Кремлевский опекун - Александр Смоленский

– Ну, знаешь, ты слишком многого захотел! Я и сам так подробно не информирован. И вообще прими совет на будущее: гораздо спокойней и безопасней нам этого не знать!

– Но тогда как понять, что поручение исходит от серьезных и ответственных людей? – усомнился Добровольский.

– Завтра ты, как обычно, позвонишь по секретной линии в Москву своему начальству, в штаб сухопутных войск. Не удивляйся, когда тебе официально поручат побывать у молдавских ополченцев и войти с ними в контакт. Что-то вроде оценочной разведки и переговоров в одном пакете. Если все пройдет гладко, на тебя возложат функцию посредника между сторонами.

– Посредника? Да какой из меня посредник?! Не пори, пожалуйста, ерунды! Что должно пройти гладко? Хватит тянуть за душу!

– Да, в общем-то, ничего особенного. Просто, зная твою извечную щепетильность, я не хочу рубить сплеча, – продолжал юлить Пряхин, постепенно подводя майора к сути дела.

– Опять темнишь!

– Да не темню я вовсе. Дело касается оружия и боеприпасов.

– Что еще за боеприпасы? Никогда не мечтал выступать в роли снабженца.

– Ты и не выступишь, это не твоя роль. Все гораздо деликатней и тоньше. Вопрос, скажу тебе, в основном политический и финансовый.

– Это вообще полная чушь! С политикой и финансами у меня точно никогда не было служебного романа. Мы даже не знакомы.

Добровольский готов был не на шутку разбушеваться, и Пряхин решил больше его не мучить.

– Короче, молдавская сторона, представители их ополчения, готовы выложить кучу денег за оружие и боеприпасы. Ты «под крышей» наблюдателя – это вопрос решенный: будешь вести с ними переговоры и обговаривать условия, – выпалил он одним махом и невольно притянул автомат поближе к груди.

Впрочем, Добровольский был настолько потрясен, что от удивления просто застыл разинув рот. Пряхин меньше всего ожидал от приятеля подобной реакции.

– Постарайся вникнуть, все не так однозначно, как может показаться на первый взгляд. Есть как минимум два принципиальных момента, которые все объясняют. Первый – наша армия, она ведь только на вид такая бравая, а на самом деле давно трещит по швам. Финансирование практически заглохло, процветают мародерство, дезертирство. Если процесс вовремя не остановить, она развалится окончательно, и тогда уже ничего не поможет. Необходимо срочно изыскать новые источники для подпитки. Железа у нас, сам знаешь, через край, а вот как кормить людей? На себя посмотри, сколько чего ты вынес, через какие прошел испытания!.. Полгода из кусков по госпиталям собирали. И что взамен? Жалкую железку на китель получил! Железка не гарантирует нормальной человеческой жизни. Где деньги, почет, уважение, где они, скажи мне? Даже жену не можешь ублажить на свой офицерский паек. Поэтому она и...

Пряхин осекся, поняв, что переборщил. Но Добровольский пропустил его выпад мимо ушей.

– А соседка эта, с нижнего этажа, Аглая Волосова? Вас же с ней понесло по волнам, я еще не видел ее такой сияющей. Между прочим, она женщина со вкусом, с запросами, да еще с какими. Неужели тебе не хочется ощутить себя наконец-то мужчиной, а не самцом? Настоящий мужчина, как говорится в анекдоте, в отличие от самца деньги должен иметь. И деньги у тебя будут! Большие деньги. Но прежде мы их должны заработать. Для себя и для них.

Пряхин мотнул головой куда-то в сторону, но Добровольский понял, о ком шла речь.

– Честно? – не выдержал Добровольский. – Ты же понимаешь, что оружие им не для музея боевой славы. Нас, наших боевых товарищей, станут расстреливать из нашего же оружия. И ты хочешь, чтобы я в этом участвовал? Никогда!

– Во-первых, нас уже расстреливают из нашего же оружия. А во-вторых, ты предпочитаешь, чтобы мы тут передохли с голоду и оставили за собой голую незащищенную территорию вместо могучей страны? Продавать оружие – вполне цивильное занятие. Весь мир этим занимается. К тому же это временная мера, и никто не собирается продавать им современную технику. Только то, что годами ржавеет на складах.

– Как же, так они это железо и купят! Не лепи горбатого, Гриша. Им новое подавай.

– Значит, так и будет, если ты все правильно понимаешь. Тот, кто покупает, всегда имеет право на выбор. Вот у нас выбора нет. В конце концов, ты патриот, и я тоже патриот...

– Патриот?! – взревел Добровольский. – Какой же это патриотизм? У тебя что, совсем мозги набекрень съехали?

– Не спеши с выводами и не горячись. Должен же кто-то выполнять грязную работу? Ты забываешь о политической стороне вопроса, а политическая подоплека в этом деле как раз определяющая. Ведущие политологи и спецслужбы считают, что при нынешнем положении страны приднестровский конфликт необходимо растянуть во времени. По ряду причин мы не в состоянии оставить за собой Приднестровье силой, как бы там наш генерал ни хорохорился. Есть международные нормы, через которые теперь – будь они прокляты! – не переступишь. Уходить отсюда – преступление и вдобавок несмываемый позор. Остается убедительно обосновать, почему мы здесь находимся, оправдать свою миссию. Или ты не согласен, что мы обязаны защитить местное русское население? В томто и суть! Чтобы защищать, нужно, чтобы было убедительно видно, от кого. Необходим агрессор, готовый к решительным действиям, представляющий реальную опасность. Вот почему нужно срочно вооружить ополченцев, подорвать к ним доверие. А тут они сами лезут в петлю. Ты пойми, в нашей сделке с ними все продумано до мельчайших подробностей...

Добровольский не дал договорить:

– Возможно, в сделке с ними – ты и кто там еще – все продумали. Но ты предлагаешь мне сделку с самим собой. Я, извини, не готов.

– Дай договорить, не перебивай. И умоляю, сейчас не время для высоких материй и самокопаний. Война, понимаешь. Здесь война. Но не такая, как в Афгане. Здесь другие тонкости, – вновь разгорячился Пряхин. – Они хотят приобрести у нас вооружение, больше им негде его взять. Что ж, пожалуйста! Или ты предлагаешь подождать, пока их политические лидеры осознают, что сами же затягивают петлю на шее? Старик, это многоходовая комбинация. Это часть нашей стратегии. Не мы ее придумали, и не нам ее отменять. Неужели ты наивно веришь, что не найдется никого другого, кто с радостью возьмется за это дело? Так зачем упускать свой шанс?

Добровольский вспомнил, как попал накануне под обстрел тяжелых гаубиц с молдавской стороны. Теперь многое объяснилось. Процесс, как видно, давно пошел.

– А если я откажусь?

– Не смеши меня и не разочаровывай. Я всегда считал тебя смекалистым парнем. Ты прекрасно знаешь, что не сможешь отказаться. Ты уже замешан. И оценить твою роль и твое поведение в этой ситуации можно по-разному, скажем, совсем не так, как я только что излагал. Чего-чего, а законников и моралистов у нас пруд-пруди. Врагу не пожелаю попасть к ним в руки.

– Значит, выбора нет?

– Давай совсем откровенно, как на духу. Предположим, каким-то чудом тебе удалось выйти из игры. Что это даст? В скором времени, как и многие наши доблестные военнослужащие, ты окажешься перед самым незатейливым выбором: заделаться нищим в камуфляже и сидеть с протянутой рукой где-нибудь в подземном переходе или же спиться. А потом тайком выносить из дома ценные вещи, которых у тебя, подозреваю, не так уж много. Неужели ты, доблестный офицер, согласишься на такую унизительную жизнь?

– Значит, нет выбора... Когда приступим? – вдруг неожиданно резко спросил Добровольский.

Признаться, Пряхин не ожидал, что так легко его уговорит.

– Завтра ты получишь необходимые полномочия от своего непосредственного начальства. Не стоит с ними откровенничать, скорее всего, они сами не в курсе и только добросовестно выполняют указания. Послезавтра я официально вернусь из командировки, и мы обговорим детали. Не мучай себя, Добровольский, ты не прогадаешь! Что-что, а еще одна звездочка на погоны тебе как посреднику уже гарантирована. – Гриша довольно хлопнул майора по плечу.

После того как он ушел, Володя прилег и долго ворочался на неудобном диване. Заснуть не удавалось. Взглянув на часы, он увидел, что еще не очень поздно. Оказывается, они проговорили с Пряхиным не больше часа, а кажется, что прошла вечность.

Глава 20 Крах

До Москвы Багрянский долетел без приключений, правда, с часовым опозданием. Аэропорт встретил его неспешной суетой бархатного сезона, когда уже закончились летние каникулы, бесконечные чартеры на дешевые курорты, – словом, нигде не наблюдалось излишней толчеи. Выбравшись в общий зал, Багрянский сразу заметил Мацкевича, который помахал ему газетой. Сдержанно обнявшись, они направились к платной автостоянке, где ждала машина.

– Послушайте, Леонид Сергеевич, у меня и вчера, и сегодня, словно зуд в печенке, так хочется как можно быстрее узнать результаты экспертизы, – на ходу признался Лев, демонстративно поглаживая то место, где, по его мнению, находился этот нежный орган. – Сколько по времени это может занять?