доспехи кожаные, рубахи из грубой ткани. Седла на лошадях с луками немного выше, чем у кочевников. Я выбрал самого крупного и по виду самого спокойного жеребца. Он, казалось, тяжко вдохнул, когда я занял седло, но пошел без натуги и выпендрежа.

Вультвульф с еще двумя слугами поджидал нас у городских ворот. Эти двое были в кольчугах. Наверно, личная охрана. Моя охрана одета покруче. Не говоря уже обо мне самом. Конезаводчик не без зависти посмотрел на мои доспехи, оружие и особенно на ремень с золотыми бляхами.

– Какой красивый! – похвалил Вультвульф. – В Константинополе делали? Нет, персидская работа. Или сирийская?

– Не знаю, – ответил я и как бы между прочим рассказал: – Снял с аварского кагана, когда взял его в плен.

– Ты взял в плен аварского кагана?! – не поверил конезаводчик. – Шутишь?!

– Хисарн снимал с него этот пояс, – сказал я, кивнув на сопровождавшего меня гота.

Уверен, что наполовину своему поверит наполовину скорее.

– Он сам снял, я только собрал его доспехи и оружие, – молвил Хисарн буднично, как что-то обычное, что происходит чуть ли не каждый день.

– Но он же живой! – возразил Вультвульф. – Сейчас напал на Фракию.

– А какой мне толк с мертвого?! – сказал я. – Он заплатил выкуп и пошел добывать новый.

– И много заплатил? – сразу спросил Вультвульф.

– А сколько это – много?! – одесским способом ушел я от ответа.

– И то верно! – согласился он.

В это время мы проезжали мимо странной белой башни. Я принял ее за часовню.

– Это мавзолей Теодориха, короля готов, – заметив мой интерес, сообщил Вультвульф.

– Твои предки когда-то владели этой землей, – сказал я Хисарну.

– Он был вассалом Ромейского императора! – обиженно возразил конезаводчик.

– Формально – да, – выдал я компромиссный вариант.

Вультвульф не стал его оспаривать.

К вечеру без происшествий мы добрались до его коневодческой фермы. Тянула она на хороший замок. Ров шириной метров десять, подъемный мост, стены пятиметровой высоты и метра три шириной, на углах башни. Через тысячу лет такими замками будет утыкана вся Европа. Видимо, такая же нескучная жизнь у равеннцев, как и у людей шестнадцатого века.

Мы помылись в бане, которая к нашему приезду уже была натоплена. Сафрак впервые увидел шрам у меня на животе и спросил:

– Меч?

– Да, – ответил я.

Скальпель – тоже меч, только маленький.

Сафрак разбирался в ранах, поэтому не понимал, как я смог выжить. Отвечая, видимо, на заданный самому себе вопрос, показал рукой вверх, в сторону небес: мол, без божьей помощи не обошлось.

Ужинали с серебряной посуды, но руками. И лежа, на римский манер. Оказалось, что быть римлянином не очень удобно. Вультвульф пригласил только меня, остальные ели со слугами и, как я потом узнал, сидя. Зато еда была высший класс! Начали с холодных закусок: соленых маслин, сыра и каких-то слизняков, противных на вид, но интересных на вкус. Потом была жареная птица разных видов, от, судя по размеру, голубя до гуся. Далее последовало мясо животных. Тут я уже ел всё по чуть-чуть, потому что живот был полон. Вультвульф сходил облегчился, а вернувшись, предложил и мне поблевать, чтобы было куда продолжать пир. Я отказался от нерационального использования пищи. Хозяин глянул на меня с сожалением: варвар, что с него возьмешь?! Затем принесли рыбу, сладости, фрукты… И всё это запивалось отличным вином. Мне оно понравилось больше родосского. Надо будет купить местного вина для себя.

Болтали с ним о жизни здесь и в Херсоне. Как положено, оказалось, что лучше там, где живешь не ты. Поговорили и о политике – куда без нее даже в шестом веке?! Эти авары, славяне, персы… И чего им не сидится дома?! Вультвульф несколько раз пытался перевести разговор на пленение кагана, но я ловко менял тему. Для этого надо было всего лишь похвалить самого хозяина или что-нибудь из принадлежавшего ему. Поговорили и об искусстве. Вультвульф очень удивился, что я знаю работы Аристотеля лучше. Он ведь не писал курсовую по древнему мыслителю. Разошлись заполночь. Точнее, пошел я, а заснувшего за столом Вультвульфа слуги перенесли в спальню. Кровать мне была приготовлена та еще – в ширину больше, чем в длину, с пуховой периной такой высокой и такой мягкой, что я долго не мог заснуть. Казалось, что мое тело медленно падает. Теперь понимаю выражение «заснул – как в яму упал».

Утром после завтрака, не такого обильного, всего из шести перемен, поехали отбирать лошадей. Они паслись в долине между двумя горными склонами под охраной семи вооруженных пастухов. Табун был голов на сто пятьдесят. Из них примерно треть – те, что мне нужны. Скилур часто говорил мне скифскую мудрость, что самые лучшие кони всегда гнедые – корпус коричневый, а грива, хвост и нижние части ног черные. Поэтому я сразу отобрал гнедых жеребца и двух кобыл, а потом добавил к ним каракового – черный корпус, грива и хвост и коричневыми подпалинами на морде, под мышками и в паху – жеребца и вороную кобылу. Точнее, выбирали Хисарн и Сафрак, а я смотрел на подведенную ко мне лошадь и, если сердце ёкало, кивал головой.

– Ты выбрал самых лучших лошадей! – похвалил Вультвульф.

Причем было заметно, что он не набивает цену, а говорит искренне. Я для него, как и для многих других жителей шестого века, был непонятен. Вроде бы не похож на богатого человека, а деньги имею немалые; не выгляжу воинственным, а побеждаю; по виду – типичный варвар, а знаю труды греко-римских гениев лучше большинства греков и римлян; на лошади езжу не очень хорошо, но сумел отобрать ценнейших.

Вультвульф отстал от меня, проехал немного рядом с Хисарном, что-то спросил у него. Тот ответил длинным германским словом, которое я никак не могу запомнить. Так меня называл и Гунимунд. Я пытался спросить, что оно значит, но не мог повторить, поэтому готы и делали вид, что не понимают, какое именно. Наверное, обозначает мою исключительность, но не понятно, со знаком плюс или минус. Скорее плюс, что-то типа «родился в рубашке», или «с серебряной ложкой во рту», или «с мечом в руке», потому что Вультвульф стал относиться ко мне с большим уважением. Я купил у него еще и вина, расплатившись за всё специями, благовониями и тканями.