Знаки-собаки. Знаки-собаки - Сергей Cупремов

Знаки-собаки

Знаки-собаки

Сергей Cупремов

© Сергей Cупремов, 2017

© Сергей Юрьевич Супремов, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4483-7479-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Глава 1

Собака

Лай отражался от стен и вырывался на улицу. Собака Дара лаяла отчаянно и, пугаясь собственного шума, только добавляла ему громкости.

– Эй, потише! – впервые за все пребывание в новом доме услышала собака. Но как она могла успокоиться? Это был первый раз после переезда в новое место, когда она могла от души полаять, когда можно в свой лай добавить недовольство бегающими за окнами другими четвероногими, и то еще, что новый хозяин почти не обращает на нее внимание. В Дариных ругательствах все же больше было злобы на себя и свою беспомощность. Четвертый день она не могла произвести никакого впечатления на Серафима – ни плохого, ни хорошего.

Серафим ни за что бы ее не взял, если бы не благосклонность к Лоре. Дочь уговаривала принять собачку на время. Сперва она купила Дару – маленького щенка и игралась с ней, пока та не выросла и не стала похожей на других представительниц своего рода. У Лоры вскоре появился муж, и новый хозяин дома с подозрением относился к Даре. Однажды, выпивши сверх меры, побил Дару, а та его укусила. Опасаясь мужниного гнева, дочь упросила Серафима взять питомца, пока поутихнет муж.

Так у любящего одиночество Серафима появилась Дара. Вначале старик за нею просто наблюдал; не ласкал, не гладил. Водил раз в день гулять, а другой раз просто привязывал к воротам возле дома. Дара поняла, что ей следует быть послушной и смирной. И вот досада: новая обитательница в первый раз залаяла, и хозяин ее одергивает. Как он не понимает, что для самоутверждения собака должна хоть иногда подавать голос?! Люди ведь рассказывают другим о себе, о своей жизни, и им можно. Так и собаке хоть изредка необходимо излить душу в красивом ритме своего оригинального голоса. Если лай выходит некрасивым, не беда. Все равно такая практика дает другу человека радость от самой возможности сказать о себе.

Занятия нового хозяина Дара не могла взять в толк. Прежняя женщина всегда гладила и теребила, каждый раз говорила ласковые слова. Да и другие занятия хозяйки Дара понимала. Лора была всегда в движении – что-то стряпала, красила лицо, смотрела телевизор.

Серафим оказался иным. Он мало двигался, хотя и не был ленивым, как Лорин муж. Если бы не хорошее чутье на самые тонкие запахи, то Дара сочла, что порою Серафим не больше чем часть мебели.

Дочь хозяина умела говорить почти без умолку – она всегда выдавала множество звуков. Любое дело сопровождалось возгласами и приговорками. По интонациям Дара выучилась распознавать изменение в настроении женщины. Она знала, когда стоит крутиться под ногами Лоры, а когда не попадаться на глаза.

Серафим же не уделял Даре никакого внимания. Она поскуливала, ожидая хоть какого-то внимания. Ей даже казалось, что Лорин муж-злодей лучше бездушного Серафима.

«Пусть бы пнул меня, пусть больно! Только не так, только бы не молчал, только бы не молчал!» – думала собака.

Надо заметить, что в силу собачьей природы мысли животных короче людских, но повторяются дважды, а то и больше. Молодая обитательница этого мира была убеждена, что Лора и другие люди мыслят похожим образом – пять-шесть раз одна и та же идея. Собака наблюдала такую особенность мышления у хозяйки, когда та злилась или нервничала.

Глава 2

Причиной хорошего настроения Лоры нередко было зеркало, перед которым она раскрашивала лицо. Когда Дара подросла, она повадилась забегать в комнату с зеркалом и, встав на задние лапы, старалась углядеть в стекляшке крашеную Лору. Только через месяц наблюдений она поняла, что там появляется ее собачья морда.

Любознательной малолетке все же хотелось походить на женщину с разрисованным лицом. Однажды Дара зубами открыла банку с пудрой и обеими сторонами морды прислонилась к пахучему порошку. В зеркале стало видно, что морда побелела. Получилось немного похоже на Лору, и собака осталась довольна.

Трюк с имитацией Серафима не получался так же легко.

«Надо сидеть. Стать каменной, стать неподвижной!» – Дара придумывала способ быть похожей на старика. Но как ни усердствовала собака, все же не могла, не двигаясь, усидеть и минуты.

«День и ночь – это движение времени», – поняла Дара, прожив неделю в доме Серафима. Для пса время стало видимым и понятным благодаря наблюдению за стрелками настенных часов. Когда с утра те занимали ровную, как стебель травы, линию на циферблате, Дара начинала пристально следить за Серафимом:

«Делает несколько движений. Замирает. Перестает быть мягким, теплым. Похож на мебель, с головой и телом, как у хозяина. Послушная инстинкту, собака замирала, боясь подойти близко к застывшему мебель-человеку. Дара напрягала весь свой слух и чутье, чтобы понять, что происходит с загадочным хозяином.

«Он дышит!» – только одно понимала собака. С ранних пор Дара знала, что дыхание означает жизнь. Гуляя с Лорой в парке, собака однажды по запаху обнаружила в траве кошку. Дара подбежала к ней и в тот же миг отпрянула, не сообразив отчего. Кошка давно забыла про дыхание.

«Ее жизни нет. Нет ее жизни!» – озарило Дару.

Серафим не мертвое тело, – он сохранял привычный для него запах. Та бедняжка имела запах не живой, но страшный и пугающий. Собаке часто снился сон с неподвижной кошкой, и Дара рычала и щетинилась во сне. Со временем Дара научилась распознавать и другие тонкие запахи, исходящие от безмолвного хозяина. То были еле уловимые запахи неизвестных цветов.

С флорой Дара познакомилась в детстве и стала быстро различать между пахучими цветами полезные и ненужные ей.

Когда хозяин возился по хозяйству, запаха цветов не ощущалось. Он возникал, только когда Серафим восседал безмолвно на стуле. Когда две линии на часах соединялись в одну, запах начинал расслаиваться на десятки тонких пахучих струй.

Собачий собственный запах никак не действовал на обладательницу вплоть до самого «дня воды». Серафим часто бывал в комнате, известной обилием воды, которая тонкими стрелами падала сверху. Он мог по два раза на дню заходить туда и выходить мокрым, со струями воды, стекающими по ногам. Когда хозяин уходил, Дара обнюхивала лужицы, накапавшие на пол. Она распознавала запах самой воды, а также смеси из трав и фруктов, многие из которых она знала.

Знакомство с палитрой ароматов происходило, когда в отсутствии хозяина она забиралась в водную комнату и носом ловила источник фруктового парфюма. Тот прятался в баночке на полке. Вблизи запах был уж очень терпким.

«Здесь живет много запахов от Хозяина», – заключила Дара, проверяя другие флаконы и пузырьки. Вот только приближаться к источнику воды собака решительно не хотела. Идея познакомиться с жуткими струйками страшила до дрожи.

Глава 3

– Невероятно! Первым осмысленным решением твоей собаки оказалась идея искупаться, – с удивлением в голосе рассказывал Серафим дочери по телефону, – собачий нехитрый мозг не мог до такого дойти. Сработало другое: лохматая поставила себе понравиться новому дяде. И как?! Сделав то, что делаю я. Забавно, правда?!

Лохматая рассуждала примерно так:

«Сидеть без движения не получается, как ни пробуй. Вот облиться водой можно, хоть и страшно! Один раз, только один раз!» Но омовение оказалось кошмарнее, чем Дара мыслила. Сдвинув носом рычажок крана, она тотчас же ощутила на спине и голове холодные струи воды. От неожиданности псина взвизгнула и отскочила в угол.

С рычанием, будто встречая неприятеля, Дара вновь двинулась к струям воды и попробовала их укусить, но бедняга только больше забрызгала морду. Животное заскулило от внезапной прозорливости врага и следующим маневром было решило запрыгнуть и перекусить место, откуда наиболее интенсивно стрелял неприятель. В прыжке Дара на всю раскрыла пасть, и… вкусила изрядную порцию водного коктейля, который так же угостил и ее нос. Несчастная перестала что-либо чувствовать. В переносе на человеческие функции это равнялось бы утере зрения.

Водная терапия на короткое время лишила животное всякой ориентации. Но этих секунд хватило, чтобы окончательно замочить неудачливую воительницу. В довесок, на Дару опрокинулась баночка с пахучей жидкостью, и в местах, куда она пролилась, шерсть покрылась белой пеной.

Из стихии собака выскочила полностью промокшей. Вдогонку ей мчался шум воды, догоняли беспощадные капли. Она принялась отряхиваться, попеременно вращая всеми частями туловища. Пена просто так не отлипала, и ее, горьковатую, пришлось вылизывать языком.