Иллюзия вечности - Роман Медведев

У пересечения Садового кольца с Проспектом мира парень остановил автобус. Мы сердечно поблагодарили его за помощь, и пошли дальше пешком. Благо оставалось недолго. У поворота с улицы в наш двор лежали перевернутые красные Жигули. Из открытого багажника торчала картонная коробка с разбитыми бутылками вина. Несколько штук, впрочем, оставались целыми. В нос ударил характерный кисловатый запах.

Сашка прибавил шагу: – Наконец-то дома.

Я поспевал за ним. Войдя в колодец двора, мой друг крикнул: – Э-гей!

У нашего окна зашевелились занавески, и створка деревянной рамы распахнулась наружу. Оттуда выглянула моя Оля. Словно солнце вмиг взорвало небосклон, обдав меня жаром и сметая все сомнения. Воздух заискрил счастьем и безоговорочной радостью. Рот мой открылся бесконтрольному крику, столь понимаемому всему живому на Земле!

И она закричала в ответ. Такая бесподобно красивая. Вся в белом будто ангел.

Ноги понесли меня вперед. Сашка распахнул дверь и прижался к стене, улыбаясь, пропуская меня от греха подальше. Я пробежал вверх несколько ступеней. Затем остановился: – Нет! Иди! Я не могу с пустыми руками. Не жди! Я минуту до Жигулей за вином и назад!

Сашка расхохотался и, шлёпнув меня по плечу, направился дальше.

Я выскочил во двор. Обернулся к окну – оно было уже пустым. «Только минуту!» – прошептал я про себя и побежал к улице. Какие-то пятьдесят метров.

Забежал в темноту арки и неожиданно упёрся в бампер высокой чёрной машины, медленно ползущей навстречу. «Да что за…?!»

Взвизгнули тормоза. Распахнулась водительская дверь. И только я сообразил, что отчего-то мне знакома эта машина, как из её двери вышел убийца.

– Значит, сам торопишься, – сказал он, неторопливо выцеживая с каким-то пошлым акцентом.

«Нет! Только не теперь! Только не сейчас!» Я не мог пошевелиться. Не мог открыть рот, чтобы просить о пощаде. Лишь Олино лицо наплывало и загораживало силуэт стоящего передо мной чёрного человека из чёрной машины. «Господи, за что?»

– Я никогда не прощаю, – тот поднял пистолет, и бездонное отверстие впадины дула расплылось у меня в глазах.

Эпилог

Большой проспект. Город Санкт-Петербург. 25 Февраля, 17:10 дня.

Двое молодых парней, опережая друг друга, скорым шагом торопятся к центру города. Они ведут оживленную беседу, поминутно радостно хихикая.

Рядом проезжает одинокая машина, осторожно ведомая шофером по ледяному насту. Поднятым ею движением воздуха выпрямляется висящий край плаката, насилу держащегося на стекле автобусной остановки. На нём можно прочитать:

Пятое февраля.

Праздничное мероприятие в честь месяца со дня открытия вакцины против болезни крови. Посвящается людям, спасшим человечество от исчезновения.

В программе концерта: звёзды зарубежной эстрады и лидеры рок сцены Петербурга «Колокола». При поддержке народного Правительства и РосТВ.

Автомобиль не успевает скрыться за поворотом, когда один из парней неожиданно с криком падает на землю. С его головы слетает разноцветная вязаная шапочка и приземляется в метре от распластавшегося тела.

– Больно! Как же больно… – парень сдавлено бормочет, уткнувшись носом в снег.

– Что случилось? Ходить разучился? – его приятель с застывшей на лице гримасой издевательской улыбки опускается рядом.

– Нога, мать её… надломилось что-то! Похоже, перелом, – приподняв бледное с отошедшей кровью лицо, парень еле шепчет от боли. Ему действительно худо, в чём враз перестает сомневаться товарищ.

Изумленный он смотрит на несчастного, а приоткрытый рот подёргивается от проносящихся в голове мыслей: «Какой перелом? С какой стати? На ровном месте же! Не было удара… Это розыгрыш?! Точно, розыгрыш!» Осчастливленный собственной догадкой, он хлопает парня по плечу и сильно дёргает за рукав: – Кончай придуриваться! Вставай, мы опоздаем!

От «нежностей» своего товарища из глаз бедняги брызнули слезы: – Что ты делаешь?! Баран! Мне же больно, чёрт тебя подери! Я не шучу.

С лица друга, наконец, сползла глупая улыбка: – Что, действительно перелом? – он недоверчиво заглядывает в лицо парню.

– А я тебе о чём? Зови на помощь. Двинуться не могу, – парень держится, но боль очень сильная и от напряжения белки его глаз покрываются кровавой сеткой.

– А какая нога? – его недалекий товарищ решает сперва выяснить для себя все обстоятельства происшествия.

– Которую два года назад ломал… в том же месте, понимаешь?.. А я вот нет…

Не прошло и суток, как все «вспомнили» свои переломы. Все. Буквально все.

Эпилог Эпилога

Мозг различил поначалу просто свет. Из него стали складываться разные объекты, наделённые каждый своим цветом, формой и расположением в ограниченном длящимися плоскостями пространстве. Ещё мгновение и они обрели свои характеристики, мне, прежде всего, известные. Идентифицировалась принадлежность холмов уходящего под взором торпедой вперёд одеяла, и с этим возникли тактильные ощущения собственных телес. В конце белого кокона, обернувшего ствол тела, прицелом торчал мой большой палец на ступне. Целясь прямиком на дверь. Пальцы рук обрели опору. Отразился температурный фон. Рецепторы послали сигнал о знакомых запахах. Слух уловил волны сотрясаемого трением воздуха. Скопившая во рту влага обрела свой прогорклый вкус. Пробуждение определённо состоялось.

Слева пришпиленный на треноге к дерматиновому планшету листок с синим треугольником оповещал: Филиппов Андрей Валентинович. 19.. года рождения. Д/з: расстройство личности; галлюцинации; расстройство сна. Патологии отсутствуют. Близких родственников нет.

Мир наполнился движением. От стены отделилась дверь и за женской рукой, державшей медную ручку, в обретённый мной мир втиснулась фигура увлекательных форм. Она поставила пластмассовый стаканчик на современный аппарат с сотней разных лампочек и датчиков, примкнувший к стене.

– Доброе утро, Андрей. Как себя сегодня чувствуешь? – фигура женщины продемонстрировала ровные белые зубки и ямочки на нежных щеках, открывая и закрывая прелестный рот. – Ты проспал почти тринадцать часов.

– Вы даже не поверите, что мне снилось…

Примечания

1

Частная собственность.

2

Жребий брошен.

3

Прим. – замораживание человека для временного хранения.