Кремлевский опекун - Александр Смоленский

Правда, в реальной жизни Добровольскому еще не приходилось оказываться в столь нештатной ситуации. Главное, не паниковать, но и не перегнуть палку! Покажешь, что совсем не растерялся, противник тут же заподозрит неладное и будет держаться настороже. А это далеко не лучший выход из положения.

Гость сидел не двигаясь. Он был в камуфляжной форме без знаков различия и строил из себя крутого парня, старательно изображая на лице уверенность. Однако маленькие крысиные глазки выдавали глубоко запрятанное волнение. От напряжения на руке, судорожно стискивавшей пистолет, вздулись сосуды.

«Явно не профессионал, – решил Володя. – Пусть сначала заговорит. Ему очень хочется говорить, чтобы утвердить свое превосходство и перебороть волнение». Он продолжал тупо смотреть на вытянутую руку с пистолетом, незаметно фиксируя для себя характерные детали. Обычный офицерский «макаров», совсем новенький, будто только что со склада, не исключено – даже не пристрелянный. Глушитель отсутствует... Так, так. Вот это уже о многом говорит! Палить в центре города, находящегося на полувоенном положении, напичканного армейскими патрулями, просто безумие. У тех, кто послал этого психа, наверняка иная цель.

– Что, майор, струсил? – злорадно спросил незнакомец. – А говорили «афганец», боевой офицер! Забыл, как под Кандагаром несколько дырок получил? Орденок себе на грудь выслужил, но так ничему и не научился. Тебе не объяснили, что надо табельную пушку таскать с собой?

– Зачем мне пушка? – пожал плечами Добровольский, разыгрывая из себя послушного мальчика, которому всегда ставили «пятерку» по поведению.

Впрочем, вопрос был вполне справедливый. До сих пор он как-то не задумывался над тем, что московское начальство послало его в Тирасполь отнюдь не для прогулок с очаровательными женщинами. Может, просто не хотел думать. Предпочел строить из себя простодушного службиста. В итоге расслабился, утратил бдительность. Между тем даже Аглая и та что-то заподозрила. Не случайно же она заявила, что не желает вникать в то, чем он здесь занимается. Незнакомец прав, в его положении совсем не лишне иметь под рукой пистолет. Впрочем, он и без оружия разберется не хуже. Это только неврастеники шага не могут ступить без пушки в кармане. Без нее весь их гонор испаряется, как хлорка в воде.

Кстати, почему ему сразу не пришла мысль об Аглае? Загадочная женщина, окутанная тайнами... Да еще красивая и соблазнительная. Не только у него глаза имеются. Сколько бы она ни уверяла, что не интересует мужчин, в такое верится с трудом. Добровольский вспомнил молоденького лейтенанта, которого он приревновал к ней во время прогулки.

Аглаю со всеми ее женскими прелестями полностью исключать, конечно, не следует, но и чересчур всерьез воспринимать, тоже пока нет оснований. Во всяком случае, этот тип в кресле меньше всего похож на тайного воздыхателя. Кто в наши дни станет безрассудно размахивать пистолетом из-за женщины, рискуя себя подставить?!

Да и слишком хладнокровно все подстроено. За ним незаметно следили, его, как говорится, вели. К тому же этому киллеру с пистолетом хорошо известен его послужной список. С Афганом подколол. Кто ему рассказал? Пряхин? Пожалуй, Гришка – это горячо. Ночью он говорил с кем-то по телефону, а потом рано утром вдруг исчез, бросив его в пустой квартире. Однако с Пряхиным про Афганистан Володя вчера точно не трепал языком. Он вообще выкинул из памяти этот жуткий кусок своей жизни, особенно то, как был тяжело ранен и чудом уцелел. Интуиция подсказывала, что нити тянутся дальше и выше.

– Ты что, забыл, что такое война? – продолжал поучать незваный гость, все больше возбуждаясь и красуясь перед самим собой. – А у нас тут, между прочим, война. Самая настоящая. И ребенку понятно, что безоружному вояке на ней делать нечего. А ты, майор, целый день болтаешься по скверам со своей кралей.

– У вас тут что, пансион благородных девственников? – подколол незнакомца Добровольский. Ему была любопытна реакция.

– Какой еще пансион? – не понял тот. – Кончай мне баки забивать! За дурака, что ли, держишь? Заруби у себя на носу: твои личные проблемы мне до одного места. Лучше спасибо скажи за дружеский совет, потому как от баб – одни неприятности. Вот огрели бы тебя, майор, по голове, подхватили бы под белые ручки и в Днестр. Понял?

Незнакомец слегка потянулся в кресле, пытаясь принять более свободную и независимую позу, и на какую-то долю секунды ствол отклонился в сторону... Добровольский незамедлительно бросился вперед и носком ноги вышиб пистолет из рук камуфляжника. Пистолет совершил легкий пируэт и сел точно в руку майору.

– Уже понял, – спокойно сказал Володя, как ни в чем не бывало продолжив прерванную на мгновение беседу.

– Браво, Добровольский! Я вам аплодирую, – послышался со стороны кухни знакомый голос. – Положи, пожалуйста, пистолет на пол, мне не надо показывать твои незаурядные таланты. Ты что, не понял? Всё это инсценировка.

Майор с ехидной улыбкой отшвырнул пистолет на диван. Из кухни осторожно вышел Гришка Пряхин. На всякий случай он держал в руках поставленный на боевой взвод «калашников».

– Как инсценировка? – не сдержался незнакомец в кресле. Он был бледен как полотно, и губы у него предательски тряслись.

– Отставить, Кирилл! До тебя до сих пор не дошло, с кем имеешь дело? Я ведь предупреждал: вся эта твоя дурацкая затея с пистолетом – полное дерьмо. Впрочем, может, и не полное. Во всяком случае, лично у меня теперь не осталось сомнений в правильности сделанного выбора. Нам с майором надо потолковать наедине. Так что подожди внизу. – Пряхин сделал многозначительный жест, показывая, что еще не все кончено.

– А автомат-то зачем? – иронически поинтересовался Добровольский, когда дверь захлопнулась. – Мы вроде еще накануне считались приятелями. Надеюсь, для делового разговора у тебя припасены более убедительные аргументы.

– Ты прав, автомат ни к чему. Но весомые аргументы тоже есть.

– Тогда выкладывай, – с наигранной любезностью предложил майор и плюхнулся в кресло, в котором только что сидел опозоренный им Кирилл.

На некоторое время воцарилось молчание. Добровольский уловил, что Пряхин не может решить, с чего начать.

– Выкладывай самую весомую пакость, которую вы мне подстроили, – примирительно кивнул он, не сомневаясь, что дальше последует какое-то не менее гадкое предложение, от которого, по-видимому, не выйдет отвертеться.

– Прости, старик, у меня не оставалось выбора. Знаешь, все не так уж плохо, я уверен, еще спасибо скажешь. Хотя, естественно, пришлось перестраховаться, на случай если ты заартачишься. Между прочим, в твоем гостиничном номере спрятаны два ящика патронов и пять автоматов с закрытого оружейного склада. Их пока не хватились. Обещаю, что не хватятся, если правильно будешь себя вести... Но для этого, сам понимаешь...

– Это все? Я ведь съехал из гостиницы.

– Номер все еще числится за тобой, можешь убедиться, если хочешь. К тому же это тоже не все.

– Догадываюсь, такие пижоны, как ты, наверняка трижды перестрахуются, прежде чем пойти ва-банк. Разве не так? Это на тебя похоже.

– Все пижонство в прошлом, улетучилось вместе с комсомольскими собраниями. Теперь другие времена, и надо думать о более серьезных вещах. Кстати, забыл сказать, что здесь, на квартире, точнее, на кухне, спрятаны четыре новых гранатомета. Рапорт о том, что у тебя здесь и в гостинице обнаружено, тоже готов. Меня в городе нет, вот заверенное командировочное удостоверение! Есть свидетели, которые могут подтвердить, что в квартире ты жил один. Да хотя бы соседка снизу, у тебя продолжается с ней интрижка? – лукаво подмигнул Пряхин.

– Ты уверен, что все так чисто сработано? – с отвращением спросил Добровольский. – Да брось ты наконец этот свой автомат! Я же не идиот!

– Знаю. И не хуже моего понимаешь, чисто – не чисто, какое это имеет значение? Раз тебя обложили со всех сторон, то не отвяжутся. Всегда найдется возможность еще что-нибудь подкинуть.

– Признайся, на мне зациклились по твоей рекомендации?

– Володь, ты явно меня переоцениваешь. Подумай сам, когда бы я успел раздобыть весь твой послужной список? Неужели непонятно, предложение исходит оттуда! – Пряхин многозначительно поднял указательный палец.

– И чего же там от меня хотят? Хотя, признаться, я не понимаю, откуда – оттуда?

Пряхин ответил не сразу. Он тщательно взвешивал каждое слово, и Добровольский логично заключил, что его ввязывают во что-то очень темное.

– Поручение может показаться весьма щекотливым и даже подозрительным, но, поверь, оно санкционировано высокими инстанциями.

– Какими инстанциями и кем санкционировано?

– Ну, знаешь, ты слишком многого захотел! Я и сам так подробно не информирован. И вообще прими совет на будущее: гораздо спокойней и безопасней нам этого не знать!

– Но тогда как понять, что поручение исходит от серьезных и ответственных людей? – усомнился Добровольский.